По Иоанну 4 глава

«Кто эту пьет воду, тот снова захочет пить.

Но кто выпьет воды, которую Я дам ему,
забудет тот, что такое жажда.6
Вода, которую дам Я, станет тем неиссякающим ключом,
который будет бить в нем
на всем пути его к вечной жизни».7

«Верь мне, женщина: недалеко уже время,9
когда вы будете поклоняться Отцу
не на этой горе и не в Иерусалиме.

Вы ведь, самаритяне, и не знаете, чему поклоняетесь,
а мы знаем, недаром от иудеев — спасение.

Бог — это дух, и те, кто хочет поклоняться Ему,
должны поклоняться в духе и истине».

Не говорите ли вы: „Пройдет четыре месяца, и наступит жатва“?
Но оглянитесь, говорю вам, посмотрите на нивы:
побелели они, созрели для жатвы.

Так что получает уже жнец награду свою,
собирая урожай для вечной жизни,
и могут радоваться вместе и сеятель, и жнец.

Справедлива пословица: „Один сеет, а другой жнет“.

Я послал вас жать то,
над чем не вы трудились, а другие,
они трудились,
но суждено вам разделить с ними плоды трудов их».

5. Служение в Самарии (4:1−42)

В этой главе Иисус вновь ведет беседу. Но теперь Его собеседник — полная противоположность Никодима. Никодим был евреем, одним из ведущих религиозных учителей, добропорядочным фарисеем, глубоко сведущим в ветхозаветном законе. Как член синедриона, он был личностью значительной, пользовавшейся всеобщим признанием и авторитетом. Новый собеседник Иисуса — простая женщина, самарянка, не посвященная в подробности учений, как Никодим (женщины не допускались к обучению), по всей видимости, со скандальной репутацией, а потому презираемая и отвергаемая обществом. Но как первый собеседник, так и вторая собеседница, «оба нуждались в Иисусе» [. A. Carson, John, p. 216.].

Удивительная особенность обеих бесед — это умение Иисуса с каждым общаться непринужденно и представлять Благую весть о спасении захватывающе и интригующе (в хорошем смысле слова). Другой отзвук гл 3 — это упоминание в беседе о воде как символе духовного благословения. Здесь вновь Иисус выступает как Тот, в Ком исполняются обетования Ветхого Завета, хотя это исполнение выводит старый религиозный порядок на совершенно новую орбиту.

Ст. 1−3 знакомят нас с ситуацией. Конкуренция в служении Богу неприемлема, даже если при этом один из служителей должен уйти в сторону. Иисус пошел на север, в Галилею, надлежало же Ему проходить чрез Самарию (ст. 4). Иоанн записал, что Иисус устал, ведь «Слово стало плотию» (1:14). Еще не раз, читая Евангелие от Иоанна, мы увидим, что высокая христология соседствует с описаниями черт обычной человеческой природы Христа (ср.: 11:25 с 11:35; 19:30 с 19:28).

Женщина удивилась, когда Иисус обратился к ней с просьбой, ибо она была женщиной, и к тому же самарянкой. Об отношениях с самарянами Иоанн пишет: Иудеи с Самарянами не сообщаются (9). Начались такие отношения во времена израильского царства после смерти Соломона (3Цар 12:1−24), когда царство разделилось на две части и северную половину в 722−721 гг. до н. э. присоединили к своим территориям ассирийцы. Ассирийцы заселили оккупированные территории иноземцами, которые не были евреями и не хранили религиозной чистоты, в отличие от иудеев на юге (2Цар 17:24−41). Религиозная рознь только увеличилась, когда самаряне (как их называли) построили свой храм на горе Гаризим ок. 400 г. до н. э. В отношении еврейских женщин раввинистическая традиция предписывала: «Не должно разговаривать с женщиной на улице, даже если это твоя жена или чья-нибудь, потому что это болтовня… Запрещается приветствовать женщину».

Просьба Иисуса проста и неподдельна, Его мучает жажда (7). И это не единственный случай, когда Иисус соприкасается с «ищущим» на фоне личной нужды (ср.: Лк 5:1−3; Лк 19:5). Живая вода, о которой заговорил Иисус с самарянкой, была особенно ярким образом в такой засушливой стране, как Палестина. Взятый Иисусом образ можно рассматривать как дополнение к ветхозаветным темам. Иезекииль (36:25−27) всегда считался предвестником учения о «новом рождении» посредством «воды и Духа» (3:3, 5). Сам Бог — «источник воды живой» (Иер 2:13; Иер 17:13), и свидетельства раввинов I столетия говорят, что и закон (Тора), и Дух Святой были связаны посредством этого образа. Поэтому образ «живой воды», использованный Иисусом, весьма уместен. В противопоставление современному стилю жизни, Иисус приглашает всех, кто жаждет, прийти к Нему и пить (см.: 10−13).

Вряд ли кто-нибудь еще мог так неподдельно выразить удовлетворение, которое приносит живая вода, как это сделал в своем свидетельстве Малком Маггеридж:

«Возможно, и мне самому, и другим кажется, что я человек, которому повезло. Бывает, люди провожают меня изумленными взглядами на улице, — и я воспринимаю это как признак славы. Моих качеств достаточно, чтобы войти в высшие круги, — и это знак успеха. Я могу сказать и написать что-то, что произведет впечатление на окружающих, — и это самореализация. Деньги и известность дают мне определенную свободу действий. Но даже если сложить все перечисленное вместе, это окажется ничем по сравнению с хотя бы каплей живой воды, которую Христос предлагает людям независимо от того, кто они и что из себя представляют» [М. Muggeridge, cited in J. Gladstone, Living with Style (Welch, 1986), p. 85.].

Женщина, как и Никодим, ошибочно понимает слова Иисуса о воде (что, впрочем, более объяснимо), используя физические категории и полагая, что речь идет о некоем «магическом» неиссякаемом источнике для утомленных путников (11−12, 15). Иисус просит, чтобы она привела своего мужа (16), и получает уклончивый, но отражающий настоящее ее положение ответ: у нее нет мужа (поскольку закон не признавал гражданский брак). Повторные браки не одобрялись, хотя раввины, в общем, учили, что допустимо максимум три брака. Самый проникновенный вывод состоит в том, что Иисус принес свет познания в настоящую пустыню, в которой она живет. Он предлагает ей источник воды, текущей в жизнь вечную. Увидев, что Иисус обладает сверхъестественным знанием о ней, самарянка сразу поднимает другой вопрос — о разделении между евреями и самарянами.

Автор затрагивает здесь «религиозный вопрос», как и в случае взаимоотношений протестантов и римских католиков. Ни в том, ни в другом случае не стоит думать, что обычно дается уклончивый ответ. Соприкасаясь с заповедями Христа, мы, безусловно, хотим знать, что значит «следовать за Христом» и как это отразится на наших дальнейших взаимоотношениях (особенно в религиозной общине, члены которой придерживаются полярных взглядов).

Ответ Иисуса (21−24) содержит весьма ценное учение о поклонении (см. коммент. ниже). Канон самарян ограничивался признанием Пятикнижия, поскольку в более поздних писаниях отчетливо звучит повеление Бога построить Ему храм в Иерусалиме (1Пар 17:1−15). Мессианские ожидания самарян также основывались на Пятикнижии и олицетворялись в Пророке, приход Которого был предсказан во Втор 18:15−18 и Который должен был стать вторым Моисеем, открывающим истину и возвращающим живую веру и истинное поклонение. Иисус заявляет женщине, что Он и есть этот обещанный Мессия: Это Я, Который говорю с тобою (26). Возможно, эти слова Иисуса отражают Его Божественное сознание (см. Его слова в храме: «Я говорю вам, Я есмь» [W. Temple, р. 64.]).

На протяжении всего рассказа мы находим уроки личного благовестия, которые по какому-то недоразумению опускаются большинством комментаторов. Иисус должен еще очень многому научить нас (в частности, участию в служении). Весьма отчетливыми указаниями могут послужить следующие характеристики Его поведения во время беседы с самарянкой:

1. Уместность Его беседы. Вся беседа направлена в русло понятий, достаточно очевидных для женщины. Даже когда Иисус пытается говорить о таком абстрактном предмете, как вечная жизнь, Его рассуждения сообразуются с ее личным опытом (напр., образ живой воды), поэтому в ее распоряжении оказываются утверждения, которые легко можно усвоить на основе собственного опыта.

2. Его человечность. Нет мест в Писании, где Иисус был бы посторонним для окружающих. Он беседует свободно и непринужденно, несмотря на серьезные общественные табу, которые оказываются где-то в стороне, когда мы имеем дело с несравненно более проникновенным отношением со стороны Иисуса. Он полностью свободен в общении с самарянкой и готов помочь в ее серьезнейшей нужде.

3. Его познание. Христу известна не только жизнь женщины, но и история взаимоотношений между евреями и самарянами, поэтому Он весьма компетентно отвечает на ее вопросы. Столь большая просвещенность Иисуса, явленная нам в этой истории, происходит из прилежного отношения Иисуса к изучению Писания в годы Его детства, отрочества и юности, а также из желания глубже узнать социальную и религиозную историю Своего народа.

4. Его моральная целостность и неиспорченность. То, что предлагает Иисус самарянке, — это не просто умозрительный суррогат. Невозможно смотреть сквозь пальцы на ее падшее существование. И хотя ее отклик на слова Иисуса более чем эмоционален, как это свойственно женщине, он имеет этические последствия, поскольку для нее шаг навстречу Иисусу влечет за собой новые ощущения, новые взаимоотношения и перемены в поведении.

5. Его позитивное представление. Хотя моральное падение женщины совершенно очевидно, но она готова покаяться, и потому Иисус настроен позитивно. Он ясно говорит женщине, что вечная жизнь возможна и доступна, поскольку, образно говоря, Он Сам «оплачивает» расходы по ее спасению и ее нужды, и она об этом знает.

6. Его отказ быть в стороне. Цель Иисуса чиста, и Он неуклонно движется к ней: Он хочет, чтобы женщина исповедала свою веру. Вопрос взаимоотношений между евреями и самарянами в свете духовного поклонения Богу уже упразднен.

7. Его способность сочувствовать. В простой беседе Иисус соприкасается с самарянкой как с личностью, у которой есть своя особая история и потребности. В повествовании она выступает как личность, достойная дара веры, и поэтому Иисус обращается к ней. Иисус исполнен любви и готов разрушить ее греховное прошлое. Он протягивает к ней руки. Наша несостоятельность в распространении Благой вести — это сигнал о нашей несостоятельности в любви. Никто не захочет делиться с нами радостью пребывания у источника воды живой, пока не поймет, что его общество нам приятно. Человеку безразлично то, что я знаю, но зато ему важно чувствовать, что он небезразличен мне.

Ученики Иисуса удивились, застав Его за беседой с женщиной. Их поведение было отражением общественных предрассудков того времени; такой разговор в те времена был чреват скандалом или долгим выяснением отношений, а поэтому, по мнению учеников, недопустим.

Женщина оставила водонос свой, и пошла в город, чтобы рассказать людям о том, Кого она встретила (28). Несмотря на ее репутацию, а также благодаря ее настойчивости, люди пошли посмотреть на Иисуса (30). Нет лучше евангелистов, чем те, которые хотят вновь и вновь открывать Иисуса.

Иисус рассказал ученикам о Своей миссии. Он сказал о ее сущностном характере (34) как о деле послушания и исполнения воли Отца Небесного, определившего Ему это служение, а также о том, что эта миссия для Него — честь (34). Служить Царству Небесному — это пища, которая греет и питает Его жизнь. Он делает некоторый панорамный обзор Своей миссии (35, 36). Иисус говорит о приближении жатвы, ибо времена приготовления к приходу Мессии в Израиле, времена свидетельства провидцев, пророков, священников и вождей, достигшие кульминации в служении Иоанна Крестителя, принесли богатый урожай. День жатвы близко и несет радость (ср.: Пс 125:5−6; Ис 9:3; Ис 55:12). Слова еще четыре месяца, и наступит жатва, вероятно, передают распространенную тогда поговорку (библейские мотивы и образы жатвы в действительности относятся к тематике Царства Божьего; ср.: Ис 27:12; Иоиль 3:13; Мф 4:19; Мф 7:16−19; Мф 13:24−30; Откр 14:14−16). Затем Иисус говорит о необходимости партнерских отношений в Его служении: один сеет, а другой жнет (37). Скорее всего, Иисус имеет в виду Иоанна Крестителя, который совсем недавно совершал служение в этой местности (3:23). Указание на партнерство в служении — это и есть начало Церкви, которая может обогатить мир.

Слова Я послал вас (38) предваряют миссию учеников, которая будет широко показана и раскрыта как тема в гл. 13−17 и окажется в центре внимания после рассказа о воскресении (ср.: 20:21; 21:1−23). Это только подтверждает мысль, что служение Иисуса и Его учеников неразрывно связано.

Следующие стихи рассказывают об отклике остальной общины на свидетельство самарянки (по слову женщины, 39) и о последующем переходе этих людей к собственному живому опыту (уже не по твоим речам веруем, ибо сами слышали и узнали, 42). Для них Иисус — это Спаситель мира, великий и животворящий. Этот известный в языческом мире I столетия титул давался различным греческим богам и римским императорам. Филон Александрийский называл Бога «Спасителем творения», а в последних главах Книги Пророка Исаии роль Бога выражена особым образом: «Ко мне обратитесь и будете спасены, все концы земли; ибо Я Бог, и нет иного» (Ис 45:22; ср. также: Ис 43:3, 11; Ис 63:8−9).

Признание самарянами Иисуса Спасителем носит особый оттенок. Многие столетия эти люди носили на себе печать отвержения, поскольку для евреев они были людьми второго сорта и пальма первенства всегда принадлежала Иерусалиму. Самаряне были укоренены в собственной традиции и религиозных положениях, и поэтому клеймо отступничества от истины сохранялось на них. Но вот пришел Он, рожденный от корня Давидова еврей, и теперь исключенные включены в круг Божьих целей! И для самарян, вдоволь вкусивших презрения, не составляло большого труда сделать шаг навстречу любви Иисуса, объемлющей целый мир.

И сегодня, как никогда, вместе с самарянами мы можем утвердить этот титул сквозь века. Для Церкви XX столетия, как сказал Стефан Нейл, это «неоспоримый факт» [S. Neill, A History of Christian Missions (Pelican, 1964), p. 559.]. Сегодня Церковь Иисуса Христа наполнена людьми со всех континентов. Наши голоса сливаются с голосами самарян в единой хвале: Он истинно Спаситель мира…

В свете ст. 21−24 находит свое заключение тема поклонения. Говоря о верном месте для поклонения, Иисус произносит слова, вечные в своем значении.

Во-первых, критический час для поклонения человека Богу близок (слово время в ст. 21 может быть переведено и как «час»). Что это за «час»? Слово «час» у Иоанна относится ко времени страданий Иисуса через смерть и ко времени Его воскресения (ср.: 7:30; 8:20; 12:23, 27; 13:1; 17:1). Это время перечеркнет все, что было до этого в отношениях Бога и человека, и откроет новое измерение в поклонении. Иисус делает еще один шаг навстречу Своему утверждению во 2:19, где говорится о воскресшем храме Его Тела, как о «знамении», которое изменит застывшее поклонение в Израиле. Этим Христос фактически утверждает, что Его смерть и воскресение приведут к тому, что поклонение будет совершаться не в храме, а в духе и истине, и будет основываться на Его жертве и живом присутствии.

Во-вторых, откровение Ветхого Завета истинно, ибо спасение от Иудеев (22) и дает начало истинному познанию Бога. Несмотря на свои периодические отступления, евреи оставались звеном в цепи Божьей цели — спасения мира. Поэтому мессианское обновление поклонения основано на ветхозаветном откровении, хотя и трансформирует традиционные представления Ветхого Завета.

В-третьих, время истинного, живого поклонения близко (23−24), потому что Иисус, Сын Божий и Мессия, сейчас рядом. Это и есть поклонение в духе и истине. Он есть истина. Он обладает и дарует Дух всем, кто верует в Него и переживает опыт второго рождения. Истинное поклонение возможно через Сына и в живом единстве веры с Ним посредством Духа Святого.

Заключение обогащено ст. 24. Духовная природа Бога (Бог есть дух) делает очевидным то, что мы не в силах ощутить Бога физически. Он невидим и неосязаем, а следовательно, не может быть ощутим физически. Бог должен быть познан нами и находиться в центре нашего воззрения, поэтому Господь берет на Себя инициативу открыться нам. Он это сделал в ветхозаветных писаниях (согласно ст. 22, евреи «знают», чему поклоняются). Но дальнейшее и более полное откровение Бога уже близко, в Сыне, Который делает Отца известным (1:18). Об этом и говорится в заключении рассказа о самарянке. Истинное поклонение — это поклонение, предложенное в Иисусе Христе и через Иисуса Христа; только в Нем одном воплотилась истина, и Он один способен наделить нас Духом так, что мы познаем Бога и поклонимся Ему.

Поклонение является предметом озабоченности в церквах сегодня и, к сожалению, частой причиной разделения церкви. Этот текст учит нас и тому, что может послужить препятствием к истинному поклонению. Первым препятствием может стать неверная практика. Жизнь женщины-самарянки до встречи с Христом иллюстрирует этот принцип. До тех пор пока она не признала своих грехов, истинное поклонение в ее жизни не могло иметь места. Такое же заблуждение было присуще израильскому народу, когда израильтяне полагали, что только обряды удовлетворяют Бога, а образ их жизни и мораль значения не имеют. Сравните: «Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших. Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать. Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток!» (Ам 5:22−24, ср.: Ам 4:1−5; Ис 58:2−14). Но это также не значит, что поклонение возможно только для людей постоянных по своему природному складу, ибо Бог в первую очередь ищет искренних, способных зависеть от Него и жить в послушании Ему, полностью выполняющих обязательства, взятые перед Ним. «Жертва Богу дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс 50:19).

Вторым препятствием к истинному поклонению могут оказаться неверно расставленные акценты. По сути, пример этому — отношения евреев и самарян, которые были вовлечены в конфликт из-за неверного понимания поклонения, из-за неведения, что долгожданный Мессия, Который был послан обновить их отношения с Богом, находится среди них. Не стоит большого труда заключить, что сегодня Церковь оказалась на грани подобного дисбаланса. Бесконечные споры посвящаются музыке, которую следует использовать во время служения. Должны ли быть воздеты к небесам или опущены вниз руки во время молитвы? Какие при этом говорить слова: заранее приготовленные или те, что на сердце? Один или несколько человек должны вести служение? Такой подход подозрительно похож на подход к поклонению самарянки в изучаемом нами отрывке. В подобных случаях людей больше интересует форма, нежели содержание. Без сомнения, истинное, подлинное богослужение может произойти с допущением каких бы то ни было альтернатив, но не ставит это во главу угла. Тогда как неискреннее богослужение заботится лишь о формах поклонения. Выбор формы поклонения — это, зачастую, всего лишь отражение того или иного темперамента отдельного человека или группы людей. Но факт остается фактом: Бог — это Дух, а поэтому нет абсолютно законченной формы, которую можно было бы придать в поклонении Ему. Нет и не будет такой формы поклонения, которая одинаково благосклонно будет встречена всеми. И если бы поклонение было сосредоточено на удовлетворении личных амбиций, то оно утратило бы свою первичную цель. В поклонении первично содержание, а не форма, и Бога возвышает поклонение Ему от всего сердца.

Третьим барьером на пути к истинному поклонению выступают неверные понятия (особенно о Самом Боге; о том, Кем Он является, и о характере наших взаимоотношений с Ним). Поскольку Бог есть Дух, мы можем поклоняться Ему, руководствуясь только Его откровением, явленным нам в Сыне, «Слове, ставшем плотью». Поклонение должно быть библейски обоснованным и при этом сосредоточенным на Христе, поскольку Он — сердцевина Писания, воплощение истины (14:6) и единородный Сын Божий, через Которого нам дарован Дух (7:37−39). И если в центре поклонения нет Христа, то по отношению к нам становятся справедливыми слова Иисуса: Вы не знаете, чему кланяетесь. Если эти слова были обращены к женщине, поклонение которой хотя бы отчасти, но было основано на догмах Ветхого Завета, то, тем более, эти слова относятся к тем, чье поклонение сосредоточено вне христианства. Только в Иисусе Христе, единородном Сыне, «сущем в недре Отчем», может истинно быть познан и прославлен Отец.

Заключительные слова обращения к самарянке — это кульминационный призыв к поклонению: Таких поклонников Отец ищет Себе (23). Это слова живого ободрения нам, призывающие сделать то, что от нас зависит. Наше богослужение, каким бы оно ни было, чрезвычайно волнует Бога, поскольку велика цена, заплаченная за нашу возможность Ему поклоняться. Бог отдал за нас Сына Своего единородного. «Ищите лица Моего» (Пс 26:8 и дал.). Если мы истинно верим в Него, то не сможем не воскликнуть вместе с псалмопевцем: «…и я буду искать лица Твоего, Господи!»

Мы вкушаем Тебя, о Хлеб живой,
От всего сердца желая быть за столом с Тобой.
Мы напиваемся Тобой,
И утоляется жажда душ наших.
Бернард Клево

6. Второе чудо — исцеление сына царедворца (4:43−54)

Первая часть главы достигла своей кульминации в великом утверждении: «Он истинно Спаситель мира» (42). Этот титул предшествует грядущему принятию Иисуса язычниками (ср. 1:12: «А тем, которые приняли Его…»). Далее Иоанн начинает разговор о наступающем кризисе отвержения Иисуса евреями (ср. 1:11: «…свои Его не приняли») и в родной для Него Галилее (ср.: 4:44), и даже в Иерусалиме (5:16).

История исцеления сына царедворца демонстрирует природу истинной веры. Она чем-то напоминает рассказ об исцелении слуги сотника, отраженный в синоптических Евангелиях (ср.: Мф 8:5−13; Лк 7:2−10). Тем не менее прослеживается различие между этими историями, каждая из которых относится к различным обстоятельствам, да и сами чудеса рознятся. Мы говорили о намерении Иисуса (ср.: 4:1) не мешать Иоанну Крестителю, что и было причиной Его ухода на север, в Галилею (43). Внешне Он был там принят тепло (45), как «свой». Успех в просвещенном Иерусалиме положительно отразился на отношении к Нему здесь, в Галилее, поскольку многие галилеяне видели чудеса, совершенные Им в Иерусалиме (45).

Затем Иисус возвращается в Кану, место, где Он совершил Свое первое чудо, и встречает человека, испытывающего огромную личную боль. В Евангелии он назван царедворцем (вероятно, он был придворным Ирода). Он находится в большой тревоге: его сын тяжело болен и лежит дома в Капернауме, в двадцати милях отсюда. Могло случиться, что отец знал о первом чуде Иисуса, что и стало своеобразным основанием его веры в сверхъестественную природу силы Иисуса. И он просит Его прийти к нему и исцелить сына, находящегося при смерти. Иисус отвечает неожиданно жестко: …вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес (48). Возможно, это призыв уверовать в чудесную силу Бога, действующего через Иисуса.

Если в словах Иисуса видеть некоторый упрек в неверии, то интонация чем-то напоминает Его ответ на просьбу Матери (2:4) и прошение сирофиникиянки (Мк 7:27). Как и в других случаях, здесь налицо острая нужда: Господи! приди, пока не умер сын мой (49). Нет времени для обсуждения каких-то подробностей, есть лишь острая нужда! Ответ приходит в форме обетования: …пойди, сын твой здоров (50). И этого достаточно, он поверил слову, которое сказал ему Иисус (50), и отправился домой.

Путешествие, вероятно, потребовало ночной остановки, и еще не наступил следующий день, как на дороге царедворец встретил слугу, сообщившего ему добрую весть о том, что его сын выздоровел (51). Оказалось, сыну стало легче как раз в тот момент, когда Иисус сообщил, что он здоров (52). Царедворец и его домашние уверовали, что Иисус — обещанный Мессия (53). Это второе чудо, сотворенное Иисусом. Слава Иисуса открылась в Его способности сострадать боли, которая сопутствует человеческой жизни.

Уроки, которые преподает этот фрагмент Евангелия, прежде всего раскрывают нам значение веры. Иоанн уже доказал необходимость веры для нашего спасения (ср.: 1:12; 3:14−18; 4:41−42). И здесь ее необходимость тоже подчеркивается (54) как основание для чудесного действия Иисуса. Доказательством тому, что вера (с человеческой точки зрения) — это главная составляющая спасения, служит тот факт, что мальчик, который был тяжело болен, не видел Иисуса воочию. Это наблюдение может послужить уроком и нам. Как и этот мальчик, мы никогда не встретимся с Иисусом физически, но это не повод сомневаться в Его способности помогать нам в наших нуждах, наши нужды — это фон, на котором вера проявляет себя.

Эта история раскрывает также природу веры. Нам открываются черты «веры», которая основывается только на чудесах и знамениях. Бог не может ответить тем, кто обращается к Нему с такой «верой» (48; ср.: 2:23). Это уровень, с которого многие люди начинают свои отношения с Богом. «Если Ты ответишь мне, Господи, и дашь мне то, о чем я прошу, и сотворишь для меня чудо, тогда я поверю в Тебя». Просьбы могут быть самыми разными: о спутнике или спутнице жизни, о возможности повышения по службе, о скорейшем разрешении конфликта, об удаче в каком-либо важном деле или о спасении от серьезной опасности.

Желать чего-то можно бесконечно. Благодаря тому, что Бог по Своей благодати снисходит до помощи нам, как об этом написано в ст. 48, многое в нашей жизни все-таки происходит так, как нам хочется.

Вера, основанная на знамениях и чудесах, сама по себе не принесет вреда истинной вере. Тогда почему Иисус не одобрял этого? Упование на знамения и чудеса не прославляет Бога, наоборот, Бог становится нашим рабом. Мы глубоко ошибаемся, когда стремимся указать Богу, что Ему надо делать. Знамения и чудесные ответы на молитвы могут иметь определенную ценность как стартовая точка, как некий толчок к вере, к познанию реальности Бога, но чудеса бесплодны, если в конце концов они не приводят к Христу и к вере в Него (2:11). С другой стороны, в чудесах мы ищем руку Господа, потому что чудеса творит именно Он. Чудеса — это следствие живой веры, послушания Его заповедям и обетованиям (50). Нам не суждено Ему указывать, ибо мы существуем для Него, а не Он для нас. Когда это так, тогда мы действительно «веруем» (53).

Мы приходим к третьему аспекту веры, который проясняется здесь, — это ее развитие. Интересно, что мы можем проследить развитие отношения царедворца к Иисусу: от жажды знамений и чудес (48) — к Его слову (50), а затем к уверованию (53). Вера — это нечто живое, это то, что растет и развивается. Имея веру, можно переживать кризис окончательного доверия, и в этот момент она вызревает. Здесь уместен образ из гл 3, где такое состояние сравнивается с муками второго рождения. Удивляет то, что Иисус своеобразно способствует росту веры царедворца, первоначально отказывая в удовлетворении его просьбы.

История, о которой мы говорим, — это не просто история об исцелении мальчика. Это также история об исцелении отца, его духа и об исцелении и благословении всей семьи (53). То, что Иисус позволяет нам пережить опыт страдания как звено в нашем обучении послушанию, — это великое счастье. «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим» (Пс 118:71; ср.: Евр 12:11).

В этом тексте мы также учимся почтению к молитве. Страстная молитва — это пример истинной молитвы. Большая нужда ведет отца далеко в Кану, чтобы там встретиться с Иисусом. Это совсем не значит, что мы должны слепо повторять поступок этого человека и куда-то «нестись». Но как же скудны наши молитвы, когда наша жизнь протекает спокойно. Мы далеки от Иакова, сказавшего Господу: «…не отпущу Тебя, пока не благословишь меня» (Быт 32:26).

Такая страстность приводит к настойчивости и постоянству, которые являются характеристиками истинной молитвы. Иисус учил этому в некоторых притчах (ср.: Лк 11:5−12; Лк 18:1−8), примером также служат поступки людей на страницах Евангелий, которые с помощью веры и молитвы побеждали царства, творили правду, получали обетования… (Евр 11:33).

Здесь мы видим также пример практичности молитвы. В жизни человека наступил кризис, и он пришел с этим к Иисусу; мы также беспрепятственно можем прийти к Нему. Принцип, которым руководствуется Бог, когда мы обращаемся к Нему с просьбой, — это принцип любви: если это важно для тебя, то важно и для Меня. Слова «всегда в молитве» (Флп 4:6, курсив мой — Б. М.) предполагают полное включение всех наших нужд.

Эта история демонстрирует замечательный путь молитвы и ее силу, прошение принято — и мальчик исцелен. Сверхъестественная сила Божья реализована в ответе на просьбу человека, притом что этот человек был ограничен в своем понимании. То, что исцеление было настоящим, не мнимым, как и в других случаях, — вне сомнения (ср.: 5:8; 9:7). Творец Сам способен обновить Свое творение. Последняя фраза остается центральной для всех молитв об исцелении. То, что Бог может исцелить, вопросов не вызывает; а вот произойдет ли это, какими средствами и когда, решает только Он. Его сила реальна; Его воля — любовь; Его любовь — это мудрость. Поводом для действия Бога в этом случае послужила проблема, с которой невозможно было справиться человеческими средствами! Мы нуждаемся во вмешательстве Бога. Может быть, в наше время было бы легко вылечить болезнь, которой страдал мальчик. Но Бог верен. Его Сын исцеляет там и тогда, где и когда человек не в силах этого сделать.

В заключение посмотрим вновь на Самого Христа. «Знамения» призваны явить Его «славу» (2:11). Здесь нам открывается удивительное свойство Его благодати. Его благодать обращена к «ближним» и к «дальним»; к тем, кто ее не ищет, и к тем, кто только благодати и желает; к тем, кто нуждается в исцелении тела, и к тем, кто нуждается в исцелении духа; ктем, кто молод, и ктем, кто зрел. Христос — это полнота.