Первая речь Иова к друзьям. 1−25. Описание прежнего счастья.
Иов 29:1. И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал:
Молчание друзей дает Иову возможность продолжать и окончить начатую речь. Обозревая все ранее сказанное, страдалец вновь утверждает, что не заслужил несчастья и не знает его причин.
Иов 29:2. о, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня,
Богобоязненность (Иов 28:28) не в состоянии уничтожить в страдальце чувства горечи, возникающего при воспоминании о минувших днях былого счастья, основою которого был Бог и Его покровительство. О, если бы — восклицает он — кто-нибудь дал мне возможность пережить былое время, вернуть прежнее счастье!
Иов 29:3. когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы;
В это невозвратное время божественная помощь и благодеяния изливались на Иова, как свет от светильника, и охраняли его от опасностей.
Иов 29:4. как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим,
Иов 29:5. когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня,
Иов 29:6. когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея!
«В дни своей молодости» (евр. «хореф» — «зима» — Быт 8:22; Притч 20:4; Иер 36:22; Ам 3:15; время, противоположное лету; период пользования собранными плодами — осень) точнее во время возмужалости (ст. 5) Иов находился в общении с Богом (евр. «сод» — самое короткое знакомство, — Иов 19:9; Пс 24:14; Пс 54:15; Притч 3:22), наслаждался, как праведник, семейным счастьем («дети мои вокруг меня», ср. Пс 126:3 и д.) и изобилием земных благ (ст. 6; ср. Иов 20:17; Быт 49:11−12; Исх 3:8; Втор 32:13).
Иов 29:7. когда я выходил к воротам города и на площади ставил седалище свое, -
Иов 29:8. юноши, увидев меня, прятались, а старцы вставали и стояли;
Иов 29:9. князья удерживались от речи и персты полагали на уста свои;
Иов 29:10. голос знатных умолкал, и язык их прилипал к гортани их.
Помимо этого, Иов пользовался всеобщим уважением, особенно ясно сказывавшимся в то время, когда он принимал участие в общественных, в частности, судебных делах, решаемых на площади пред городскими воротами: «на площади ставил седалище свое» (ср. Иов 5:4:31.21; Притч 31:23; Неем 8:1:3, 16). Когда Иов появлялся здесь, то из почтения к нему юноши не смели показываться, старцы вставали, ожидая, когда он сядет (ср. 3Цар 2:19), князья, — начальники города, по тем же соображениям воздерживались от речей, предоставляя ему первое слово (ср Иов 32:4 и д.), а знатные умолкали, не зная что прибавить к сказанному им.
Иов 29:11. Ухо, слышавшее меня, ублажало меня; око видевшее восхваляло меня,
Впечатление, производимое личностью Иова, его общественною и частною деятельностью было таково, что слышавшие о нем считали его достойным всех благ и призывали их на него, а видевшие не могли воздержаться от прославления (ср. Притч 31:28).
Иов 29:12−17. Причины подобного отношения к Иову заключались в его добродетели, и особенно милосердии и правосудии.
Иов 29:12. потому что я спасал страдальца вопиющего и сироту беспомощного.
Иов 29:13. Благословение погибавшего приходило на меня, и сердцу вдовы доставлял я радость.
Он не только не угнетал беспомощных, вдов и сирот, как утверждал Елифаз (Иов 22:9), но оказывал им поддержку и помощь, не оставался глух к их воплям (ср. Пс 71:12). Поэтому он был благословляем теми стоящими на краю гибели («погибающими», евр. «овед», ср. Иов 31:19−20; Притч 31:6), которых спасал (ср. Пс 71:12−15).
Иов 29:14. Я облекался в правду, и суд мой одевал меня, как мантия и увясло.
Другою добродетелью Иова была правда, строгое следование воле Божией, и суд («мишфат») — решимость стоять за правду против неправды. Первою он покрывался (евр. «лабаш»), как одеждою (ср. Пс 131:9; Ис 11:5:59.11), второй составлял его головной убор, тюрбан, т. е. Иов был носителем, органом этих добродетелей (ср. Суд 6:34: «Дух Господень объял (евр. «лабеша») Гедеона» — он сделался его органом).
Иов 29:15. Я был глазами слепому и ногами хромому;
Иов 29:16. отцом был я для нищих и тяжбу, которой я не знал, разбирал внимательно.
Иов 29:17. Сокрушал я беззаконному челюсти и из зубов его исторгал похищенное.
Наглядными проявлением правды, воздающей каждому должное, служила приспособленная к нуждам несчастных помощь. Она восполняла их недостатки, как бы возвращала утраченные органы: «я был глазами слепому» (ср. Чис 10:31). «Суд» проявлялся в строгом и беспристрастном правосудии: Иов внимательно разбирал тяжбы неизвестных ему лиц, освобождал страждущих от несправедливых притеснителей («из зубов... исторгал похищенное» — ст. 17) и лишал последних возможности вредить («сокрушал беззаконному челюсти», ср. Пс 3:8:57.7).
Иов 29:18. И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок;
Согласно теории земных мздовоздаяний, благочестивый Иов рассчитывал на спокойную смерть среди семейных («в гнезде моем скончаюсь» — умру, как птица, окруженная птенцами; ср. Пс 83:4) после долголетней жизни: «дни мои будут многи, как песок» (евр «хол», — песок, — символ многочисленности: Иов 6:3; Быт 22:17:32.12, 41.49; Ис 10:22; Иер 33:22). Вместо «как песок», LXX читают: «ὡς στέλεχος φοίνικος» — как ствол пальмы («стебло финиково» — славян.), древне-итальянский перевод: — «sicut arbor palmae», Вульгата: «sicul palma»; моя жизнь будет подобна существованию пальмы, долговечного растения, часто обновляющегося в корнях. Еврейское же предание, воспроизводимое Талмудом (Sanhedrin fol. 108), мидрашами, раввинами Кимхи, Иархи и усвоенное некоторыми из новейших экзегетов — Деличем, Гитцигом и др., разумеет под «хол» возрождающуюся после смерти к новой жизни легендарную птицу феникс. Косвенным подтверждением подобного взгляда служит египетское название данной птицы «хол», или «хул» и совпадение желания Иова: «в гнезде моем скончаюсь», с тою сообщаемою легендами о фениксе подробностью, что феникс приносил останки своего умершего отца в Гелиополис в храм солнца и там отдавал ему последние почести. Предполагают даже, что первоначальная редакция LXX имела только: «ὥσπερ φοῖνιξ» («как феникс»), а современное чтение: «ὥσπερ στέλεχος»... — позднейшее явление. LXX не могли с еврейским «хол» соединять значение «пальма», так как пальма по-еврейски — «тамар», и значение данного слова LXX хорошо известно (Пс 91:13; Песн 7:8−9; Иоиль 1:12).
Иов 29:19. корень мой открыт для воды, и роса ночует на ветвях моих;
Иов надеялся на такую же свежесть сил, бодрость, какая выпадает на долю растения, нужная для роста которого влага доставляется и снизу («корень мой открыт для воды»; ср. Иов 14:8−9) и сверху («роса ночует на ветвях моих»; ср. Иов 18:16; Быт 27:39; Притч 19:12),
Иов 29:20. слава моя не стареет, лук мой крепок в руке моей.
Одновременно с этим Иов рассчитывал на всегдашнее уважение со стороны окружающих («слава моя не стареет») и на свою силу поддержать его («лук мой крепок»; ср. 1Цар 2:4; Пс 45:10:75.4 и т. п.).
Иов 29:21−25. Упоминание о прежней славе даст Иову повод вновь остановиться на этом предмете, еще раз пережить минувшее.
Иов 29:21. Внимали мне и ожидали, и безмолвствовали при совете моем.
Иов 29:22. После слов моих уже не рассуждали; речь моя капала на них.
Иов 29:23. Ждали меня, как дождя, и, как дождю позднему, открывали уста свои.
Никто из слушавших Иова не смел прерывать его; все ожидали конца его речи, а по окончании ее безмолвствовали («не рассуждали»), не имея возможности что-нибудь прибавить к сказанному им: рассуждения Иова всецело исчерпывали обсуждаемый вопрос. Его речь удовлетворяла, насыщала всех, как дождь сухую землю (ср. Втор 32:2; Пс 71:6). Поэтому ее ждали с таким же страстным нетерпением («открывали уста свои»; ср. Пс 118:131), с каким ждут мартовского — апрельского дождя («позднего»; ср. Втор 11:14; Иер 3:3:5.24; Ос 6:3; Иоиль 2:23), выпадающего пред посевом летних плодов.
Иов 29:24. Бывало, улыбнусь им — они не верят; и света лица моего они не помрачали.
При своей мудрости Иов казался настолько недосягаемо великим, что его улыбка считалась за честь; не каждый верил в такую милость, снисхождение к себе с его стороны, и никто не решался чем-либо опечалить («света лица моего они не помрачали»; ср. Притч 16:15).
Иов 29:25. Я назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих.
Всеми уважаемый за свою мудрость, Иов являлся руководителем своих сограждан в жизни, был их главою.