Толкование Далласской семинарии
г. Отчаяние Иова нарастает; его монолог (глава 10)
1) Иов бросает Богу вызов.
Иов 10:1−7. В отсутствие «посредника» между ним и Богом, Иов решается выступить собственным адвокатом и в качестве такового бросить Богу вызов: буду говорить в горести души моей. Скажу Богу: не обвиняй меня (стихи 1−2; сравните 9:20; 15:6); Ты знаешь… что я не беззакониях (стих 7). Его не пугает, что это сопряжено с риском гибели, потому что опротивела душе его жизнь (стих 1). Как бы репетируя свою речь (Скажу Богу; стих 2), Иов намерен обратиться (и в сущности уже обращается) к Вседержителю с требованием: объяви мне, за что Ты со мною борешься?
В этом внезапно охватившем его приступе самоуверенности (сравните по контрасту с ощущениями Иова в 9:3, 14, 32) страдалец ставит перед Всевышним несколько вопросов, потому что, только получив ответы на них, мог бы он испытать некоторое облегчение. Ибо его собственные попытки понять, почему карает Господь его, невинного, не совместимы с представлением о Боге, любовью Которого человек вызван к жизни. Как можно, к примеру, принять, и это первый вопрос Иова, что Богу доставляет удовольствие (стих 3) мучить его, создание рук Своих? (10:8−12; 14:15). Второй вопрос: Разве…
Ты смотришь и видишь по-плотски, как человек? (стих 4). Другими словами, неужели Бог наказывает Иова по ошибке, сделав вывод о его греховности по каким-то внешним признакам (подобно человеку)? Ведь Он Бог — сердцеведец! Третий вопрос: Разве дни Твои так же коротки, как дни человека? (стих 5). Исходя из того, что это не так, Иов жаждет понять, почему Бог так спешит найти в нем «порок и грех», словно боится, что не успеет наказать его.
2) «Я — произведение рук Твоих».
Иов 10:8−12. Твои руки трудились надо мною и образовали… меня… и Ты губишь меня? — напоминает Иов Богу, упрекая Его в несовместимости этих действий.
Как и Адама, Бог создал его из глины, и, вот, вновь обращает его в прах? По воле Творца он излился, как молоко (человеческое семя), во чрево матери своей, где Бог «сгущал» его, образуя его плоть, одетую кожею (сравните с Пс 138:13 «Ибо Ты устроил внутренности мои, и соткал меня во чреве матери моей») и скрепленную костями и жилами (сравните Пс 138:15). Так почему же тот самый Бог, Который даровал Иову жизнь и милость и долгие годы хранил дух его (сравните Иов 12:10; 27:3; 34:14−15), теперь обратился против него?
3) Иов обвиняет Бога.
Иов 10:13−17. Мысль-вопрос, содержащая в стихах 13−14, сводится к следующему: как совместить любовь к человеку, явленную Творцом в создании его, с изначальным Его намерением не прощать людям и малейшего греха (еврейское хата в оригинале имеет именно такое значение)? Ведь человека это ставит в безвыходное положение: горе ему, если он виновен, но, если и прав, нет у него оснований радоваться.
Как нет их у Иова, который не осмеливается поднять головы своей (сравните со «вспышкой самоуверенности» у него в 10:2−7), т. е. приободриться, так как непрекращающиеся мучения свидетельствуют ему: в глазах Божиих он — грешник. Иов уподобляет Бога льву, который снова и снова нападает на него. И чудным (в значении «страшным») являешься во мне; другими словами, «демонстрируешь на мне (и во мне) Свою всесокрушающую силу». Под «новыми свидетелями» против Иова, очевидно, подразумеваются его посетители.
4) Жалобы Иова, его мольба.
Иов 10:18−22. Под градом неразрешимых для него сомнений (Так любит Бог человека или ненавидит его? И если любит, то почему так жесток и непримирим к нему? Почему не прощает его?) вырываются из груди Иова жалобные вопросы и мольбы. Он снова сожалеет о своем появлении на свет (сравните 3:3−12) и о том, что не умер при рождении (сравните 3:13); в виду (в любом случае) краткости его дней (стих 20) Иов умоляет Бога «отступить» от него хотя бы ненадолго и дать ему немного ободриться, чтобы спокойно перейти в страну тьмы и сени смертной, откуда не возвращаются.
Необходимо заметить, что, преследуемый образом несправедливо карающего Бога, Которого он обвиняет в жестокости (сравните 9:21−24), Иов втайне надеется, что ошибается. Бросая Творцу вызов, он силится увидеть подлинный лик Его, который скрыт от него тучами страданий и непонимания. Ему не нужен Бог умозрительных теорий, предмет отвлеченных рассуждений, которого «защищают» от него Елифаз, Вилдад и Софар.
Мучимый физической и душевной болью, Иов продолжает искать Бога живого, с Которым, несмотря на все величие Его, может говорить «на Ты», открывая Ему свое истерзанное сердце. (Характерно, что для троих друзей Иова Бог — всегда «Он».) Бунт Иова — это «бунт веры», отстаивающей свое право именно на такого Бога.