Есфирь 4 глава

¹ Когда Мардохей узнал обо всем, он разорвал на себе одежду, и, одетый в рубище и с пеплом на голове, вышел в город, громко и горько плача.

² Но дошел он лишь до царских ворот, потому что никто, одетый в рубище, не мог в них войти.

³ В каждой провинции, куда пришёл указ и повеление царя, у иудеев была великая скорбь и пост, плач и сетование, и многие из них, одевшись в рубище, лежали в пепле.

⁵ Тогда Есфирь призвала Хатаха, одного из царских евнухов, поставленного прислуживать ей, и приказала ему узнать, что тревожит Мардохея и почему.

⁷ Мардохей рассказал ему обо всем, что с ним случилось, и о точной мере серебра, которую Аман пообещал отвесить в царскую сокровищницу за истребление иудеев.

⁸ Он дал ему и копию текста указа об их искоренении, который был обнародован в Сузах, чтобы он показал его Есфири, разъяснил ей и побудил её пойти к царю — молить его о милости и просить за свой народ.

¹⁰ Тогда она велела ему сказать Мардохею:

¹¹ «Все чиновники царя и народ царских провинций знают, что для любого мужчины или женщины, которые войдут к царю во внутренний двор незваными, есть лишь один закон — такой человек будет предан смерти. В живых может остаться только тот, к кому царь протянет свой золотой скипетр. Но 30 дней прошло с тех пор, как меня последний раз звали к царю».

¹³ он велел ответить так: «Не думай, что раз ты находишься в царском доме, ты одна из всех иудеев уцелеешь.

¹⁴ Если в это время ты промолчишь, спасение и избавление для иудеев придут из другого места, но ты и дом твоего отца пропадете. И кто знает, не ради такого ли времени облеклась ты царским саном?»

¹⁶ «Ступай, собери вместе всех сузских иудеев и поститесь ради меня. Ни ночью, ни днем не ешьте и не пейте в течение трех дней. Я со своими служанками тоже буду поститься, как и вы. Потом я пойду к царю, хотя это и против закона, и если пропаду — то пропаду».

Стих 17

Впрочем, намеревается ли Христианский наставник говорить свое слово пред целым собранием или пред несколькими лицами, намеревается ли продиктовать проповедь свою другим, желающим и способным сказать ее пред народом, — во всяком случае пусть он усердно молится, да даст Господь во уста его слово благо. Ибо, если Царица Есфирь, приготовляясь пред Царем Артаксерксом говорить о временном спасении народа своего, молилась, чтобы Господь дал слово устам ее благоприятное, то не паче ли должен молиться о получении сего важного дара тот, кто трудится над словом и учением о вечном спасении людей? Далее, лица, намеревающиеся говорить чужие — от других заимствованные — проповеди, до получения пусть молятся за тех, от коих думают получить, да дастся им то что они действительно желают получить; а по получении пусть молятся, во-первых, за себя, чтобы хорошо произнести; во-вторых, за слушателей, дабы они хорошо приняли произносимое к ним; наконец, за счастливое окончание проповеди пусть возносят благодарение Тому, от Коего, без сомнения, зависел успех их, дабы хвалящийся хвалился о том Едином, «...в руку бо его и мы и словеса наша» (16 Ибо в руке Его и мы и слова наши, и всякое разумение и искусство делания. Прем 7:16).