Стих 1
Это относится к тому, что говорит [апостол] в другом месте: Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога (5 Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога. 1Кор 4:5). Следовательно, некоторые дела — двоякие, о которых мы не знаем, с каким намерением они совершаются, поскольку они могут стать и плохими, и хорошими, которые опрометчиво судить и, в особенности, осуждать.
Однако и для их суда придет время, когда Господь осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения. Так же и в другом месте тот же апостол говорит: Грехи некоторых людей явны и прямо ведут к осуждению, а некоторых открываются впоследствии (24 Грехи некоторых людей явны и прямо ведут к осуждению, а некоторых открываются впоследствии. 1Тим 5:24). Явными он называет те, о которых ясно, с каким намерением они совершаются. Они ведут к осуждению, то есть, если последовало их осуждение, оно не случайно.
Однако преследуются и те [грехи] , которые втайне, поскольку и они не останутся сокрыты в свое время. Так следует рассуждать и о добрых делах. Ведь он продолжает так: Равным образом и добрые дела явны; а если они не таковы, скрыться не могут (25 Равным образом и добрые дела явны; а если и не таковы, скрыться не могут. 1Тим 5:25). Поэтому мы судим о явных делах; о скрытых же давайте предоставим судить Богу, поскольку они скрыться не могут, плохие ли они или хорошие, когда наступит время стать им явными.
«О Нагорной проповеди Господа" 2.18.60. Сl. 0274,2.60.1372; PL 34:1297.
Стих 2
Некоторые дела — двойственны: мы не знаем, с каким намерением они совершаются, и их опрометчиво судить и осуждать, пока не подошло время суда
Стих 3
И хорошо сказано: Лицемер! Ведь осуждать пороки есть дело честных и доброжелательных людей. Когда это делают злые, они, как лицемеры, играют чужие роли, скрывая под маской свою суть, и изображают с помощью маски то, чем не являются. Таким образом, под именем лицемеров тебе следует понимать притворщиков. И особенно остерегаться того назойливого рода притворщиков, которые с ненавистью и завистью предпринимают обличение всех пороков и желают при этом казаться дающими советы. Потому следует благочестиво и осмотрительно бдить, чтобы, когда необходимость будет вынуждать нас осуждать или упрекать кого-то, мы сперва рассуждали, является ли порок таким, которого мы никогда не имели или от которого мы уже избавились.
И если мы никогда не имели его, то должны помышлять, что мы — люди и могли бы иметь. А если имели и избавились, то следует вспомнить об общей немощи, чтобы этому осуждению или упреку предшествовала не ненависть, а милосердие, и чтобы это послужило к исправлению или обращению того, ради которого мы делаем это (ведь результат неясен), но мы были бы спокойны благодаря честности нашего взгляда. Если же, поразмыслив, мы обнаружим, что сами пребываем в том же пороке, что и тот, кого собирались осудить, то да не осудим и не упрекнем, но станем горько плакать и призывать не его к повиновению нам, но к обоюдной решимости [избавиться от этого порока]!
О нагорной проповеди Господа 2.19.64. Сl. 0274,2.64.1459; PL 34:1298−99.
Стих 6
В этой заповеди, в которой нам запрещается давать святыни псам и бросать жемчуг наш перед свиньями, следует тщательно исследовать, что такое святыня, что — жемчуг, что — собаки, а что — свиньи.
Святыня — это то, что нельзя осквернять и истреблять. Даже попытка и желание совершить такое злодеяние вменяется в вину, хотя эта святыня остается неуязвимой и нетленной по природе. Жемчуг же означает некие духовные [вещи] большой ценности; и, поскольку он скрыт втайне, его словно бы извлекают из глубины и находят под покровом аллегорий, словно в открытых раковинах. Таким образом, становится понятно, что одну и ту же вещь можно назвать и святыней, и жемчугом, святыней — оттого что ее нельзя истреблять, а жемчугом — потому что ею нельзя пренебрегать. Однако всякий пытается истребить то, что не желает оставить в целости, и пренебрегает тем, что считает ничтожным, полагая, что оно как бы ниже его самого. Потому попранным называется все то, чем пренебрегают.
О псах говорится, потому что они бросаются на растерзание и все разрывают на части, ничего не оставляя нетронутым. [Господь] говорит: Не давайте святыни псам, потому что даже если ее и нельзя растерзать и истребить и она остается целой и невредимой, следует принять во внимание тех, кто решительно и самым враждебным образом противодействует этому и, насколько в их власти, если бы можно было, пытается уничтожить истину. Свиньи же, хотя и не нападают, как собаки, кусая, однако оскверняют, вытаптывая все вокруг. Поэтому не бросайте, сказано, жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. Таким образом, я считаю, что мы вполне справедливо назвали псами тех, кто нападает на истину, а свиньями тех, кто пренебрегает ею.
Также сказано: чтобы они, обратившись, не растерзали вас, а не: «не растерзали сам жемчуг». Ибо даже когда обращаются, поправ жемчуг, чтобы услышать что-то еще, они растерзают того, кто бросил жемчуг, который они попрали. Ведь нелегко понять, что может быть угодно тому, кто попрал жемчуг, то есть пренебрег божественным, найденным с огромным трудом. Однако я не пойму, почему они не растерзают с яростью и негодованием того, кто их наставляет. Ведь и псы, и свиньи — нечистые животные. Поэтому следует остерегаться, чтобы не открыть ничего тому, кто не способен вместить. Лучше пусть он ищет то, что скрыто, чем преследует или пренебрегает тем, что открыто. И не нашлось другой причины, почему они не воспринимают то, что очевидно и важно, кроме ненависти и презрения, из-за которых одни названы псами, а другие свиньями.
О нагорной проповеди Господа 2.20.68−69. Сl. 0274,2.68.1527−69.1555; PL 34:1300.
Стих 7
Когда было заповедано: Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (6 Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. Мф 7:6), слушатель, осознавая свое неведение и немощь и слушая наставление не давать того, что, как он знал, сам еще не приобрел, мог прийти и сказать: «Какую святыню Ты запрещаешь мне давать псам и какой жемчуг бросать перед свиньями, когда я до сих пор не вижу, что обладаю ими?» Господь ответил наилучшим образом, говоря: Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибo всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Просить относится к вымаливанию здравия и крепости души, чтобы мы могли исполнять то, что нам заповедано; искать же — к обретению истины. Ведь поскольку блаженная жизнь состоит из деятельности и познания, деятельность требует множества сил, а созерцание — обнаружения вещей. Из этих двух первое следует просить, а второе — искать, чтобы одно было дано, а другое обрелось. Однако познание пути в этой жизни важнее, чем само обладание. Но когда кто обрел истинный путь, то тогда достигнет и самого обладания, которое откроется стучащему. Поэтому, чтобы эти три [вещи], то есть прошение, искание и стучание, стали очевидными, давайте рассмотрим их на примере человека, который не может ходить из-за слабости ног. А потому прежде всего он должен быть исцелен и укреплен для ходьбы; и [именно] к этому и относится то, что сказал [Господь]: Просите.
О нагорной проповеди Господа 2.21.71−72. Сl. 0274,2.71.1634; PL34:1302.
Стих 9
Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него.
Но каким же образом злые дают благие [деяния]? Злыми [Христос] назвал приверженных к этому миру и грешников. Блага же, которые они дают согласно их представлению, должны быть названы благами, потому что они совершают их как благо. И хотя в природе вещей это — блага, но они преходящи и относятся к этой немощной жизни. И всякий, кто зол и дает их, дает не от себя; ибо Господня земля и что наполняет ее, Сотворившего небо и землю, море и все, что в них (6 сотворившего небо и землю, море и все, что в них, вечно хранящего верность, 1 Псалом Давида. [В первый день недели.] Господня земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в ней, Пс 23:1; 145:6). Поэтому мы можем весьма сильно уповать на то, что Бог даст блага нам, просящим, и не может нас обманывать, чтобы мы получили одно вместо другого, когда просим у Него. Хотя мы и злы, знаем, что Он даст то, о чем просим! Ведь не обманываем же мы наших детей. И какие бы блага ни давали, мы даем их не от себя, но от Бога.
О нагорной проповеди Господа 2.21.73. Сl. 0274,2.73.1675 [*]. — PL 34:1303.
Стих 12
[Мне] кажется, что эта заповедь касается любви к ближнему, а не к Богу, хотя в другом месте [Христос] говорит, что на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (37 Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: 38 сия есть первая и наибольшая заповедь; 39 вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; 40 на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. Мф 22:37−40). Ведь если бы Он сказал: Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали, так и вы поступайте, то одной этой фразой охватил бы и ту, и другую заповедь с обеих сторон. Легко было бы сказать, что каждый хочет быть любимым и Богом, и людьми. Итак, в то время как одна [заповедь] повелевала ему, чтобы он поступал так, как хотел, чтобы поступали с ним, другая повелевала, чтобы он возлюбил и Бога, и людей. Когда же о людях говорится отчетливее: Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, то это, как кажется, не что иное, как: Возлюби ближнего твоего, как самого себя (39 вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; Мф 22:39). Однако не следует беспечно оставлять без внимания то, что Он добавил: Ибо в этом закон и пророки. Он не только говорит, что в этих двух заповедях утверждается закон и пророки, но и добавляет: весь закон и пророки (40 на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. Мф 22:40), в том смысле, что это — полное пророчество. А поскольку здесь Он не добавил этого, то оставил место для другой заповеди, которая касается любви к Богу. Однако здесь, поскольку Господь излагает заповеди чистого сердца, и относительно людей следует остерегаться, как бы не имел кто двуличного сердца, у которого сердце может быть скрыто, именно это следовало предписать. Ведь, пожалуй, нет никого, кто хотел бы, чтобы кто-нибудь поступал с ним двулично.
О нагорной проповеди Господа 2.22.75. Сl. 0274,2.75.1717; PL 34:1304.
Стих 13
Итак, далее Господь говорит: Входит тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Он говорит это не потому, что иго Господа мучительно и бремя Его тяжко, но потому, что лишь немногие желают завершить труды и мало кто верит Ему, взывающему: Придите ко Мне все труждающиеся, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко (28 Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; 29 возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; 30 ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко. Мф 11:28−30). Потому эта проповедь началась словами о смиренных и кротких сердцем, что благое иго и легкое бремя многие с презрением отвергают и лишь немногие принимают; но [только] с ним может быть узким путь, ведущий в жизнь, и тесными врата, которыми входят в нее.
О нагорной проповеди Господа 2.23.77. Сl. 0274,2.77.1764; PL 34:1304−5.
Стих 19
В этом месте особенно следует остерегаться заблуждения1 тех, кто понимает под этими двумя деревьями (Ср. 17 Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. 18 Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Мф 7:17−18) две природы, из которых одна — божественная, а другая — ни принадлежит Богу, ни исходит от Бога. Это заблуждение уже довольно подробно обсуждалось и в других книгах и, если этого недостаточно, будет обсуждаться и в дальнейшем; сейчас же следует показать, что эти два дерева не годятся для [их] толкования. Прежде всего потому, что совершенно очевидно, что Он говорит о людях, так что всякий, кто читал предшествующее и последующее, поразился бы их ослеплению. Затем, они обращают внимание на то, что сказано: Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые (18 Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Мф 7:18), и потому полагают, что ни злая душа не может стать лучше, ни добрая — хуже, как если бы было сказано: «Не может дерево доброе стать худым, ни дерево худое — добрым». Но ведь сказано: Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Дерево — это, разумеется, сама душа, то есть сам человек, а плоды — человеческие поступки. Поэтому не может плохой человек поступать хорошо, а хороший поступать плохо.
Примечания
- 1 — Имеется в виду заблуждение манихеев, которые признавали две противоположные природы — добро и зло, соответственно, власть Бога и власть тьмы. Для того чтобы создать письменную основу для своего дуалистического учения, манихеи (как ранее гностики)использовали это место Евангелия, из которого они выводили существование злой природы независимо от свободной воли человека.
О нагорной проповеди Господа 2.24.79. Сl. 0274,2.79.1796; PL 34:1305.