ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА 19:1−16
1 Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его.
2 И воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу,
3 и говорили:радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам.
4 Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины.
5 Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!
6 Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины.
7 Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.
8 Пилат, услышав это слово, больше убоялся.
9 И опять вошел в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа.
10 Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?
11 Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе.
12 С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю.
13 Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.
14 Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!
15 Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря.
16 Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.
В этих стихах перед нашим взором разворачивается удивительная картина, которая должна неизбежно вызывать глубокий интерес у всех тех, кто исповедуют христианство и именуют себя христианами. Как и в каждой грандиозной исторической картине, в ней есть примечательные особенности, на которых мы заострим наше внимание. Более того, на первый план здесь выходят три персонажа, которых нам будет полезно по очереди рассмотреть.
Итак, первый персонаж, на котором мы сосредоточим внимание, — это Сам Господь Иисус Христос.
Спаситель человечества предстает пред нами избитый, в терновом венце, осмеянный и отвергнутый Его же народом, несправедливо осужденный судьей, который признал, что не нашел в Нем вины, и, в итоге, преданный на самую ужасную казнь. И все же это был вечный Сын Божий, которому воздавали почести бесчисленные легионы ангелов Отца. Это был Тот, кто пришел в мир, чтобы спасти грешников и прожил безгрешную жизнь на земле, из которой три последних года посвятил проповеди Евангелия, творя благие дела во славу Божью. Воистину не было еще более дивного события под небесами от начала творения, чем то, которое происходило в этот день!
Так давайте же склонимся в наших сердцах пред той любовью Христа, о которой св. Павел пишет, что она «превосходит разумение» и проникнемся неизмеримой глубиной смысла этого выражения. Не существует такой земной любви, с которой бы сравнилась эта любовь, и нет такой мерки, по которой мы можем ее измерить. Эта любовь поистине уникальна. Так давайте же будем помнить, приступая к этому повествованию о страданиях Христа, что Иисус страдал за наши грехи, Праведный за неправедных, и был мучим за беззакония наши; ранами Его мы исцелились.
Итак, будем же прилежно следовать примеру Христова терпения во всех страданиях и невзгодах жизни, и особенно в тех, которые вызваны религиозными гонениями. Будучи злословим, Он не злословил в ответ; страдая, оставался безгласен, отдавая себя в руки Того, кто один судит праведно. Так давайте же будем вести себя так же, взирая на Того, кто перетерпел такое над Собою поругание от грешников без ропота и всеми силами будем прославлять Его как в своих страданиях, так и в благих делах.
А теперь следующий персонаж, а вернее, группа персонажей в нашей картине: иудеи, желавшие смерти нашего Господа.
Мы видим, как на протяжении трех или четырех долгих часов они упрямо отказываются принять предложение Пилата освободить Иисуса и с ожесточением требуют Его распятия, яростно отстаивая право предавать на смерть. Иудеи настойчиво отрицают то, что Иисус их Царь, заявляя, что нет у них Царя кроме Цезаря, тем самым делая себя соучастниками и виновными в убийстве Иисуса. Но все же это были дети Израиля и семя Авраамово, те, кому принадлежали обетования, те, которые совершали служение по закону Моисееву и приносили жертвы в храме, имея право священства. Это были те, которые заявляли, что они ожидают Пророка подобного Моисею, Сына Давидова, который должен был установить Мессианское царство. Никогда еще со дня падения Адама человеческое нечестие не проявлялось в таком масштабе.
Так давайте же со страхом и трепетом отметим, что существует величайшая опасность, когда на протяжении долгого времени люди отвергают свет и знание. Есть такое понятие как неумение различать между добром и злом; это последнее и самое жестокое наказание, которое Бог может послать человеку. Тот человек, который, подобно фараону или Ахаву, часто подвергается обличению, но оказывается его принять, обнаружит, что сердце его затвердевает, подобно жернову, и совесть становится бесчувственной, как если бы ее обожгли каленым железом. Таково было и состояние иудейского народа во времена земного служения нашего Господа, ибо самым большим их грехом было то, что они сознательно отреклись от Иисуса, когда Пилат пожелал отпустить Его. Да сохранит нас всех Господь и избавит от такого ослепления рассудка!
Нет более худшего наказания от Господа, чем остаться предоставленному себе самому, на волю своего собственного порочного сердца и дьявола. И самый кратчайший путь к этому — это противостояние обличениям и упорствование во грехе. И это подтверждают слова Соломона: «Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас» (Притч 1:24−26). Так будем же всегда помнить, что, подобно иудеям, мы также можем впасть в заблуждение, начав верить лжи, думая, что служим Богу, а на самом деле, совершать грех (2Фес 2:11).
И третий персонаж, отображенный в данном повествовании, — это Понтий Пилат.
Пред нами предстает римский правитель, человек облеченный властью и занимающий высокий пост, человек, который служит наместником императора, представляя собою наиболее могущественную нацию мира на то время. Ему — то и должно было быть настоящим источником справедливости и благородства, но он начал колебаться в решении вопроса, ясного, как Божий день. Мы видим, что он знал, как следует поступить, но боялся. Совесть его побуждала оправдать узника, приведенного к нему, но он побоялся, опасаясь впасть в немилость Его обвинителей. Пилат принес правосудие в жертву страху перед людьми, одобрив из трусости самое ужасное преступление и, в завершение, дав санкцию на смертную казнь невинного человека, доискиваясь признания и стремясь заработать хорошую репутацию. Пожалуй, никогда до этого человеческая натура не представляла собою более печальное зрелище. И, без сомнения, весьма справедливо то, что имя Понтия Пилата во всем мире упоминается в негативном контексте, так же как оно и запечатлено в наших символах веры.
Из этого можно сделать вывод о том, какими жалкими людьми оказываются сильные мира сего, не имеющие каких бы то ни было моральных принципов и не верящие в реальность существования Бога над ними. Поэтому самый незначительный труженик, который имеет страх Божий и верит в Его благодать, является в глазах своего Создателя существом более благородным, чем царь, правитель или наместник, чьей целью в первую очередь является угождение людям. Возможно, некоторым покажется, что это весьма разумно, мудро и политически верно иметь одну совесть на людях и другую тогда, когда остаешься с собой наедине; одно понимание долга для своей души и другое — для осуществления политической деятельности; и понимая со всей ясностью, что есть истинно в глазах Божьих, все же поступать вопреки этому, ища популярности. Но настоящий христианин никогда не должен уважительно относиться к таким людям.
Будем же молиться, чтобы наша страна никогда не оскудела на людей, которые, занимая руководящие должности, имели бы достаточно благодати, чтобы мыслить правильно, и мужества, чтобы поступать разумно, не страшась при этом людского мнения. Ибо те, кто боятся Бога более, нежели человека, и стремятся угодить Ему, обычно самые лучшие правители, память о которых почтительно сохраняется в народе на долгие годы. Те же, кто, подобно Понтию Пилату, постоянно идут на компромисс и изворачиваются, идут на поводу у мнения большинства, вместо того, чтобы самим сформировать и это мнение и повести людей за собой, боятся правильного поступка, если таковой вызовет противление толпы, готовы на бесчестный поступок, если только он принесет им популярность — такие люди обычно худшие из худших правителей, которые только могут быть в стране. Их зачастую посылает Господь в наказание за прегрешения той или иной нации.
ПРИМЕЧАНИЯ ИН 19:1−16
Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его
Слово «бить», употребленное в этом стихе по отношению к нашему Господу, подразумевало нанесение более жестоких ран, чем может представить себе наш читатель. Среди римлян было принято, что это наказание обычно шло перед распятием, и порою было настолько мучительным и жестоким, что некоторые не выдерживали и умирали от побоев. Зачастую узников били палками, а не плетьми, как обычно изображают живописцы и скульпторы. Иудейский историк Иосиф Флавий в своем повествовании «Иудейские древности» отмечает, что злодеев жестоко били и истязали, прежде чем привести в исполнение смертный приговор. В Библейском словаре Смита сказано, что во времена Римской империи обычно «с приговоренного к смерти срывали одежду, привязывали его веревками или жгутами из кожи за руки и за ноги к раме и затем били палками».
Можно сказать наверняка, почему Пилат подверг нашего Господа этому наказанию. Он втайне надеялся, что иудеи останутся довольны этим жестоким истязанием, произведенным на римский манер, и, увидев Иисуса избитого и истекающего кровью, израненного палками, согласятся с тем, чтобы его отпустить. В этом мы вновь видим двоедушие, жестокость и изворотливость Пилата. Стараясь угодить иудеям жестоким обращением с Иисусом, он в то же время надеялся задобрить свою совесть тем, что удастся избежать смертного приговора. И в Евангелии от Луки мы находим место, где Пилат в открытую заявляет о своих мотивах: «Итак, наказав Его, отпущу» (Лк 23:16). Мы увидим, как постепенно шаг за шагом провалился этот тщетный план.
Иоанн Златоуст отметил, что «Пилат велел бить Иисуса, желая тем самым утихомирить гнев иудеев. Желая доказать всем свою жестокость в этот момент, он позволил, чтобы свершилось то, что свершилось, то есть Иисуса избили, а затем на Него одели венец из терна и багряницу, чтобы гнев иудеев утих». Августин и Кирилл придерживаются того же мнения.
То, насколько важны были эти конкретные страдания Иисуса, отмечено у Исаии: «Ранами Его мы исцелились»; также и св. Петр цитирует этот текст, подчеркивая его значимость в своем Первом послании (Ис 53:5; 1Пет 2:24). Так же и наш Господь сам предсказывал то, что Он подвергнется побоям (Лк 18:33).
Казалось бы, не стоит упоминать о том, что Пилат не бил Иисуса своими собственными руками. Каждому ясно при прочтении, что Иисуса били воины и прислужники. Но тем ни менее преподобный Беда считает, что Пилат собственноручно бил Иисуса. И в связи с этим следует отметить, что один из современных скептически настроенных авторов подвергал сомнению богодухновенность книги Левит, так как в этой книге первосвященникам предписано поднимать, передвигать и приносить в жертву закланные тела животных, что, конечно же, одному первосвященнику было не по силам! Поэтому этому автору следовало бы вспомнить, что человек может совершать какие-то действия руками своих слуг и подчиненных! Таким образом, у нас не возникает сомнений в том, что в этом смысле Пилат бил Иисуса. Выражение «взял», по-видимому, значит «приказал, чтобы Его связали».
Хенгстенберг считает, что Пилат «умыл руки» (Мф 27:24) и провозгласил, что он не виновен в пролитии крови Христа, где-то в промежутке между этим стихом и предыдущей главой. Я склонен считать, что это произошло после 15 стиха данной главы.
Это ужасное унижение, которому подвергся наш Господь, происходило, согласно Евангелию от Матфея 27:24, в претории или общей зале, которая более походила на стражницкую, где римские солдаты проводили время в ожидании распоряжений их правителя. Мы с трудом можем представить себе, что представляла собою эта комната, занимаемая отрядом грубых римских солдат, даже если посетим современные комнаты для охраны.
Некоторые считают, что Христа подвергали побоям дважды: первый раз в начале допроса, учиненного Пилатом, и второй раз после Его окончательного осуждения. Хотя мне это предположение кажется весьма сомнительным. Скорее всего, эта мысль вызвана недостаточно внимательным изучением того, что допрос Пилата последовавший после того, как Иисус подвергся побоям, упоминается только в Евангелии от Иоанна и опущен Матфеем, Марком и Лукой.
Бессер отмечает: «До того, как было возрождено понятие «Христос наша праведность», и прежде, чем лютеранский девиз «Христос за нас» принес покой утомленным сердцам, люди не имели такой возможности — извлекать для себя ободрение из ран Христовых. До того, как началась Реформация, огромные толпы кающихся паломников, исповедующих публичное самобичевание, вышедши из Италии, заполонили Германию. Их называли «флагелланты», они странствовали по городам и селам обнаженными до пояса, распевая покаянные гимны, такие как «Dies Irae», и бичуя друг друга».
воины, сплетши венец из терна, возложили Ему на голову
У нас не возникает сомнений по поводу того, с какой целью солдаты возлагали венец. Это было сделано для того, чтобы высмеять нашего благословенного Господа и саму мысль, что Он есть Царь. Эти грубые воины продемонстрировали как они презирали подобного Царя. Можно утверждать наверняка, что такие солдаты-язычники, как римские легионеры были закаленными экспертами, специально обученными, чтобы истязать пленников.
Терн, согласно Тристраму, это растение, широко распространенное в Палестине, поэтому оно было под рукою у солдат, сплетших из него венец. Хассельквист, которого цитирует Библейский словарь Смита, утверждает, что «для этих целей очень подходило растение, называемое «небк» (zizyphus spina Christi), так как оно имело много острых колючек, и его гибкие, округлые ветви можно было с легкостью уложить в форме венца». И что, на мой взгляд, является наибольшим доказательством, это то, что его листья походят на листья плюща, так как они темно-зеленого цвета. Можно только представить сколько раздражения и боли причинял этот венец со впившимися в кожу головы шипами человеку, у которого связаны руки!
Здесь, как и во всех страданиях Христа на кресте, мы видим совершенную и полную заместительную жертву за грешников. Он, невиновный, понес на себе грех, носил на голове терновый венец, чтобы мы, те, кто воистину виновны, могли надеть венец славы. Какой же разительный контраст будет между венцом славы, который будет на Христе в Его второе пришествие, и тем терновым венцом, который возложили на Него перед распятием!
Лайтфут отмечает, что «это было неоспоримым признаком того, что царство Христово не от мира сего, когда Его короновали венцом из терна, который считается проклятием земли». И более того, это поразительный символ последствия грехопадения, который принял на себя Христос, став заместительной жертвой. В книге Левит Аарону предписано: «И возложит Аарон обе руки свои на голову живого козла, и исповедает над ним все беззакония сынов Израилевых и все преступления их и все грехи их, и возложит их на голову козла» (Лев 26:21).
История свидетельствует, что во время крестовых походов, когда христианского генерала Годфруа Булоньского сделали царем Иерусалима, он отказался от золотого венца, предложенного ему, сказав при этом, что ему не пристало носить венец из золота в том городе, где его Спаситель понес терновый венец.
Роллок также отмечает: «Оказывается, солдаты Пилата были даже более злы, чем он сам. Так и бывает, что, когда господин приказывает сделать один плохой поступок, слуги сделают два».
Когда мученик Ян Гус был приведен на сожжение, над его головой повесили изображение трех дьяволят и написали «ересиарх» (глава еретиков). Когда он увидел это, то сказал: «Мой Господь Иисус Христос ради меня понес терновый венец. Почему бы и мне ради Него не понести этот позорный венец?»
одели Его в багряницу
И этот поступок мы можем также рассматривать как выражение презрения и насмешки. На плечи нашего Господа была накинута шутовская королевская мантия для того, чтобы показать, насколько презренна и смешна была сама мысль о Его Царстве. Багровый цвет был выбран, без сомнения, для того, чтобы сымитировать цвет, в который облачались цари и императоры. Некоторые считают, что мантия была всего лишь старой поношенной накидкой с капюшоном, которую запросто можно найти в стражницкой. Некоторые утверждают — и это вполне вероятно, — что багряница — это «яркая одежда» (в русском переводе «светлая одежда» — прим. пер.), которую Ирод одел на нашего Господа, когда послал Его обратно к Пилату (Лк 23:11). Об этом у Иоанна не упомянуто. В любом случае, можно утверждать, что эта одежда была старой и поношенной. Также обратим наше внимание на то, что этот яркий цвет, багряный или красный, бросался в глаза каждому в толпе, когда Иисуса вели по улицам от Ирода или выводили со двора Пилата перед собравшейся толпой иудеев. И в связи с этим нам снова следует вспомнить о символическом характере произошедшего: наш Господь был облачен в мантию позора и презрения, чтобы мы однажды облачились в непорочные одежды праведности и предстали в белых одеяниях пред троном Божьим.
говорили: радуйся, Царь Иудейский!
И вновь мы сталкиваемся с выражением презрения к нашему Господу. Римские солдаты произносили эти слова с презрением, подражая возгласу, которым приветствовали римского императора во время коронации: «Радуйся, Император! Ave Imperator!» Это равносильно тому, как если бы они говорили: «Ты воистину Царь! Мы презираем Тебя и Твое Царство».
Хенгстенберг отмечал: «Солдаты насмехались над самим понятием «царство Иудейское». Они воспринимали Иисуса как олицетворение мессианских надежд иудеев. Поэтому они обратили в насмешку все эти надежды на царство, о которых было хорошо известно во всем языческом мире, тем более, что ожидалось воцарение Мессии над всей землей».
Давайте во всем этом будем помнить, что презрение и насмешки были частью страданий нашего благословенного Господа. Тот, кому знакомы свойства человеческого характера, знает, насколько трудно сносить насмешки, особенно, когда это незаслуженно, и особенно по религиозным причинам. И те, кому все же приходится сталкиваться с подобным, могут найти утешение в том, что Христос может сопереживать им; потому что Он сам испил эту чашу до последней капли. И снова в этом мы видим Его заместительную жертву. Он понес на себе презрение, чтобы нам были возданы почет и слава в последний день.
Генри отмечает: «Каждый раз, когда нас подвергают насмешкам за наши добрые дела, давайте не будем стыдиться, но прославлять Бога, ибо посредством этого мы становимся причастниками страданий Христовых».
и били Его по ланитам
Эти слова можно также перевести: «Они били Его палкой или тростью». То же самое греческое слово в единственном числе употребляется в Ин 18:22. Когда мы сравним Мф 27:27, 30, где сказано, что воины, взяв трость, били его по голове, то с высокой долей вероятности мы можем сказать, что именно об этом идет здесь речь. Согласно Евангелию от Матфея, солдаты дали Иисусу трость в руку, как если бы это был скипетр; и когда, как пишет Лэмп, «Он отказался держать его в Своей руке, ибо пришел пострадать от насмешек, но не принимать в них участие», они выхватили эту трость из Его руки и сильно ударили ею по голове. Мне это кажется вполне обоснованным предположением, скорее всего удары наносились не рукой.
Если же удары наносились по голове, будь то рукою или тростью, можно себе только представить, какую сильную боль они причиняли, ведь на голове Иисуса в это время был терновый венец. Шипы врезались глубоко под кожу, из ран сочилась кровь, заливая лицо, лоб и шею нашего Господа. Воистину «Он был мучим за беззакония наши» (Ис 53:5).
Пилат опять вышел
С этого стиха начинается следующее действие в повествовании о страданиях Христа. После того, как отсчитали положенное количество ударов и Пилат позволил солдатам насмехаться над Иисусом столько, сколько он счел нужным, он снова вышел из своего дворца к иудеям, ожидавших, чем же закончился допрос Иисуса. Я снова позволю себе напомнить вам, что иудеи, находясь под влиянием фарисейских предписаний, все это время не входили во внутренний двор дворца языческого правителя, так как это «осквернило» бы их, а находились во внешнем дворе. И вот
Пилат выходит из своего дворца и обращается к ним. «Вот я вывожу к вам Иисуса снова, чтобы вы знали, что я не нашел в Нем никакой вины, позволяющей осудить Его. Ваше же обвинение в том, что Он пытался поднять восстание и что Он является мятежным царем, необоснованно. Он всего-навсего слабый, не представляющий никакой угрозы фанатик, который говорит, что Его Царство не от мира сего.
Вот я вывожу Его пред вами как презренного несчастного человека, достойного насмешки, но не достойного того, чтобы Его осудили на смерть. Я лично допросил Его и могу свидетельствовать, что не нахожу Его опасным для других».
То, что, допросив Иисуса, Пилат полностью убедился в Его невиновности, кажется мне довольно ясным, поэтому у римского правителя и появилось сильное желание отпустить Иисуса, не причинив Ему никакого вреда. Однако он втайне надеялся, что иудеи останутся довольны зрелищем избитого и израненного узника, над которым насмеялись и подвергли унижению, что они не станут давать дальнейшего хода делу. Мы вскоре увидим, какое глубокое разочарование постигнет этого трусливого и двоедушного человека и как ему придется пойти против своей совести.
Здесь также важно отметить, что в повествовании св. Иоанна о страданиях Господних Пилат повторяет три раза:
«Я не нахожу в Нем вины», и в греческом подлиннике используются одни и те же слова (Ин 18:38; Ин 19:4−6). Это было весьма справедливо, что тот, кому суждено было предать Агнца Божия на заклание в жертву за наши грехи, огласил три раза принародно, что он не находит в Нем ни пятна, ни порока. Итак, после допроса Он был признан Агнцем без пятна и порока именно тем, кто заклал Его.
5 Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице
Из этого предложения вытекает, что, очевидно, Пилат вышел из дворца первым, объявил, что он собирается вывести узника, а затем за ним последовал наш Господь.
Какая удивительная мысль, что наш благословенный Господь смиренно позволил, чтобы Его вывели перед глазеющей толпой народа, как предмет насмешек и презрения, облаченного в багряницу и терновый венец, когда спина Его кровоточила от ударов, из ран от шипов сочилась кровь, чтобы этим зрелищем могла упиться кровожадная толпа. Воистину, «Он, будучи богат, обнищал ради вас» (2Кор 8:9). От начала времен не было еще столь невообразимого зрелища ни среди ангелов, ни среди людей.
се, Человек!
Это довольно известное выражение, звучащее на латыни как «Ecce homo» можно интерпретировать двояко. Пилат одинаково мог произнести это с презрением: «Посмотрите! И это Человек, которого вы обвиняли в том, что Он возомнил себя Царем?! Посмотрите же как Он жалок и беспомощен». Или же Пилат мог говорить это с чувством жалости: «И вы хотите, чтобы я приговорил к смерти этого уничиженного человека? Разве вам уже не достаточного того, что Я велел с Ним сделать? Разве Он уже не достаточно наказан?» Возможно, оба варианта верны. В любом случае, мы можем не сомневаться в том, что у Пилата все же была тайная надежда, что, увидев, в каком ужасном состоянии находится Иисус, иудеи останутся довольны этим и согласятся, чтобы Его отпустили. Однако мы вскоре увидим, как он жестоко обманулся в своем ожидании.
Пилат, по-видимому, особо подчеркивал слово «Человек», выражая этим свое презрение. Это, скорее всего, и побудило иудеев в 7-ом стихе этой же главы настоять на том, что узник «сделал себя Сыном Божиим», заявляя, что Он Бог, а не просто «человек», как сказал Пилат. Он так же, по-видимому, хотел сказать этим «Посмотрите: это же просто человек», не «Царь», но обыкновенный человек.
6 Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его!
В этом стихе мы видим, как тайный план Пилата освободить Иисуса, потерпел фиаско. Ужасное зрелище окровавленного и униженного узника не произвело смягчающего эффекта на своих жестоких врагов. Их не могло удовлетворить ничего, кроме Его смерти, и сразу же при Его появлении в толпе разнесся возглас «Распни, распни Его».
Следует отметить, что именно первосвященники больше всех подстрекали народ требовать распятия. И это печальный факт, что во все времена самыми жестокосердными, непримиримыми, кровожадными гонителями святых Божьих, были именно религиозные служители. Одним из грустных примеров тому может послужить поведение епископа Боннера во времена правления Кровавой Марии по отношению к некоторым замученным деятелям Реформации.
Слово «служители», упомянутое здесь, относится к прислужникам и последователям священников, которые, естественно, сразу же поддержали возглас, поднятый их начальством.
Слово, которое переведено как «закричали», в оригинале означает громкий возглас, и оно характерно при описании Иоанном этой части страданий Христовых. То же самое слово используется, когда написано, что Иисус «воззвал громким голосом: Лазарь! иди вон» (Ин 11:43). Это то же слово, что и в Деян 22:23, когда толпа отказалась слушать то, что Павел говорил им с лестницы: «Между тем как они кричали, метали одежды и бросали пыль на воздух».
Этот крик «распни!» был равносилен требованию, чтобы нашего Господа умертвили по римскому обычаю.
Кирилл отмечает: «Если при виде того, что было сделано со Христом в толпе, по-видимому, прокатилась волна стыда, помня о чудесах Им сотворенных, священники первыми начали выкрикивать о распятии, чтобы возбудить в людях враждебное настроение и настроить их против».
Тот, кто хочет знать до какой степени кровожадности может дойти настроенная надлежащим образом толпа, должен просмотреть историю Кровавого террора во времена Французской революции.
Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нем вины
Это высказывание, как справедливо отмечает Кирилл, выдает чувства раздосадованного, раздраженного человека, которого вывело из себя упорство первосвященников. «Сами делайте эту кровавую работу, если вы уж так хотите, чтобы это было сделано. Забирайте вашего узника и не беспокойте меня больше. Я не нахожу в нем никакой вины и не хочу выступать орудием в ваших руках». Скорее всего, по-другому эти слова нельзя истолковать. Он не мог говорить серьезно и со всей ответственностью, что он позволяет иудеям самим казнить узника, тем самым, закрепив за ними право поступать так и в дальнейшем в подобных случаях. В словах Пилата мы видим раздражение, досаду и иронию; и священники восприняли эти слова, видимо, именно в таком смысле. Мы можем не сомневаться, что если бы им позволили, то они тотчас же с радостью взяли бы и распяли нашего Господа, если бы на самом деле Пилат имел в виду то, что сказал, и они буквально восприняли бы его слова.
Следует отметить, что Пилат уже в третий раз настойчиво отмечает, что он не находит в Нем вины. Три раза он тщетно старался снять обвинение с нашего Господа и заставить иудеев отказаться от задуманного ими плана: первый раз, предложив им выбрать между Христом и Вараввой, второй — отослав Его к Ироду, а третий раз — когда подверг Его побоям, предоставив в неприглядном виде перед толпой. И все три раза он терпел полное поражение.
Беркитт отмечает: «Порою лицемеры из лона самой Церкви совершают такие чудовищные поступки, что даже совесть язычников, которые вне Церкви, поражается и протестует».
Иудеи отвечали ему
В этом стихе мы видим, что священники выдвигают новые аргументы для обвинения нашего Господа. Они увидели, что их политические обвинения не сработали. Пилат не осудит Иисуса как Царя, отказавшись счесть Его виноватым в этом. Поэтому они, в свою очередь, начинают обвинять нашего Господа в богохульстве и в том, что Он совершил преступление против их закона. А что касается исполненных иронии слов Пилата: «Возьмите Его вы и распните», они на них никак не отреагировали, понимая, что их нужно воспринимать всерьез. И смысл их ответа можно передать таким образом: «Что толку говорить нам, чтобы мы сами распяли этого узника, если тебе хорошо известно, что нам не позволено приводить смертные приговоры в исполнение? Однако видя, что ты не намерен обвинить Его по политическим мотивам, мы выдвигаем обвинение в нарушении нашей религии, а ты как наш правитель должен стоять на страже нашей религии. Мы призываем тебя обвинить Его за то, что Он называл себя Сыном Божьим, что, согласно нашему закону, является богохульством и преступлением, достойным смертной казни». Это, конечно, достаточно длинный пересказ, но он необходим для того, чтобы передать весь смысл предложения и понять, что же имели в виду иудеи.
«Закон», на который ссылаются иудеи, записан, по-видимому, в Лев 24:16. Но интересно отметить, что там идет речь о «побитии камнями» и ни слова не упомянуто о распятии. Об этом они не говорят Пилату. Видимо, употребляя выражение «закон», они имеют в виду что-то более обширное, чем это кажется на первый взгляд. Это может значить следующее: «Мы, иудеи, имеем закон, который дан нам Богом, и является нашим правилом веры в религии. Мы знаем, что этот закон не распространяется на язычников, но мы обязаны ему подчиняться. Одно из предписаний этого закона гласит: «Хулитель имени Господня должен умереть, камнями побьет его все общество». Мы просим, чтобы эту статью закона применили к данному человеку. Он богохульствовал, когда называл себя Сыном Божиим, и поэтому Его надлежит предать смерти. Поэтому мы требуем Его жизнь». В греческом подлиннике явно прослеживается ударение на слово «мы», которое как бы подразумевает, что «мы» это иудеи в противовес язычникам.
Выражение «он должен умереть» как бы подчеркивает то, что они выдели в Иисусе должника, заслужившего смертный приговор, согласно предписаниям их закона.
Выражение «сделал себя», должно быть, значит «провозгласил, назвал, назначил себя Сыном Божьим» (ср. Мк 3:14; Ин 6:15−8:53; Деян 2:36; Евр 3:2; Откр 1:6).
Выражение «Сын Божий» несло в себе большую смысловую нагрузку для восприятия иудеев, чем сейчас для нас. Мы видим в Ин 5:18, что иудеи решили после того, как наш Господь сказал, что Бог Его Отец, Он сделал себя «равным Богу». Так же и в Ин 10:33. Учитывая все вышесказанное, мы с уверенностью можем сказать, что, чтобы там не говорили социниане, наш Господь все же претендовал на божественность, и иудеи так и воспринимали Его заявления, что Он в равной степени был Богом и человеком.
Кирилл подмечает, что если бы иудеи поступали справедливо, то они бы сказали языческому правителю, что стоящий перед ним узник не только заявлял, что Он Сын Божий, но и в доказательство сотворил много чудес.
Роллок отмечает: «Посмотрите, что ослепляет их! Слово Божье, которое должно было бы просветить их, вместо этого ослепляет их к их же погибели. Самое лучшее, что может быть в мире, Слово Божье, способствует еще большему очерствению их сердца. Чем больше они читают, тем больше слепнут. А почему? Потому что они пренебрегают словом и не ставят его во главе своих действий и побуждений».
8 Пилат, услышав это слово, больше убоялся
В этом стихе Пилат предстает перед нами уже в другом свете. Это новое обвинение в богохульстве, выдвинутое против нашего Господа, как бы по-новому раскрывает его чувства. Ему становится действительно не по себе, и страх овладевает им. Мысль о том, что стоящий перед ним смиренный и слабый узник может оказаться каким-то высшим существом, подтолкнула к беспокойству его немощную и невежественную совесть. Что если перед ним и взаправду какой-то бог в человеческом обличии? А что если он причинил боль и нанес телесное повреждение одному из богов? Будучи римлянином, он, без сомнения, слышал и прочел множество историй из языческой мифологии Греции и Рима, в которых рассказывалось о том, как боги сходили на землю и принимали человеческий вид. Так, может, этот узник и есть один из них! Эта мысль подлила еще больше масла в огонь его боязни. И до этого Пилату было не по себе при мысли об Иисусе. Спокойное, исполненное достоинства, царственное поведение нашего Господа, без сомнения, впечатлило его. Явное отсутствие вины и необычная злоба Его врагов, чей характер Пилат уже хорошо знал, также возымели на него определенное воздействие. И то, что его жене приснился сон, повлияло на него. Даже до того, как иудеи выдвинули свое последнее обвинение, римский судья пребывал в большом изумлении и тайно был уверен в невиновности нашего Господа, всеми силами стремясь отпустить Его, и даже в какой-то мере боялся своего узника. Но, услышав, что Иисус называл себя «Сыном Божиим», он испугался еще больше.
Бергон отмечает: «Подобно Гамалиилу, о котором идет речь в Деяниях, Пилата внезапно осенила мысль: а не воюет ли он на самом деле против Бога?»< В выражении «услышав это слово», речь, должно быть, идет о выражении «Сын Божий».
Слово «больше» заслуживает того, чтобы на него обратили внимание. Оно ясно свидетельствует о том, что Пилат с самого начала «боялся» и испытывал угрызения совести. Ему не хотелось рассматривать это дело. И то, что перед ним предстоял такой необыкновенный проповедник и Тот, кто сотворил множество чудес, пугало его. Но, услышав о том, что Иисус заявлял о своей божественности, он «больше убоялся». Мы должны помнить, что римский правитель Иудеи Пилат нес ответственность за управление самой беспокойной и подверженной конфликтам провинцией. Он, без сомнения, был хорошо информирован как своими соглядатаями, так и офицерами своей армии обо всем, что происходило в Иудее. Так можем ли мы высказывать хоть малейшую долю сомнения в том, что он был хорошо наслышан о служении нашего Господа и особенно о сотворенных Им чудесах и Его невероятной власти над болезнью и смертью? Можем ли мы сомневаться в том, что он слышал о воскрешении Лазаря в Вифании, что находилась на расстоянии нескольких часов ходьбы от Иерусалима? Помня все это, мы можем с уверенностью предположить, что с самого начала все происходящее вызывало у него внутреннее беспокойство, а когда он услышал, что Иисус был «Сыном Божиим», Пилат — и это понятно — был встревожен как никогда. Вот в такой неудобной ситуации часто оказываются беспринципные правители.
Епископ Холл считает, что страх Пилата связан лишь с тем, что он видел, насколько волнение и страсти в толпе накалились, а это, в свою очередь, грозило бунтом и восстанием. Этого-то он и боялся.
опять вошел в преторию
Это выражение значит, что, услышав достаточно серьезное обвинение в богохульстве, Пилат опять покинул внешнюю часть дворца и вошел во внутрь, где прежде допрашивал Иисуса, снова оставив иудеев во внешнем дворе. Это новое обвинение было настолько серьезным, что он не решился обсуждать его на публике и предпочел допросить нашего Господа наедине.
и сказал Иисусу: откуда Ты?
Этот вопрос, по-моему, может значить только следующее: «Кто же ты? Ты действительно спустился с небес? Может, Ты один из богов, сошедших на землю, о которых я слышал из разговоров священников? Каково Твое настоящее происхождение и природа? Если ты действительно являешься сверхъестественным существом, а не простым человеком, скажи мне об этом открыто, чтобы я знал, что мне делать. Скажи мне наедине, пока иудеев нет с нами, чтобы мне выбрать правильную линию поведения с Твоими врагами». Мы также с уверенностью можем полагать, что Пилат втайне еще лелеял надежду на то, что Иисус сообщит ему что-то такое о себе, что поможет ему оправдать и избавить Его от рук иудеев. И снова надеждам римского правителя суждено было потерпеть крушение.
Но Иисус не дал ему ответа
То, что Иисус ответил молчанием на вопрос Пилата, просто поражает. Ведь до этого Он говорил открыто и отвечал на вопросы, а тут Он отказывается что-либо говорить. Наверное, причиной тому было состояние души Пилата. Пилат просто не заслуживал ответа. Он дискредитировал себя, поэтому и не получил дальнейшей информации о своем узнике. Ведь ему прямо было сказано о природе царства Божия и о том, для чего наш Господь пришел на землю. Пилат обязан был всенародно огласить о невиновности Иисуса. И все-таки, обладая всем этим знанием, он отнесся к нашему Господу с ужасающей несправедливостью, предал Его побоям, позволил своим солдатам унижать Его, подверг Его насмешкам и презрению, осознавая, все это время, что перед ним невиновный человек. Он согрешил, не использовав предоставленных ему возможностей, презрел милость и заглушил угрызения своей совести. Таким образом, наш Господь показал, что не хочет более общаться с ним и ничего ему больше не скажет. «Иисус не дал ему ответа».
Из этого места в Писании, как из многих других мест, можно извлечь урок: Бог не будет убеждать человека насильно, не будет принуждать закоренелых неверующих, чтобы те поверили, и Он не всегда будет бороться с человеческой совестью. Большинство людей, подобно Пилату, имеют в своей жизни «день благодати», и Бог широко открывает перед ними двери. Но если они отказываются войти и предпочитают продолжать идти своим грешным путем, то двери закрываются и больше никогда не открываются. Существует такое понятие как «день посещения», когда Христос обращается к этим людям. Если они не захотят слушать Его и открыть двери своего сердца для Него, зачастую Бог предает их во власть их же извращенного ума и позволяет им пожинать плоды своих грехов. Так было и с фараоном, и с Саулом, и с Ахавом. Так же было и с Пилатом. У него была такая возможность, но он ею не воспользовался, предпочитая угодить иудеям за счет своей совести, поступая дурно, хотя он и знал об этом. Итак, мы видим последствия. Наш Господь больше ничего ему не говорит.
Но при этом всем следует не забывать, что нечестивое решение Пилата пойти наперекор своей совести и последовавший за ним отказ нашего Господа говорить, все это было учтено в предвечном плане Божьего спасения и искупления. Нам следует быть очень осторожными, разбирая эти события. Ведь ясно же, что скажи Иисус Пилату, Кем Он является на самом деле, и заставь Он Пилата увидеть это, ни о каком распятии тогда не было бы и речи, и величайшая жертва за грехи мира так и не была бы принесена на кресте. Конечно же, молчание нашего Господа было справедливым и заслуженным, однако оно также было частью Божьего плана по спасению человечества.
Следует отметить, что есть «время молчать» и есть «время говорить». Это та сторона нашего повседневного общения, где нам всем следует молиться о мудрости. Говорить всем обо всем, что мы знаем, — не совсем мудро и не достойно последователя Христа.
Давайте отметим для себя, что если мы не используем предоставленные нам возможности и отвергаем голос Христа, когда Он обращается к нашей совести, то может наступить такой момент, когда мы, подобно Пилату, будем обращаться к Христу, а Он ответит молчанием на наши просьбы и молитвы. Написано: «Вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли; за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их». «Тогда будут звать меня, и я не услышу» (Притч 1:24−32).
Иоанн Златоуст отмечает: «Христос ничего не ответил, ибо знал, что Пилат спрашивает Его из праздного любопытства».
Бессер в связи с этим отмечает: «Если с искренним сердцем мы обращаемся ко Христу, чтобы Он просветил нас, то даже на смертном одре, в последний момент жизни, Он ответит, если просьба была от всего сердца, Он подаст достаточно благодати для спасения, но к тем, кто подобен Пилату, Он будет безмолвен».
10 мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?
Этот стих раскрывает нам дурной характер Пилата: он властолюбив, жесток и заносчив. Он привык к тому, что узники унижались перед ним и готовы были на все, чтобы только снискать его благоволение. Молчание Иисуса было непонятно для него, поэтому он обращается к нашему Господу в гневе, но с удивлением: «Почему Ты не отвечаешь на мои вопросы? Неужели Ты не понимаешь, что это оскорбительно для меня? Неужели не понимаешь, что в моей власти распять Тебя или отпустить, и это уж как я сочту нужным?» Вот, по-моему, наиболее подходящая интерпретация сказанного Пилатом. Мнение, что он просто-напросто убеждал нашего Господа, мягко напоминая Ему о своей власти, кажется мне совершенно необоснованным и не вполне сочетающимся с последующим стихом.
Высокомерным нечестивым правителям доставляет удовольствие притязать на абсолютную власть. Так, о Навуходоносоре написано: «Кого хотел, он убивал, и кого хотел, оставлял в живых; кого хотел, возвышал, и кого хотел, унижал» (Дан 5:19). Но, даже когда такие люди кичатся своей властью, они зачастую так же, как и Пилат, являются рабами и боятся противостоять мнению толпы. Пилат говорит о «власти отпустить»; но в самом себе, он все же знал, что боится и не сможет должным образом проявить эту власть.
Важно также напомнить, что греческое слово, переведенное как «власть», также можно перевести как «полномочия». Учитывая это, мы можем считать, что Пилат имел в виду следующее: «Я уполномочен римским правительством выносить узникам смертные приговоры или освобождать их: так разве не в Твоих же интересах все-таки ответить мне?»
11 ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше
Ответ нашего Господа Пилату был дан в спокойной, исполненной достоинства манере, хотя его истолкование не лишено некоторых трудностей из-за того, что он представлен в сжатой форме. Итак, этот ответ можно перефразировать следующим образом: «Ты говоришь о власти? Ты ведь не знаешь, что и ты сам, и иудеи, — всего лишь орудия в руках Всевышнего, и ты не имел бы надо мною никакой власти, если бы она не дана была тебе Богом. Однако ты не понимаешь этого, поэтому ты менее виновен, нежели иудеи. Те, кто предали Меня в твои руки, знают, что вся власть от Бога. Это знание и отягощает их вину. И ты, и они совершают великий грех, но их грех — это грех против знания, а твой — грех, совершенный по неведению. И ты, и они являетесь орудиями в руке Божьей, и ты не сможешь ничего предпринять против Меня, если на то не будет воли Божьей». Здесь ясно видно логическую связь между первой частью стиха и последующими частями. Не так легко объяснить на что конкретно указывает наречие «посему» и почему Божье провидение делает иудеев более виновными, нежели язычников. Однако я вынужден считать, что наш Господь стремился косвенно напомнить Пилату, насколько он несведущ в том, что делал, и насколько мало он знал в сравнении с иудеями.
Из этого стиха мы также можем извлечь мораль, что обладание большим знанием усугубляет виновность грешника. Иудеи были более грешны, обладая всем своим знанием закона и пророков, тем, что отдали Христа на распятие, чем Пилат, невежественный язычник, осудивший Его на смерть.
Словосочетание «на том, кто» толкуется по-разному. Некоторые считают, что оно указывает на Каиафу, первосвященника и зачинщика убийства нашего Господа. Некоторые даже относят это к Иуде Искариоту. Вероятнее всего, это относится ко всем иудеям в лице их первосвященника.
В любом случае, ясно одно: это были последние слова Иисуса, которые Он произнес на этом допросе. Далее, Он был «как агнец, пред стригущим Его безгласен».
Хенгстенберг отмечает, что, соразмеряя вину Пилата и Иудеев, Иисус выказывает себя даже в этой тяжелейшей для него ситуации, как истинный Судья человечества.
Лэмп также в связи с этим отмечает: «Грех иудеев был тяжелее, чем грех Пилата. Пилат был язычником, несведущим ни в том, кем будет Мессия, ни в том, какими признаками Он будет обладать. Иудеи же знали это из пророчеств. Пилат мог знать о великих чудесах Иисуса из докладов и слухов, иудеи же были их очевидцами. Пилат предал Иисуса на побои с неохотой и из трусости, они же били Его из ненависти и зависти. В конце концов, Пилат был всего лишь орудием, иудеи же были зачинщиками происходящего. Таким образом, наш Господь оглашает свое мнение относительно Его судей, согласно которому однажды Он осудит их».
Выражение «посему» или буквально «из-за, вследствие, на основании этого» истолковать не так просто. Маркленд предполагает, что это значит: «Из-за того, что у иудея нет той власти свыше, которая есть у тебя, он более грешен». Пирс придерживается такой же точки зрения.
Роллок в связи с этим упоминает об инквизиции в Испании: «Приспешники папы римского, когда им удавалось поймать христианина, который исповедовал Иисуса Христа, после допроса отдавали его в руки императора или короля Испании. После этого они омывали свои руки в знак невиновности в его смерти, будто не они предали его смерти, а король Испании. Однако гнев Божий падет на них, равно как и кровь невинного, потому что они предали его в руки палачей».
Хатчесон отмечает, что «наивысшая степень беззакония находится внутри зримой Церкви», где больше всего знаний.
После всего сказанного следует отметить, что в этом стихе кроется более глубокий смысл, чем мы можем себе представить. Ведь обе части стиха сами по себе являются вполне понятными, однако соединяющая их частица «посему», не так-то просто поддается истолкованию.
Августин перефразировал это предложение таким образом: «Тот, кто злонамеренно предает невинного в руки властей, которые выносят смертный приговор, грешит более, чем сама власть, если она предает невинного смерти из-за страха перед другой, более высокой властью. Иудеи предали Меня в руки властей злонамеренно. Но ты готов использовать свою власть против Меня, потому что боишься за себя. Я не говорю, что было бы правильно из-за страха предать невинного человека на смерть, но сделать это из ненависти — зло гораздо большее». Так же считает и Кирилл.
Как бы там ни было, ясным остается одно: существуют степени греха, разные по тяжести. Слуга, который знал волю своего господина и не исполнил ее, более виновен, нежели тот, который не знал.
12 С этого времени Пилат искал отпустить Его
Следует обратить особое внимание на это предложение. Оно ясно указывает на то, что с этого момента Пилат начал более прилежно, чем ранее, искать возможности оправдать и отпустить Иисуса. Раньше он только желал этого, теперь он начал предпринимать попытки осуществить это. Было ли это вызвано манерой поведения нашего Господа или тем, как Он произнес слова предыдущего стиха, или тем значением, которое он вложил в него, мы не можем сказать. Но так было.
То, каким образом Пилат «искал отпустить» Иисуса, Иоанн нам не говорит. Но очевидно, что он оставил Иисуса во внутреннем помещении, где он задал Ему вопрос: «Откуда Ты?», а сам снова вышел к иудеям, чтобы сказать им, что не может ничего предпринять по поводу выдвинутого ими обвинения в богохульстве, и желал бы отпустить пленника на свободу. Все это, по-видимому, происходило вне стен дворца, так как иудеи принципиально отказывались войти вовнутрь. Более того, иудеи могли и не знать об этом порыве Пилата отпустить Иисуса, если бы Пилат, вышедши, не сообщил им об этом. Отметим также, что этот стих повествует нам о том, что Пилат и иудеи находились вне дворца, тогда как Иисус в это время оставался в самом дворце. Пилат предлагает освободить Его, и иудеи протестуют против этого. Затем Пилат снова возвращается во дворец и выводит Иисуса к народу в последний раз
Иудеи же кричали: если отпустишь Его ты не друг кесарю
В этих словах мы видим, как иудеи мгновенно пресекают слабые попытки Пилата отпустить Иисуса, используя при этом аргумент, достаточно веский для римского склада ума. Они открыто заявляют Пилату, что намерены обвинить его перед кесарем, римским императором, в том, что он не защищает интересы империи. «Ты не друг кесарю, если ты отпустишь этого пленника. Каждый, кто провозглашает себя царем, каким бы ни было его царство, так или иначе посягает на частицу власти кесаря, и является бунтовщиком. Если ты не придашь должного значения заявлениям этого Человека о том, что Он Царь и освободишь Его, мы будем жаловаться на тебя кесарю». Это был непререкаемый аргумент. Пилат знал, что расследование его правления в Иудее поставит крест на его карьере. Он также слишком хорошо знал холодный, мнительный и жестокий характер римского императора кесаря Тиберия, о котором особо упоминают римские историки Тацит и Светоний, чтобы опасаться результатов расследования любой жалобы со стороны иудеев. С этого момента все его надежды поскорее покончить с этим неприятным судебным разбирательством и отпустить нашего Господа развеялись в пух и прах. Он скорее посмотрел бы сквозь пальцы на убийство, чтобы угодить иудеям, чем позволил бы, чтобы его обвинили в пренебрежении государственными интересами и нелояльности к кесарю. Сложно сказать, кто представлял собою более неприглядное зрелище с точки зрения истории: Пилат ли, который попирал свою совесть, во избежание возможной немилости земного монарха, или иудеи, якобы беспокоящиеся об интересах кесаря и предупреждающие Пилата, чтобы он оставался к нему лояльным! Это было печальное проявление трусости, с одной стороны, а с другой — двуличности, результатом которого стало гнусное убийство!
13 Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище
Под «словом» здесь имеется в виду то, что иудеи говорили о кесаре в предыдущем стихе. Когда Пилат услышал, что упоминается страшное имя кесаря и угрозу о том, что на него могут пожаловаться и обвинить в пренебрежении интересами империи, он ясно увидел, что больше уже ничего сделать не может, и он должен уступить требованиям иудеев, предав на смерть невинного человека. Пилат снова вернулся во дворец и привел оттуда Иисуса, в первый раз заняв свое место судьи вне дворца: во внутреннем дворе или смешной с ним мощеной площадке. Расследование было завершено. Слабые попытки Пилата оправдать невинного пленника от несправедливых обвинений обернулись провалом. Он больше не осмелился противостоять кровавым требованиям иудеев. Больше ему ничего не оставалось делать, как только занять свое место судьи и огласить приговор.
Слово, переведенное как «вон», буквально означает «наружу». Пирс отмечает, что это «уже в пятый раз Пилат выходит перед толпой и старается убедить иудеев, чтобы не распинать Иисуса».
Насчет «судилища» Паркхурст отмечает: «В римских провинциях суд вершился на открытом пространстве. Судья обычно восседал на судейском троне, установленном на возвышении, покрытом мрамором».
Слово «Лифостротон» в переводе с греческого означает «каменный помост». Это был помост, сделанный из мрамора, или выложенная мозаикой площадка, на которой располагалось судейское место. Паркхурст утверждает, что римские правители часто привозили с собой материалы, из которых сооружали такой помост.
Слово «Гаввафа», согласно Хаммонду, скорее арамейское, нежели еврейское; «согласно новозаветной традиции, арамейский язык, на то время язык простого народа, назывался еврейским». Паркхурст утверждает, что это слово буквально означает «возвышение», и отмечает, что Иоанн подразумевает в этом стихе не то, что «Гаввафа» значит то же самое, что и «Лифостротон», а то, что одно и то же место по-гречески называют «каменный помост», а по-еврейски — «возвышение».
14 Тогда была пятница перед Пасхою
Это выражение обозначает, что это был день перед великой субботой на пасхальной неделе, день, известный среди иудеев как «приготовление», или как «день приготовления к пасхальной субботе», которая считалась большим праздником. Св. Марк также ставит на этом ударение при описании мук Господа (Мк 15:42). То, что всем иудейским праздникам предшествовали дни приготовлений, вполне явствует из писаний раввинов.
Следует обратить внимание на то, с какой точностью Иоанн отмечает день распятия.
и час шестый
Это место в Писании ставит нас перед серьезной проблемой, которая уже на протяжении многих лет тревожит умы читателей Библии в каждом поколении. Проблема в том, что Марк в своем Евангелии пишет: «Был час третий, и распяли Его» (Мк 15:25), тогда как Иоанн в этом месте утверждает, что наш Господь был только осужден в шестом часу! Однако оба евангелиста писали под божественным вдохновением и не могли совершить ошибки. Как же в таком случает свести эти два различных высказывания к общему знаменателю? Варианты решения этой проблемы предлагаются следующие:
1. Некоторые исследователи Библии рационалистического толка считают, что один из евангелистов допустил серьезную ошибку и таким образом одно из этих утверждений является неверным. Однако такой подход к решению проблемы не удовлетворит ни одного благочестивого христианина. Если бы существовала возможность допущения подобных ошибок авторами Библии, то ни о каком божественном вдохновении и речи быть не могло, что в свою очередь положило бы конец твердой уверенности в непогрешимости Писания.
2. Феофилакт, Беза, Нонний (в своем поэтическом пересказе), Титмен, Ли, Ашер, Куиноэль, Бенгель, Пирс, Альфорд, Скотт, и Блумфилд предполагают, что расхождения возникли по вине переписчиков Писания, допустивших ошибку, и правильное первоначальное написание у св. Иоанна было «третий час», а не «шестой». Однако это слишком простое объяснение трудного отрывка в Библии, и большинство старинных манускриптов свидетельствуют против этого.
3. Августин и Буллингер считают, что в третьем часу Иисусу был вынесен устный приговор, то есть Его распяли своими устами иудеи, а в шестом часу Он был распят руками солдат. Однако мы не можем с серьезностью отнестись к этому откровенно слабому объяснению. Более того, если мы все-таки предположим, что так и было, то тогда получается, что наш Господь был на кресте только три часа, и все это время было темно и ничего нельзя было разглядеть! Такое предположение вызывает более чем серьезные возражения, потому что тогда вряд ли кто-либо мог вообще разглядеть, надпись на табличке, прибитой над Его головой. «В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого».
4. Некоторые предполагают, что Марк отсчитывал время, начиная с утра, так, как это было принято у иудеев, и поэтому семь часов утра по иудейскому циферблату соответствовали нашему первому часу. Иоанн же говорил о римском отсчете, который совпадает с нынешним европейским. И поэтому его шестой час соответствует нашему шестому часу утра. Согласно этой теории, Иисусу был вынесен приговор по Евангелию от Иоанна в шестом часу утра, и Он был распят, согласно Марку, в девятом часу.
Это объяснение широко распространено и поддерживается Уордствортом, Ли и Бергоном. Однако при его подробном рассмотрении возникают серьезные возражения. Я, например, не вижу ни одной предпосылки к тому, чтобы считать, что Иоанн отсчитывал время по римскому циферблату, а не по иудейскому. История с женщиной самарянкой, которую часто приводят как доказательство, на самом деле таковым не является, и при ближайшем рассмотрении указывает на обратное. Если бы «шестой час», когда Иисус сидел у колодца (см. Ин 4:6), действительно обозначал наш шестой час вечера, тогда как могла произойти беседа с женщиной, как она могла потом успеть вернуться в город, всем рассказать об Иисусе, привести людей с собою обратно к колодцу, как могли ученики вернуться с пищей, словом, как все это могло случиться за короткий промежуток времени, отведенный для вечера, остается неясным. Такое просто невозможно. Более того, существует дополнительное возражение, что если бы Иисус был осужден в шестом часу утра, то это значило бы, что между вынесением приговора и казнью существовал отрывок времени в три часа, о котором нигде не упоминается. В связи со всем этим я считаю нужным высказать свое мнение о том, что данная теория не дает сколь либо исчерпывающего объяснения возникшему расхождению.
5. Некоторые, например, Кальвин, Буцер, Гольтер, Брентий, Мускул, Герхард, Лэмп, Хаммонд, Пул, Янсений, Беркитт, Хенгстенберг и Элликотт, уверены, что шестой час у Иоанна значит любое время после наших девяти часов утра, то есть любое время после трех часов по иудейскому циферблату. Говорят, что иудеи разделяли сутки на четыре больших промежутка: с шести до девяти часов, с девяти до двенадцати, с двенадцати до трех, и с трех до шести. Также считается, что любое время после наших шести часов утра можно было назвать третьим часом, и любое время после наших девяти часов утра называли шестым часом. Поэтому данная теория утверждает, что и вынесение приговора, и распятие состоялись в одном временном промежутке, вскоре после девяти часов. Марк называет это третьим часом из-за того, что это время примерно соответствовало нашим девяти часам, а Иоанн называет шестым часом, потому что это было между нашими девятью и двенадцатью часами пополудни.
Гротий утверждает, как сказано у Паркхурста, что третий, шестой и девятый час отделялись для молитвы и других служений и поэтому оглашались трубным звуком. Поэтому, как только труба протрубила третий час, считалось, что скоро насупит шестой. Гласс и Лэмп считают так же; и Лэмп в доказательство приводит известного иудейского писателя Мамонида, который упоминает, что иудеи действительно разделяли сутки на четыре четверти. Хенгстенберг также отмечает, что в Новом завете нет ссылок на четвертый и пятый час.
Эта теория, без сомнения, примиряет в какой-то мере двух евангелистов, хотя и не в полной мере.
6. Некоторые, например, Августин и вслед за ним Хармер, которого цитирует Паркхурст, полагают, что «шестой час здесь относится не ко времени суток, а к приготовлению пасхи». Таким образом, значение этого места таково: «Это было приготовление пасхи, и около шестого часа после этого началось приготовление». Но поскольку приготовление, как правило, начиналось рано утром или около нашего третьего часа ночи, шесть часов, отсчитанных с того момента, приводят нас третьему часу у Марка или к нашему девятому часу. Лайтфут поддерживает эту оригинальную точку зрения, которая многое проясняет. Однако простые читатели вряд ли вкладывают сюда то значение, которое выдвигает Хармер по отношению к «шестому часу».
Скорее всего, это именно тот отрывок в Библии, который очень трудно истолковать. Богу было угодно оставить его в Писании для испытания нашей веры и терпения. Вопросы, которые затрагивают даты и время, зачастую самые запутанные из-за того, что мы не можем поставить себя на место автора и из-за того, что в каждом веке и народе время воспринимали и отсчитывали по-разному. То, что представляет для нас трудность в наше время, по-видимому, не представляло никакой трудности для отцов Церкви, таких как Поликарп и Климент. Возможно, им был известен очень простой подход к решению этой проблемы, о котором мы ничего не знаем. Примем же мудрое решение оставаться терпеливыми и верить, что разгадка есть, несмотря на то, что она нам не доступна.
Я думаю, что из шести вышеизложенных точек зрения наиболее правильным является пятое предположение. Но я все же допускаю, что в нем есть некоторая незавершенность. В любом случае, справедливо отметить, что св. Иоанн не говорит четко и ясно: «был шестой час», но «было около шестого часа». (В русской Библии пропущен предлог «около», тогда как в подлиннике и большинстве переводов этот предлог сохранен. — Прим. пер.) Поэтому при толковании допускается некоторая свобода, и не стоит слишком заострять внимание на расхождении между Иоанном и Марком. Однако мы не можем допустить и мысли о том, что Иисус был распят позже двенадцати часов, когда чудесным образом тьма сгустилась над землею и то, что Он провел на кресте только три часа.
И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!
Эти слова, по-видимому, были сказаны с горькой иронией, гневом и презрением. «Вот перед вами человек, которого вы обвиняете в том, что Он провозгласил себя Царем и врагом Цезаря! Вот Он слабый, истерзанный, униженный и кроткий, беспомощный узник! И вы делаете вид, что боитесь этого несчастного ни в чем не повинного Человека и хотите, чтобы я распял Его! Вы хотите, чтобы ваш Царь был казнен? Правильно ли я понял вас? Посмотрите же на Него и скажите!»
15 Но они закричали: возьми, возьми, распни Его!
Так же, как и в предыдущие разы, обращение Пилата к иудеям не возымело на них никакого воздействия. И снова они подняли яростный крик, требуя, чтобы узник был распят. Все, что они хотели — Его смерти. Ужасные выходки парижской толпы в период печально известного кровавого террора во времена Первой Французской революции, дают нам некоторое представление о том, какой разрушительный дух может витать в толпе, захватывая ее, стоит только настроить ее против кого-либо.
Греческое слово, переведенное как «возьми», часто подразумевает под собою «возьми его на казнь и мучения».
Генри в связи с этим отмечает, что через отречение толпы от Христа исполнились два пророчества Исаии: «Презираемому всеми, поносимому народом» (Ис 49:7) и «Мы отвращали от Него лице свое» (Ис 53:2).
Царя ли вашего распну?
И в последний раз Пилат задает этот вопрос иудеям, давая им последний шанс отступить от своих требований. С горькой иронией он спросил: «Мне действительно распять вашего Царя? Мне, римлянину, приказать, чтобы Царя Иудейского подвергли позорной казни? Этого ли вы хотите?»
Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря
Эти знаменательные слова навлекли несмываемый позор на иудейских вождей, ими иудеев заклеймили навсегда как падший, слепой, отступивший народ, оставивший Бога и оставленный Богом. Те, кто однажды говорили «Бог — наш Царь», отреклись от веры своих праотцов и принародно объявили, что их царь — кесарь, а не Бог. Этим они разбили в пух и прах свои напыщенные утверждения о том, что они не подвластны чужеземной власти. Не они ли говорили, что «мы семя Авраамово и не были рабами никому никогда» (Ин 8:33)? Не они ли пытались поймать Иисуса в ловушку лояльности к Цезарю, чтобы тем самым запятнать Его репутацию? «Позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» (Мф 22:17). И вот они же вопиют: «Нет у нас царя, кроме кесаря!» Тем самым они огласили всему миру, сами того не подозревая, что пророчество Иакова сбылось и «скипетр отошел от Иуды», значит, пришел Мессия (Быт 49:10). И в самом деле скипетр отошел от Иуды, если первосвященники провозгласили: «У нас нет царя, кроме кесаря».
Кирилл отмечает, что «в то время как другие народы по всему миру старались держаться своих верований и почитать своих богов, Израиль отступил от Бога, отверг Его власть и провозгласил кесаря своим царем. Поэтому по справедливости они вскоре были отданы в руки кесаря, претерпев от него мучения и поругание».
Генри отмечает: «Так как они провозгласили, что у них нет царя, кроме кесаря, то у них никогда больше и не было царя. «Долгое время сыны Израилевы будут оставаться без царя и без князя» (Ос 3:4), то есть без своего собственного царя, и цари народов властвовали над ними. Поскольку у них нет царя, кроме кесаря, в этом их погибель, ведь они сами навлекли ее на себя».
Лэмп сопоставляет состояние первосвященников в этом месте с деревьями в притче Иофама, которые сказали терновнику: «Иди ты, царствуй над нами» (Суд 9:14). Именно те люди, которые должны были бы нести в народ учение о Мессии, здесь прилюдно отрекаются от самой идеи Мессианского Царства и провозглашают, что они довольны кесарем как царем!
В связи со всем этим я думаю, что именно после этого Пилат омыл руки и произнес: «Невиновен я в крови Праведника Сего» (Мф 27:24).
Тогда наконец он предал Его им на распятие
Этот стих описывает завершение самого несправедливого суда, который состоялся над Иисусом, «в уничижении Его суд Его совершился» (Деян 8:33). Все было теперь позади. В последний раз Пилат обратился к Иудеям, и в последний раз они отвергли его предложение. То, что произошло далее, описывает Лука, но опускает Иоанн. «И Пилат решил быть по прошению их» (Лк 23:25). И затем он для формальности предает нашего Господа в руки первосвященников и так же формально дает им разрешение на распятие. Эти жестокосердные нечестивые люди, конечно же, сразу «взяли Иисуса и повели». Однако не стоит думать, что «первосвященники» взяли и повели Иисуса собственноручно. Несомненно, что этот кровавый приговор приводили в исполнение римские солдаты Пилата, а ответственность нес центурион. Но поскольку солдаты всего лишь исполняли желание первосвященников, то за это узаконенное убийство ответственность несут, прежде всего, первосвященники. Лука пишет: «Иисуса предал (Пилат) в их волю «...к 23:25).
Давайте не будем забывать, читая «предал», что в другом месте написано, что Он был «предан за грехи наши» и Бог «Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим 4:25; Рим 8:32). Христос был предан на смерть, чтобы мы были избавлены от смерти и стали свободны. Он наша заместительная жертва.
Так давайте же будем помнить предсказание Исаии, читая слово «повели», о том, что Мессия «как овца, веден был Он на заклание» (Ис 53:7; Деян 8:32).
Отметим также, что Альфорд считает возможным, что в этом месте Иисус вторично был предан побоям. Но я не нахожу какого-либо значительного подтверждения этому.
Учитывая то, какими были римские побои, мне трудно предположить, что кто-либо мог вынести их дважды в день.
Следует также обратить внимание на то, что, согласно повествованию от Иоанна, между вынесением приговора и распятием Иисуса прошло не много времени. Сразу же с Гаввафы он пошел на Голгофу и был предан на распятие после осуждения. Учитывая вышесказанное, теория, которой придерживается Бергон и другие о том, что между осуждением и распятием существовал промежуток времени в три часа, оказывается полностью опровергнутой. Если бы мы рассматривали только Евангелия Матфея и Марка, то могли бы предположить, что после того как Иисуса предали побоям и насмешкам солдат, Пилат больше не видел Иисуса. Но для меня совершенно ясно, что если мы тщательно сравним повествование Иоанна с тем, что написано у Марка и Матфея, то обнаружим, что они не упоминают о том, как Пилат в последний раз увидел Иисуса. Я, конечно же, не удивляюсь этому, помня о том, что во всем своем Евангелии Иоанн как бы дополняет сведения, недостающие у других евангелистов. В частности, он описывает допрос Иисуса у Анны и Его разговор с Пилатом один на один, когда иудеи не вошли во дворец, но в свою очередь полностью опускает допрос у Каиафы. Таким же образом Иоанн описывает последнюю сцену суда над нашим Господом, о чем совершенно не упоминается у Матфея и Марка по некоторым причинам. Придерживаясь этой теории, которая кажется мне самым естественным описанием того, как все происходило, я склонен считать, что между осуждением Иисуса и Его распятием не существовало какого-либо значительного промежутка времени.
Генри весьма точно заметил: «Стоило только произнести приговор, как его тут же, без промедления, решили привести в исполнение, иначе Пилат мог бы передумать и дать отсрочку, а народ поднять протест».
То, каким образом св. Иоанну удалось узнать все детали суда над Иисусом и о Его разговоре с Пилатом с глазу на глаз, остается загадкой, которую невозможно разрешить, не придерживаясь доктрины о божественном вдохновении. В принципе, мы еще можем вполне поверить в то, что ему удалось каким-то образом присутствовать в доме первосвященника и находиться неподалеку от Господа с того момента как Его схватили в Гефсиманском саду и вплоть до Его распятия, но поверить в то, что ему удалось быть свидетелем разговора между Пилатом и нашим Господом, — совершенно невозможно. Как же тогда ему удалось все это узнать и написать об этом? На это есть только один ответ. Все это было написано под вдохновением Духа Святого.
Теперь остается выяснить, почему же простой народ, который «всегда с радостью внимал Иисусу», так легко позволил, чтобы Его распяли, и не предпринял попыток воспротивиться этому? Те же галилеяне, которые хотели сделать Иисуса Царем, конечно же, были в Иерусалиме в это время в большом количестве, потому что была Пасха. И триумфальный въезд Иисуса в Иерусалим, когда толпа кричала: «Осанна сыну Давидову! Благословен Царь, грядущий во имя Господне!», состоялся всего несколько дней тому назад. Ведь и сами первосвященники боялись, «чтобы не сделалось возмущения в народе». Однако мы не видим, чтобы среди толпы возникла какая-либо оппозиция, когда выносили несправедливый смертный приговор и приводили его в исполнение. Как же так?
Ответом могут быть следующие предположения:
1. Иудеи испытывали суеверный страх перед первосвященниками и то, что первосвященники осудили Иисуса, могло возыметь на них огромное влияние.
2. Людей удерживал страх перед римскими солдатами.
3. Почти все последователи и друзья Иисуса были бедны и представляли низшие слои населения.
4. Настроение толпы отличается непоследовательностью и непостоянством.
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА 19:17−27
17 И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа;
18 там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса.
19 Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский.
20 Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски.
21 Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский.
22 Пилат отвечал: что я написал, то написал.
23 Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху.
24 Итак сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нем жребий, чей будет, — да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий. Так поступили воины.
25 При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина.
26 Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой.
27 Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе.
Тот, кто читает данный отрывок и не осознает, насколько мы все находимся в неоплатном долгу перед
Христом, по-видимому, имеет охладевшее или полностью бесчувственное сердце. Ведь насколько же всеобъемлющей должна была быть любовь Христа к грешникам, чтобы Он добровольно претерпел такие мучения ради их спасения. И какова же должна быть порочность греха, чтобы понадобилась такая глубина заместительных страданий для того, чтобы осуществилось искупление.
В первую очередь, в данном отрывке нам следует обратить внимание на то, что нашему Господу пришлось нести Свой крест по дороге из города на Голгофу.
Без сомнения, все эти обстоятельства несут в себе глубокий смысл. Ведь с одной стороны, это указывает на ту меру смирения, которую проявил наш Господь, чтобы стать нашей заместительной жертвой. То, что заключенные сами несли свой крест к месту казни, являлось частью наказания, которому подвергались злейшие преступники, и все это претерпел наш Господь. Он в полном смысле этого слова был признан грешником и стал проклятием ради нас. С другой же стороны, это стало исполнением великого прообраза жертвоприношений в законе Моисея. Написано: «А тельца за грех и козла за грех, которых кровь внесена была для очищения святилища, пусть вынесут вон из стана» (Лев 16:27). Как мало осознавали ослепленные евреи, когда в исступлении своем убеждали римлян распять Иисуса за вратами, что они невольно участвуют в совершении величайшего жертвоприношения в истории. Написано также, что «Иисус, дабы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат» (Евр 13:12).
Следует постоянно напоминать себе тот практический урок, который все истинные христиане должны вынести из рассматриваемого факта. Подобно нашему Учителю, мы должны быть готовы выйти «за стан», неся Его поругание. Мы призваны выйти из мира и отделиться, а, в случае необходимости, остаться в одиночестве. Подобно нашему Учителю, мы должны быть готовы ежедневно брать свой крест и испытывать гонения за свои убеждения и практическое поведение. Если бы истинный крест можно было видеть среди христиан, как это содействовало бы благу Церкви! Носить материальные кресты в качестве украшения, водружать материальные кресты на здания церквей и на гробницы, — все это довольно легко и не влечет за собой никаких неприятностей. Иметь же крест Христов в собственном сердце, ежедневно нести крест Христов, быть причастным к Его страданиям, уподобиться Ему в Его смерти, распять свои страсти и вести жизнь святого человека — все это требует самоотречения; христиане подобного рода встречаются довольно редко. Тем не менее только такое несение креста оказывает благотворное влияние на мир. Нынешние времена требуют не внешнего несения креста, а внутреннего.
Во-вторых, в данном отрывке следует отметить, как наш Господь был распят как Царь.
Надпись, которую прикрепили над головой нашего Господа, указывала на это ясно и недвусмысленно. Человек, читающий по-гречески, на латыни или на иврите, не мог не увидеть царский титул, помещенный над головою Того, Кто был распят на среднем из трех крестов на Голгофе. Всевластная Божья рука устроила все так, что воля Пилата однажды все же превозмогла уговоры злых иудеев. Вопреки желанию первосвященников Иисус был распят как «Царь Иудейский».
Все произошло так, как должно было произойти. Еще до рождения нашего Господа ангел Гавриил возвестил Марии: «Даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его; и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк 1:32−33). Почти сразу после Его рождения пришли мудрецы с востока и спросили: «Где родившийся Царь Иудейский?» (Мф 2:2). За неделю до распятия толпа, сопровождавшая нашего Господа во время Его торжественного въезда в Иерусалим, восклицала: «Благословен грядущий во имя Господне» (Ин 12:13). Все религиозные иудеи того времени ожидали, что, когда придет Мессия, Сын Давида, Он придет как Царь. Наш Господь на протяжении всего Своего служения неизменно провозглашал Царство Небесное и Царство Божье. Поистине Он был Царем, как Он сказал Пилату, Царства, отличного от царств этого мира, истинным Царем истинного Царства и Правителем истинных подданных. Он родился как Царь. Он жил как Царь. Он был распят как Царь. Он вернется как Царь и будет править всей землей как Царь царей и Господь господствующих.
Давайте удостоверимся в том, что мы знаем Христа как нашего Царя, и что Его царство установлено в наших сердцах. Только те обретут Его как Спасителя в последний день, кто повиновался Ему как Царю в этом мире. Так отдадим же ему с радостью дань веры, любви, послушания, которые Он ценит намного выше золота. И прежде всего, давайте всегда безбоязненно признавать себя Его верными подданными, воинами, слугами и последователями, как бы сильно мир ни презирал Его. Настанет день, когда презираемый Назарянин, висевший на кресте, воспользуется Своей великой силой и властью и повергнет к Своим ногам всех Своих врагов. Царства этого мира, как предсказывал Даниил, будут уничтожены и станут царством нашего Бога и Его Христа. В конце концов, всякое колено преклонится пред Ним, и всякий язык исповедует, что Иисус Христос — Господь.
Наконец, в этих стихах следует отметить, с какой нежностью наш Господь относился к Марии, Своей матери.
Мы читаем, что наш Господь даже во время тяжелейших физических и умственных мучений перед Своей смертью не забыл о той, которая дала Ему жизнь. В Своем сострадании Он помнил о том, что она осталась одна, понимая, какое сокрушительное воздействие оказывает на нее это печальное зрелище. Он знал, что, какой бы святой она ни была, она была всего лишь женщиной, и, как женщина, она тяжело переживает смерть своего Сына. Поэтому Он поручил заботу о ней Своему любимому ученику, ученику, который любил Его больше всех, произнеся несколько трогательных слов: «Жено! се, сын Твой. Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Ее к себе».
Безусловно, нам не нужно более веских доказательств, чем это, чтобы понять, что никто и никогда не требовал почитать Марию, мать Иисуса, как божество, молиться ей, поклоняться или доверять ей как другу и заступнице грешников. Здравый смысл подсказывает нам, что та, которая сама нуждалась в заботе и защите других, не способна помочь людям попасть на небеса или быть посредником между Богом и человеком. Не будет преувеличением сказать, каким бы горьким ни было признание, что из всех изобретений римско-католической церкви ни одно не было столь же необоснованным (с точки зрения Писания и логики), как доктрина поклонения Марии.
Давайте перейдем от спорных моментов к теме гораздо более важной в практическом отношении. Давайте утешать себя мыслью о том, что Иисус — это Спаситель, способный на непревзойденную нежность, сострадание, заботу о благополучии Своего народа, верующих. Давайте не забывать Его слова: «Ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мк 3:35). Сердце, которое даже на кресте было способно сочувствовать Марии, — это сердце, которое не может измениться. Иисус никогда не забывает того, кто любит Его, и всегда помнит об их нуждах, в каком бы тяжелом состоянии они ни были. Неудивительно, что Петр говорит: «Все заботы ваши возложите на него, ибо Он печется о вас» (1Пет 5:7).
ПРИМЕЧАНИЯ ИН 19:17−27
17 И, неся крест Свой
Согласно римской практике, преступник, приговоренный к распятию, должен был сам нести свой крест к месту казни. Таким образом, с нашим Господом обошлись как с самым презренным злодеем. На латыни выражение «furcifer» означает позор и презрение по отношению к худшим из преступников. Буквально оно означает «несущий крест».
Бессер отмечает, что наш Господь, будучи плотником в Назарете, охотно носил доски, помогая Своему приемному отцу. Здесь, с не меньшей готовностью, Он несет на Голгофу деревянный крест, чтобы воздвигнуть жертвенник, на котором Он должен принести себя в жертву и исполнить тем самым волю Своего небесного Отца.
Мы до конца не знаем, был ли крест, который нес наш Господь прямым бревном с поперечной перекладиной, на которую прибивали руки разбойника, или это был ствол дерева с вилкообразным разветвлением, что вызывает сомнения. Почти во всех христианских церквах мира считают, что это был обычный крест, т. е. крест с перекладиной. Однако не стоит забывать о том, что в то время также было довольно распространено распятие на «вилкообразных» крестах, и само латинское слово «несущий крест» буквально означает «несущий вилкообразное бревно». Также примечательно, что переводчики нашей Библии, когда речь заходила о кресте, на котором распяли Иисуса, четыре раза переводили это слово как «древо» (Деян 5:30; Деян 10:39; Деян 13:29; 1Пет 2:24). Поэтому вопрос не такой уж простой, как могло бы показаться, хотя, по сути, большой роли это различие не играет. Конечно же, крест с перпендикулярной перекладиной смотрится намного драматичней, чем обычное дерево в форме буквы Y, поэтому и христианское искусство и общецерковная традиция прочно утвердили в нашем уме именно такую картину креста. Однако не следует упускать из виду то, что вилкообразные деревья без сомнения использовались для распятия преступников, и нести их было гораздо легче, чем, допустим, крест с поперечной перекладиной. Так или иначе, нам остается лишь догадываться о том, как же это было на самом деле. Но, по меньшей мере, вопрос остается спорным, что тот крест, к которому так привыкло христианство, красующийся на крышах церквей и на гробницах, на оконных витражах и на распятиях, или крестик, который так любят носить женщины, — я имею в виду крест с перпендикулярными перекладинами — является тем самым крестом, на котором был распят Иисус! Нет доказательства тому, что все христианство не заблуждается. Конечно же, если бы сам крест сохранился, и если бы его нашли, то это решило бы спор. Однако нет абсолютно никаких оснований, что крест был сохранен, или что к нему бережно относились будь то иудеи, римляне или сами ученики. Известная история об обнаружении креста императрицей Еленой в 326 году — это просто апокрифическая легенда, придуманная людьми, и она не заслуживает большого внимания, так же как и мнимые части «настоящего» креста, которые выставляются в римских церквях, как священные реликвии.
Амвросий придерживается точки зрения, что крест образно можно представить в форме меча, воткнутого в землю: вверху рукоятка, указывающая в небо, как если бы сам Бог держал меч в руках, а острие пронзает землю, словно поражая в голову древнего змия, дьявола.
Определенно можно сказать только одно. Какова бы ни была форма креста, на котором был распят Христос, крест не мог быть таким огромным, высоким и тяжелым, каким художники и скульпторы изображают его. Немыслимо и абсурдно вообразить себе, что человек мог нести такое тяжелое бревно, каким представлен крест в известной картине Рубенса «Снятие с креста». Крест был именно таким по весу и форме, чтобы его смог поднять и нести на плечах один человек. Некоторые с легкостью истолковывают этот отрывок, утверждая, что преступники несли только поперечную перекладину. Но доказательств этому утверждению нет.
Следует отметить, что Иоанн — единственный евангелист, который говорит, что наш Господь сам нес Свой крест. Матфей, Марк и Лука пишут, что воины заставили Симона Кирениянина нести крест. Это можно объяснить следующим образом. Наш Господь нес крест на протяжении небольшого участка пути от судного места до Голгофы. Из-за слабости и физического изнурения после перенесенных им умственных и телесных страданий Он не смог всю дорогу нести крест. И тогда, когда у Него закончились силы, скорее всего, у городских ворот, воины, увидев Симона, входящего в этот момент в город, заставили нести крест его. Как и в других случаях, Иоанн описывает факт, который остальные евангелисты по некоторым причинам обходят молчанием. Важно при всем этом помнить, что Он сам являлся непосредственным свидетелем происходящего.
То, что наш благословенный Господь, у которого было тело, подобное нам, а не тело сверхчеловека, не смог долгое время нести крест, вовсе не должно удивлять нас, особенно, если мы будем учитывать при этом, что за восемнадцать часов до распятия Он перенес физические мучения и сильнейшее нервное истощение.
Следует при этом также отметить, что в этом наш Господь наглядно воплотил прообраз Исаака, несущего дрова для всесожжения на горе Мориа, где ему самому предстояло стать жертвой. Более того, епископ Пирсон приводит любопытный факт: еврейский богослов, комментируя Бытие 22:6, говорит об Исааке, который нес дрова для жертвы всесожжения, как о «человеке, который несет на своих плечах крест».
Он вышел
Это выражение ясно указывает на то, что наш Господь вышел из города, чтобы быть распятым. Он был осужден уже находясь вне стен дворца, поэтому слово «вышел» не может относиться к дому Пилата. Имеется в виду, что Он вышел из Иерусалима, за врата. Для невнимательного читателя это может показаться незначительным событием, а на самом деле здесь поразительно исполняется один из великих прообразов закона Моисеева. Во время великого дня искупления жертву за грех было необходимо вынести «вон из стана» (Лев 16:27). Наш Господь пришел для того, чтобы стать этой жертвой за грех и искупить нас от греха. Таким образом, Бог устроил все так, чтобы Он во исполнение пророчества пострадал вне города (см. также Лев 4:12−21). Св. апостол Павел в своем Послании к Евреям, которые хорошо знали закон Моисея, обращает на это особое внимание, когда говорит, что «Иисус пострадал вне врат» (Евр 13:12). Из этого следует, что даже мельчайшие подробности страданий Господа Иисуса Христа имеют глубокое значение.
на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа
Нам неизвестно точное расположение этого места, и мы можем лишь строить предположения по этому поводу. Однако в 20-м стихе есть одна деталь, проясняющая этот вопрос. Во времена распятия Иисуса Христа это место было «недалеко от города», то есть вне стен Иерусалима. Также там есть упоминание о том, что неподалеку проходила центральная дорога, потому что в одном из Евангелий сказано о «проходящих» мимо (Мф 27:39). Однако на протяжении этого периода времени длинной в 1800 лет произошло столько изменений в расположении стен и самой территории Иерусалима, что на сегодняшний день ни один человек не возьмется за то, чтобы указать точное месторасположение Голгофы. То, что это место было «вне врат» 1800 лет назад, отнюдь не означает, что оно и по сей день «вне врат».
1. Некоторые считают, что наиболее вероятным месторасположением голгофского креста можно считать место между тогдашней стеной Иерусалима и спуском к Кедронской долине на восток от города недалеко от дороги, ведущей в Вифанию. В таком случае крест можно было хорошо видеть с башни Антония, из двора храма, с Елеонской горы или с восточной стены города. Если это верно, то сотни тысяч людей могли беспрепятственно видеть распятие и поднятого вверх страдальца. В соответствии с теми, кто придерживается этой точки зрения, традиционное месторасположение, предписываемое сейчас Гробу Господнему, является верным.
2. Другие же, изучив топографию Иерусалима и стремясь быть мудрыми и беспристрастными судьями, склоняются к тому, что Голгофа находилась на севере от Иерусалима, близ Дамаскских ворот. И они полностью отвергают традиционное место, которое предписывается Гробу Господнему на данный момент. Мой старый добрый друг, который исходил вдоль и поперек эти «спорные земли», говорит: «Я полагаю, что распятие произошло на север от города, вблизи современных Дамаскских ворот на каменистой площадке прямо над долиной, которая переходит в бесчисленные могилы около трех километров длиной. Под этой площадкой находится оливковый сад, в котором проводились раскопки. Где-то там, я полагаю, и расположена гробница».
3. Другие, среди которых еще один мой друг, не раз путешествовавший в Палестину и публиковавший результаты своих путешествий, предполагают, что Голгофа была в западной части Иерусалима недалеко от Яффских ворот. Друг, о котором я упомянул, в своем письме ко мне пишет относительно этого вопроса: «Когда я впервые приехал в Иерусалим в 1857 году, я посетил невероятные расщелины и трещины в скалах на запад от города, которые напомнили мне выражение «камни расселись» (Мф 27:51). Эти трещины сейчас все заполнены». Также многое, по его мнению, зависит от того, была ли резиденция Пилата вместе с судным местом в Антиохийской башне или в Гиппиковой башне. А это нам не известно.
Перед лицом настолько противоречивых мнений я не осмелюсь высказать свою точку зрения и позволю читателям судить самим. Правда, тот, кто сам не побывал в Иерусалиме, не имеет права голоса.
Нам не сказано, почему место называется Лобным, и мы можем просто догадываться.
1. Гольтер, Буллингер, Мускул, Герхард, Бергон, Альфорд, Бессер и другие полагают, что этим как бы указывается на кости, скелеты и черепа казненных преступников, которые лежали по всей Голгофе как на обычном месте казни. Однако эта теория может быть подвержена критике, поскольку маловероятно, чтобы человеческие кости лежали на земле так близко от города, когда, в соответствии с законом Моисея, они делали нечистым любого иудея, который прикасался к ним. Фарисеи, которым была присуща чрезмерная щепетильность относительно всего внешнего, вряд ли бы потерпели такой источник осквернения рядом со святым городом! Более того, Иоанн многозначительно говорит, что там, где был распят Иисус, «был сад» (Ин 19:41). Вряд ли бы в таком месте валялись кости и скелеты мертвых преступников! Само упоминание этого «сада» предполагает, что обычно это место не использовалось для казни и что фарисеи выбрали его только один раз для того, чтобы сделать эту казнь публичной. Если это было с восточной стороны, то мы можем легко поверить тому, что они получали дьявольское удовольствие, созерцая мучения нашего Господа до самого конца, заставив Его умирать так, чтобы перед Его глазами был храм, Елеонская гора и Его любимая Гефсимания.
2. Лэмп, Элликотт и другие считают, что название «место черепа» произошло от маленькой груды земли, по форме напоминающей череп, на котором крепился крест. Как утверждают некоторые путешественники, такие возвышения из известняка до сих пор можно найти в той области. Мне кажется, эта теория более вероятна, чем предыдущая.
Одно мы знаем наверняка. Нет ни малейшего доказательства для подтверждения распространенной мысли о том, что место, где был распят наш Господь, было холмом или горой. Устоявшееся в гимнах и религиозной поэзии выражение «гора Голгофа» является абсолютно неправильным и необоснованным. А любимое противопоставление или сравнение горы Синай и «горы Голгофы» не имеет под собою никакого библейского основания и граничит с профанацией. Фактически, нет ничего более несоразмерного, чем гора Синай и Голгофа.
Ориген, Киприан, Епифан, Августин, Иероним и Феофилакт упоминают древнее предание, в котором как будто записано, что Голгофа была местом, где был похоронен первый Адам (наш праотец), и второй Адам был похоронен рядом с первым! Конечно же, это нелепый и лживый вымысел, поскольку Ноев потоп уничтожил даже малейшие следы и намек на то, где была эта могила.
там распяли Его
Это настолько известный всем вид казни, что вряд ли существует необходимость много об этом говорить. Самая распространенная процедура исполнения этого наказания, по всей видимости, была такой: с заключенного срывали одежду, клали его спиной на крест, прибивали руки гвоздями к перекладине или разветвлению креста, прибивали ноги к столбу или основной части креста. Потом поднимали крест и опускали в подготовленное отверстие. А потом оставляли страдальца на продолжительную мученическую смерть. Это была такая смерть, в которой максимальная боль сочеталась с наименьшим непосредственным ущербом для жизни. Боль от гвоздей, пробитых через те части тела, где сосредоточено так много сухожилий и нервных окончаний, должна была быть невыносимой. Однако раны на ногах и руках не были смертельны, ибо там не повреждается ни одна из важных кровяных артерий или вен. Поэтому распятый человек, оставленный на солнце даже в восточном климате, мог прожить два или три дня, переживая невероятную боль, будучи не в силах дождаться освобождения в смерти, особенно, если это был очень сильный человек с крепким здоровьем. Нам нужно помнить, что именно через это пришлось пройти нашему Господу, когда мы читаем слова: «...там распяли Его». Чувствительному человеку трудно представить себе более удручающую казнь, чем эта. Вот что Иисус перенес добровольно за нас, грешников. Повиснув между небом и землей, Он в точности воплотил прообраз медного змея, которого Моисей воздвиг в пустыне (Ин 3:14).
Нам не известно достоверно, привязывали ли человека ко кресту веревкой, чтобы он в агонии не сорвался с гвоздей, и был ли он совершенно обнаженным на кресте или с набедренной повязкой, прибивали ли обе ноги одним гвоздем или двумя. К сожалению, нам не ответить на эти вопросы. Некоторые думают, следуя в своих размышлениях за Иренеем, Тертуллианом и Юстином Мучеником, что посредине основного столба было что-то наподобие сиденья или выступа, который поддерживал вес тела, а также подставка для ног. Джереми Тейлор, поддерживая эту точку зрения, полагает, что тело не могло удерживаться на четырех гвоздях, вбитых в руки и ноги. Епископ Пирсон также цитирует отрывок из Сенеки, который вроде бы подтверждает эту точку зрения. Что же касается количества гвоздей, то Нонний и Григорий Нисский считают, что их было три и что одним из них пробили обе ноги. Киприан говорит, что было четыре гвоздя. Однако нам достоверно не известен ответ на эти вопросы, поэтому составление гипотез и предположений — бесполезные занятие. Однако в одном мы можем быть вполне уверены: ноги распятого были намного ближе к земле, чем принято думать, и, скорее всего, не более, чем в тридцати-шестидесяти сантиметрах от земли. В этом, как и в других моментах, большинство изображений распятия весьма ошибочны, и крест там изображен таким высоким и увесистым, что ни один из смертных не смог бы его пронести.
Что же касается физических страданий, которые причиняло распятие, то читателей Библии наверняка заинтересует медицинское заключение, составленное немецким врачем по имени Рихтер и приведенное в Библейском словаре Смита. Там сказано: «Неестественное положение тела и сильнейшее напряжение вызывали беспощадную боль при малейшем движении. Гвозди, вбитые в те части рук и ног, где много нервов и сухожилий, находящихся в стороне от сердца, становились причиной болевых судорог. Наличие стольких ран, в том числе и рваных, вызывало воспаление, которое перерастало в гангрену и каждое мгновение усиливало остроту страданий. В раздувшихся частях тела через артерии текло больше крови, чем могло быть унесено венами, поэтому избыток крови через аорту попадал в голову и желудок, поэтому кровеносные сосуды головы набухали от давления. Общее нарушение кровообращения вызывало внутреннее перенапряжение, упадок сил и изнурение, что было невыносимее самой смерти. Помимо всего остального, приступы боли становились все продолжительнее и интенсивнее. Ко всему этому можно добавить сильную жестокую жажду».
Когда мы вспомним, что, кроме этого, голова нашего Господа была увенчана терновым венцом, Его спина была изодрана в клочья и все Его тело изнывало от умственных и телесных страданий бессонной ночи, наставшей после Вечери Господней, это поможет нам более или менее представить, какими же были Его страдания.
Слово «распяли» не уточняет, кто именно распинал. Это не могли сделать иудеи, потому что они могли только стоять рядом и, в лучшем случае, руководить распятием, поскольку римляне не позволили бы, чтобы наказание было приведено в действие кем-либо другим, кроме них самих. Скорее всего, исполнителями были четыре воина, или слово «распяли» нужно воспринимать в общем смысле, так же, как и фразу «изгонят вас из синагог». В такой фразе множественное число не указывает на какую-то определенную личность. Самое простое толкование — отнести это слово ко всей группе: к иудеям и язычникам вместе.
и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса
Мы знаем из других Евангелий, что эти двое были злодеями и ворами. Причина, по которой нашего Господа распяли между ними, очень проста: это было задумано как последнее унижение и несправедливость. Это было публичное провозглашение того, что Он считался наравне с худшими разбойниками.
Враги нашего Господа не подозревали, что распятие между двумя ворами послужило двум важным целям. Одна состояла в том, что это было точное исполнение пророчества Исайи о Мессии «к злодеям причтен был» (Ис 53:12). Вторая цель состояла в том, что это дало нашему Господу возможность совершить еще одно великое чудо — чудо обращения кающегося разбойника. В Свои последние минуты Иисус даровал ему прощение грехов и открыл ему двери рая. Если бы Его враги согласились распять Его одного, то этот последний трофей не был бы завоеван и не была бы явлена сила нашего Господа над грехом и дьяволом. Для Бога так просто обращать зло в добро, злобу Его врагов во славу себе.
Августин отмечает, что на голгофских крестах висят три разных человека. Один из них был Спасителем грешников. Другой — грешник, готовый принять спасение. А третий был грешником, готовым принять осуждение (Пс 23).
Кирилл видит в двух злодеях прообраз двух церквей: иудейской и языческой, одна — отвергнутая, нераскаявшаяся и заблудшая, другая — поверившая в одиннадцатом часу и получившая спасение.
Многие набожные комментаторы отмечают, что даже на кресте наш Господь показал символ своей царской власти. С правой стороны от Него была спасенная душа, которую Он вводил в Свое царство, с левой стороны — заблудшая душа, которую Он оставляет пожинать плоды ее путей. У креста была правая и левая сторона, также как будет правая и левая сторона, спасенные и неспасенные, когда Он воссядет с короной на голове в судный день.
Остается только добавить, что жестокая казнь через распятие была официально запрещена императором Константином к концу его правления. Это ужасающий исторический факт, что, когда Тит завоевал Иерусалим, он распял так много евреев вокруг города, что Иосиф Флавий говорит, что не хватало места для крестов, да и самих крестов не хватало! Реланд отмечает: «Те, у кого на устах было только «распни», испытали распятие на собственной шкуре».
19 Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте
То, что над головою преступника прикрепляли табличку с надписью, было обычным делом, о чем и упоминают классические авторы. Некоторые полагают, что это была дощечка, покрытая белым гипсом с черными или красными буквами. Поэтому Пилат не сделал ничего необычного. Хотел этого Пилат или нет, в случае с Иисусом табличка послужила двум целям. С одной стороны, она провозглашала всем проходившим мимо и видевшим распятие, что Иисус действительно пострадал, что Он не был освобожден в последнюю минуту, что кто-то другой не пострадал за Него, и что Он не был чудесным образом освобожден от рук Своих врагов. С другой стороны, табличка привлекала внимание всех свидетелей и проходивших мимо к нашему Господу и выделяла Его крест из трех крестов. Не будь этой таблички, человек, наблюдающий на расстоянии за тремя обнаженными фигурами, висящими на кресте, мог бы не распознать, кто из них был Иисус. Надпись все объясняла. То, что к нашему Господу отнеслись не совсем как к обычному преступнику и что к Нему хотели привлечь особое внимание, видно благодаря этой табличке.
Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский
Нам остается только теряться в догадках, почему Пилат поместил именно такой титул нашего Господа над Его крестом. Я считаю, что он сформулировал это название в злобе и раздражении, с мыслью о том, как бы обидеть и оскорбить иудеев. Он хотел выставить на посмешище их Царя как бедного разбойника из галилейской деревушки: подходящий царь для такого народа! Но каким бы не было его побуждение, любопытно, что Божье вмешательство проявилось в том, что даже на кресте наш Господь был «Царем». Он пришел, чтобы быть Царем, Он жил, страдал и умер как Царь, хотя его подданные не признали и не воздали Ему честь. Начертанное на табличке слово «Назорей» указывало на нашего Господа как на известного учителя из Галилеи, который три года будоражил еврейские умы. Слово «Царь» указывало на Него как на человека, которого первосвященники обвинили в том, что Он претендовал на царство, и был официально отвергнут ими, когда они заявили, что у них нет другого царя, кроме как кесаря. Таким образом, это была емкая и исчерпывающая по смыслу формулировка.
Внимательный читатель Евангелия не может не заметить, что каждый автор Евангелия упоминает это название в несколько иной форме, чем предыдущий писатель-апостол, и что на самом деле существует четыре варианта этого названия. Естественный вопрос: какое из них правильно? Варианты не противоречат друг другу, но вариант Марка «Царь Иудейский» намного короче, чем тот, который приводит Иоанн. Нет таких двоих вариантов, которые совпадали бы слово в слово. Прокомментировать это можно следующим образом: стоит напомнить читателю, что надпись была сделана на трех языках и, вполне вероятно, что на одном языке она звучала в одной форме, а на другом языке — совсем в другой. Общим во всех четырех вариантах было изречение «Царь Иудейский». И для Марка, пожалуй, это было самым главным, о чем ему было сказано написать в сжатой форме. Иоанн же отображает всю надпись, поскольку он единственный, кто записал спор между священниками и Пилатом по поводу этой надписи. Осмелюсь высказать предположение, что Марк передает латинское начертание, Лука — греческое, Матфей и Иоанн — еврейское, но почему Духу Святому было угодно, чтобы Матфей упустил слово «Назорей», которое упоминает Иоанн, я не осмелюсь сказать. Это как раз тот случай, когда нужно исповедать свое неведение и ждать просветления.
Св. Иоанн единственный, кто упоминает, что Пилат «написал» и «поставил» на кресте эту табличку. Мы не должны думать, что все это он сделал своими руками. Писал, наверняка, именно он, а прибить эту табличку он поручил уже воинам.
Те картины распятия, на которых изображено, что над головой Иисуса был прибит свиток или пергамент, преподносят реальные факты в очень искаженном виде, впрочем, это не единственное, что они искажают. Более того, складывается впечатление, что многие художники просто забывают, что надпись была написана трижды на трех различных языках!
Эту надпись читали многие... и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски
Этот стих представляет собою как бы вводный комментарий Иоанна. Так же он походит на свидетельство очевидца, а мы знаем, что Иоанн таковым и являлся. Он находился неподалеку и видел все происходящее. Это как если бы он сказал: «Я могу засвидетельствовать, что многие иудеи видели и читали эту надпись. Некоторые из них читали ее, проходя по дороге, которая была поблизости, некоторые — находясь на стенах города, потому что это место было расположено рядом с городскими стенами. Эта надпись была столь ясна и очевидна, что вряд ли нашелся бы в Иерусалиме человек, который не смог бы разобрать, что там написано. Содержание этой надписи было воспроизведено на трех самых распространенных в то время языках: еврейском, греческом и латыни».
Излишне упоминать, что надпись была на еврейском, потому что все иудеи знали этот язык, древнейший язык мира, язык Ветхого Завета, а также на греческом, потому что это был наиболее распространенный язык для большинства восточных стран, на котором говорили все образованные и грамотные люди, и, конечно, на латыни, потому что это был язык римлян, нации, которая на то время правила миром. Все римские воины понимали латынь, греческие прозелиты и иудеи-эллинисты понимали греческий, а чистокровные иудеи из Галилеи и Иудеи и всех других частей света, собравшиеся на праздник Пасхи, понимали еврейский. Все они разошлись, чтобы распространять весть о том, что некий Иисус, Царь Иудейский, был умерщвлен через распятие во время празднования Пасхи.
Генри отметил: «На еврейском языке записывались откровения Божьи, на греческом — учения философов, на латыни — законы державы. На каждом из этих языков Христос был провозглашен Царем, в котором сокрыты все жемчужины откровений, мудрость и власть».
И по сегодняшний день очевидно, что для христианского служителя, который хочет больше знать Библию, среди всех языков полезнее всего изучать именно еврейский, греческий и латынь.
Наверное, только в последний судный день мы сможем узнать, какое же впечатление произвела в действительное ти эта надпись на каждого, кто прочел ее. Когда священники и их приспешники видели ее, они издевались и глумились: «Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем» (см. Мк 15:32). Но был, по крайней мере, один человек, который смотрел на эту надпись совсем по-другому. Раскаявшийся вор ухватился за слово «Царь» и уверовал. Кто может оспорить, что именно это заставило его воскликнуть: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк 23:42) Возможно, то, что начертал Пилат, помогло спасти душу!
Брентий отмечает, что, когда мы думаем о кресте Иисуса Христа и о табличке, которую прочитало так много людей, нам нужно помнить о том, что ко кресту было прибито еще одно рукописание, которое не мог прочесть ни один смертный. Иисус своей заместительной смертью вместо нас «истребил учение бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол 2:14).
Первосвященники же Иудейские сказали
Этот стих раскрывает нам те чувства, которые испытали первосвященники после прочтения надписи, сделанной Пилатом. Они были раздосадованы и злы. Им не понравилась, что этого распятого преступника принародно огласили «Царем Иудейским». Они распознали скрытое презрение, которое стояло за всем этим и руководило рукою Пилата. Им не понравилось принародное оглашение того, что они распяли своего же Царя и желали, чтобы не было у них царя, «кроме кесаря». Их раздирала досада за то, к чему привели их же действия. Помимо этого, наверняка, еще и совесть не давала им покоя. Как бы они не были ожесточены и озлоблены, они (по крайней мере, многие из них) были в тайне убеждены, что они делают что-то неправильное, и им все труднее и труднее было оправдать как себя, так и других.
Поэтому они просили Пилата сменить табличку и написать так, чтобы казалось, что наш Господь только мнил себя Царем, что Он самозванец, который «говорил: Я Царь». Без сомнения, они полагали, что это снимет вину с их плеч и будет выглядеть таким образом, что Господа распяли за то, что Он претендовал на звание, которое как бы не принадлежало Ему по праву.
В Библии не написано, когда и где первосвященники сказали об этом Пилату. Это могло быть тогда, когда народ расходился с судного места по пути на Голгофу, или после того, как нашего Господа пригвоздили к древу, или во время того, как воины прибивали Его. Всматриваясь между строк Евангелия от Иоанна, мы можем предположить, что сотник сообщил Пилату о том, что заключенного распяли, и велел спросить, какой приговор вывесить над Его головой пока крест не поставили вертикально. Если мы отбросим это предположение, то тогда нам следует считать, что Пилат пошел вместе со всеми за пределы города, и во время всех этих ужасных приготовлений стоял неподалеку. В таком случае он мог написать табличку, и тут же рядом могли стоять священники. Трудность состоит в том, чтобы понять, где они находились, когда священники сказали: «Не пиши...». И этот вопрос остается нерешенным. Однако мы с точностью можем сказать, что после того, как табличку прикрепили над головой Господа, никто уже и не рассчитывал, что ее снимут, и просьба состояла не в том, чтобы изменить уже написанное, но чтобы написать новую надпись до того, как закрепят сам крест.
Бенгель отмечает, что это единственное место в Евангелии от Иоанна, где первосвященники названы «первосвященники Иудейские». Он считает, что это только подчеркивает то, что иудейские первосвященники так невзлюбили Иудейского Царя.
Мы все можем согласиться с тем, что даже самые плохие люди, какие только есть на свете, внутри чувствуют себя неуверенно и неловко, хотя снаружи и не высказывают этого. Скорее всего, именно это и побудило первосвященников высказать свое возражение против того, что написал Пилат. Еще одним примером такого поведения может служить восклицание Ирода «Это Иоанн Креститель!» после смерти Иоанна.
22 Пилат отвечал: что я написал, то написал
В этом стихе перед нами раскрывается тяжелый, заносчивый и властолюбивый характер нечестивого римского правителя. Здесь видно его презрение к иудеям: «Не беспокойте меня по поводу этой надписи: как я написал ее, так и будет, и менять ее в угоду вам я не собираюсь». Существует такое предположение, что просто он хотел отомстить иудеям за их упрямый отказ послушать его и отпустить Господа. Он с радостью показал свое пренебрежение и презрение к тем людям, которые распяли своего царя. Вполне вероятно, что упреки его жены, угрызения совести и присутствие первосвященников, в конце концов, довели его до такого состояния, что он решил не потакать более иудеям ни в чем. Он уже и так зашел слишком далеко, позволив им убить невинного и праведного человека. Дальше он решил не отступать ни на шаг. Он настоял на своем и показал, что может быть твердым и непоколебимым, когда того хотел. Такое часто случается с нечестивцами, которые, поддавшись на уловки дьявола, пошли против своей совести в чем-то одном, они в то же время пытаются наверстать это тем, что становятся непреклонными и твердыми в чем-то другом.
Кальвин замечает, что, написав на трех языках титул Христа, Пилат «благодаря водительству свыше становится глашатаем Евангелия». Он противопоставляет его поступок поведению приспешников папы, которые запрещали читать Евангелие и Писания простым людям. Так же считает и Гольтер.
Буллингер отмечает, что Пилат действовал как Каиафа, когда он сказал: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей... Сие же он сказал не от себя». Так Пилат и не догадывался о том, какое свидетельство он давал о царственной роли Христа.
Ли цитирует высказывание Августина: «Если такой человек, как Пилат мог сказать: «Что я написал, то написал», и не передумать, то можем ли мы представить, чтобы Бог записал кого-то в Свою Книгу, а потом вычеркнул его?»
Воины же... взяли одежды Его и разделили на четыре части... хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху
Воины к этому моменту уже завершили свое кровавое дело, пригвоздив нашего Господа ко кресту, они поместили табличку над Его головой, поставили крест вертикально, и собрались сделать то, что они делали обычно: делили между собой одежду распятых преступников. В большинстве стран одежда казненного человека по закону принадлежит палачу. Так было и с одеждой нашего Господа. Скорее всего, они сначала раздели нашего Господа донага перед тем, как пригвоздить Его руки и ноги ко кресту, а Его одежду положили до времени в сторону. И теперь они принялись за одежду, и как они уже это делали много раз, начали ее делить. Все четыре евангелиста упоминают об этом, и, по-видимому, тем самым как бы призывают нас обратить внимание на этот факт.
То, что одежду собирались разделить на четыре части, указывает на наличие четырех воинов, которые распинали Иисуса, кроме сотника. Многие комментаторы видят в них образ четырех частей языческого мира. Однако, это сомнительное толкование. В те дни «четверица», небольшой отряд из четырех человек, была привычным подразделением воинов (Деян 12:4).
Нам остается только гадать, какие это были четыре части одежды. Хенгстенберг считает, что это было покрытие головы, пояс, сандалии и нижняя одежда, прилегающая к телу. В описанной Матфеем Нагорной проповеди, содержится четкое разделение между рубашкой и верхней одеждой (Мф 5:40). И для того, чтобы каждому досталось что-то из одежды и не спорить о неравных по ценности частях одежды, воины бросали жребий.
Другие же думают, что слова «не станем раздирать», которые использует Иоанн о хитоне, говорят о том, что вся другая одежда нашего Господа была разодрана на четыре части, и тогда разделение одежды по Хенгстенбергу можно подвергнуть критике. Стоит признать, что, скорее всего, так и было. Вряд ли бы Иоанн упомянул, что воины не захотели «разрывать» цельнотканый хитон, если бы другие вещи были разодраны при дележе.
Относительно упомянутого тут «хитона», не так-то просто сказать, о какой именно одежде нашего Господа здесь идет речь.
1. Большинство комментаторов говорят, что была длинная до пят туника с поясом, одеваемая под низ, которая являлась основной одеждой жителей Востока, похожая на накидку с рукавами, на подобие той, что изображена на знаменитой картине Леонардо Да Винчи «Тайная Вечеря». Однако у этой точки зрения есть некоторые слабые места, например, мне трудно было бы объяснить как такую тунику можно было изготовить без швов, хотя я не могу подвергнуть сомнению то, что наш Господь носил такую одежду, и именно к краю такой одежды прикоснулась больная женщина.
2. Некоторые комментаторы думают, что это была верхняя одежда, свободная накидка, которую многие носили на плечах поверх туники. И такую одежду без рукавов вполне можно было изготовить без единого шва, и, возможно, она была стянута или сколота у плеч. Однако справедливости ради стоит заметить, что греческое слово «хитон» обычно означало нижнюю одежду или тунику (по Суицеру и Паркхурсту). Однако рассуждения Бекера об этом греческом слове дают достаточно причин считать, что иногда слово это означало и верхнюю одежду.
Пусть читатель судит сам. Это один из тех вопросов, которые мы не можем сами разрешить в пользу той или иной теории, и, к счастью, он не является вопросом какой бы то не было важности. Лично я считаю, что возражения против распространенного первого взгляда на самом деле весьма серьезны, если не сказать вообще неразрешимы, хотя другие так, может, и не считают. Мы знаем наверняка только то, что один из предметов гардероба нашего Господа не был разорван и послужил предметом жребия для тех, кто претендовал на него. А что касается древней басни о том, что хитон нашего Господа был связан его матерью Марией, когда Он был ребенком, и что вместе с Ним он рос, никогда не старел и не снашивался, то это глупая апокрифическая легенда.
Бенгель отмечает, что мы ни разу не читаем, чтобы наш Господь разрывал одежды в глубокой печали, как Иов, Иаков, Иисус Навин, Халев, Иеффай, Езекия, Мардохей, Ездра, Павел и Варнава (см. Быт 37:9; Числ 16:6; Суд 11:35; 2Цар 19:3; Есф 4:1; Ездр 9:3; Деян 14:14).
Лютер отмечает по этому поводу: «Это разделение одежды послужило знаком того, что со Христом поступили как с тем, кто был оставлен и предан вечному забвению». Даже в наше время разделение, продажа и раздача одежды человека служит простым доказательством тому, что он мертв, что от него отказались или он пропал без вести. Как у моряков или воинов, когда кто-то мертв или пропал без вести, его вещи продаются или раздаются.
Генри считает, что «воины надеялись, что одежда нашего Господа сгодится на что-то большее, поскольку они были наслышаны об исцелениях, которые происходили, благодаря тому, что люди касались края Его одежды или, ожидая, что Его поклонники заплатят за них большие деньги». Но это звучит неправдоподобно и фантастично.
Нам стоит отметить, что к нашему Господу относились как к самому обычному преступнику: раздели догола, разбирали Его одежду у Него на глазах, словно Он уже умер и был предан забвению людьми.
Нужно отметить, что в этом, как и во многом другом, наш Господь удивительном образом выступал как наш заступник. Он был раздет донага, к Нему относились и с Ним поступали как с виновным грешником для того, чтобы мы могли быть одеты в одежду Его совершенной праведности и сочтены невинными.
24 Итак сказали друг другу: не станем раздирать его
В этом стихе мы читаем, что поведение воинов в точности является исполнением пророчества, сказанного за тысячу лет до этого (Пс 21:19). В этом пророчестве предсказано не только, что одежда Мессии будет разделена на части и поделена среди людей, но сказано, что люди будут бросать жребий о Его одежде. Вряд ли четыре грубых римских воина думали, что они подтверждают истинность Писания! Они просто увидели, что хитон нашего Господа еще вполне пригоден и еще может послужить, и его жалко рвать на части, и поэтому они согласились бросить жребий о том, кому он достанется. Однако, поступив таким образом, они пополнили великое облако свидетелей, которые подтверждают божественный авторитет Библии. Люди редко осознают, что они являются инструментами в руках Бога для достижения Его целей.
В этом стихе четко видна важность того, что пророчества нужно истолковывать буквально, а не образно. Система толкования, которая, к сожалению, преобладает среди христиан (я имею в виду систему, когда все прямые утверждения пророков воспринимаются в духовном смысле и применяются к церкви Христа), не может быть применима к такому стиху, как этот. Очевидно, что всем утверждениям ветхозаветных пророчеств нужно придавать прямое буквальное значение. Конечно, это замечание не относится к символическим пророчествам, таким как пророчества о печатях, трубах и чашах в книге Откровения.
Во все времена существования Церкви Христовой богословы, склонные фантазировать, любили много писать на тему цельного бесшовного хитона нашего Господа. Как заявляет Августин и многие другие, он означает единство церкви, и является намеком на священство Того, кто его носил! Откровенно говоря, я не могу поверить в такие рассуждения и очень сомневаюсь, что они были вдохновлены Духом Святым. Однако существует факт, упомянутый Генри, что «те, кто был против отделения Лютера от римско-католической церкви, приводили этот бесшовный хитон в качестве аргумента и так настаивали на этой идее, что получили название «Inconsultilistae» — «бесшовные»».
А что касательно ложной легенды о том, что этот бесшовный хитон сохранился и был передан церкви как драгоценная реликвия, то ее вообще и упоминать не стоит, разве что в роли удручающего примера человеческой развращенности или отступничества римско-католической церкви. Святой хитон из Трев и особенно тот факт, что он вывешен на всеобщее рассмотрение, — позор и бесчестье христианству. Достаточно сказать, что всякий, кто может серьезно поверить в то, что хитон нашего Господа, после того, как он попал в руки языческого римского воина, в конечном результате был сохранен как реликвия, или что сам крест сохранился и избежал тления, должен быть настолько легковерным человеком, что с ним и спорить-то не стоит.
Стоит вспомнить о том, что, когда первый человек Адам согрешил и был изгнан из Эдемского сада, Бог милостиво одел его, прикрыв его наготу. Когда второй Адам умер вместо нас, Он был сочтен проклятием вместо нас, был раздет донага, и одежда Его было разделена.
О чем говорит Иоанн, когда завершает стих словами «так поступили воины», не до конца понятно. Бергон делает предположение, что это могло означать: «Такую роль сыграли воины в этой ужасной трагедии. Не находясь под влиянием Иудеев, без всякого руководства со стороны Пилата, так поступили воины». Как бы там не было, это звучит не столь убедительно, потому что здесь описаны не все поступки воинов. Я предпочитаю думать, что св. Иоанн этим хочет сказать, что он был непосредственным свидетелем того, как исполнилось древнее пророчество: «Я сам, своими глазами видел, как четверо воинов бросали жребий о хитоне нашего Господа, и я могу засвидетельствовать, что слова псалмопевца буквально исполнились».
Лэмп предполагает, что св. Иоанн говорит так, чтобы показать, насколько буквально было исполнено Писание людьми, которые вовсе не знали Писания. Римские воины, конечно, и представления о псалмах не имели, однако, сделали именно то, что было предсказано в Псалтире.
25 При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина
В этом и в двух следующих стихах отображено удивительное событие, о котором нет упоминания в трех других Евангелиях. Св. Иоанн говорит нам, что в этот ужасный момент Мария, мать Иисуса, и другие (две, а может быть, и три) женщины стояли возле креста, на котором висел наш Господь. «Как смерть сильна любовь». Даже посреди толпы насмехающихся иудеев и грубых римских воинов эти святые женщины решили находиться рядом с Господом до последнего, и тем самым показать свою не иссякающую любовь к Нему. Если вспомнить, что наш Господь был осужден как преступник, которого яростно ненавидели первосвященники, которого казнили римские воины, то и тогда мы не сможем до конца восхититься верностью и храбростью этих святых женщин. Пока еще стоит этот мир, они представляют собой славное доказательство тому, что благодать может сделать со слабыми людьми и какую силу может дать любовь ко Христу. Когда все мужчины, кроме одного, оставили нашего Господа, несколько женщин смело исповедовали Его. Если сказать кратко, женщины последними ушли от креста и первыми пришли ко гробу.
Давайте же рассмотрим тех, кто же стоял у креста Господня. Там был Иоанн, возлюбленный ученик, и мы это знаем, хотя из-за скромности он не называет свое имя. Но в двадцать шестом стихе четко видно, что он включает себя в число находящихся там. Это он, скорее всего, был тем учеником, которого «любил Иисус». Ни у одного из апостолов не было столь близкого чувства к Господу, как у Иоанна. Мария, матерь нашего Господа (в Писании она нигде не называется «Дева Мария») тоже была там. Нам следует предположить, что она пришла из Галилеи на праздник Пасхи вместе с другими женщинами, которые служили Иисусу. К этому времени она уже состарилась, ей было, по крайней мере, сорок восемь лет. Так что просто абсурдно изображать ее прекрасной молодой женщиной во время распятия Иисуса. Кто может сомневаться, что когда она увидела своего Сына на кресте, то осознала всю истинность пророчества старого Симеона: «и Тебе Самой оружие пройдет душу» (Лк 2:35). Очень удивительно и поучительно отметить, как редко о ней упоминается в Евангелиях. Мария, жена Клеопы или Алфея, тоже была там. В греческом оригинале не ясно дочь это или жена, но практически все думают, что это жена. Скорее всего, она была матерью Иакова и Иуды, апостолов, и в каком-то смысле была родственницей Девы Марии, либо сестрой, либо невесткой, поскольку Иаков назван «братом нашего Господа». Она также, должно быть, была одного возраста с Марией, если учитывать, что на то время двое ее сыновей были уже взрослыми и являлись апостолами нашего Господа. И еще там была Мария из Магдалы, или Мария Магдалина, как обычно ее называют в Галилее. О ней мы знаем только то, что Иисус изгнал из нее семь бесов, и что из всех женщин, которые служили Иисусу именно она испытывала наибольшую благодарность нашему Спасителю и проявляла наибольшую привязанность. Распространенная доктрина о том, что раньше она была пресловутой нарушительницей седьмой заповеди Моисея, не имеет основания в Писании. Скорее всего, она была самой молодой из всей группы, и поэтому она рисковала больше всех и пожертвовала своими чувствами более, чем кто-либо, когда пробиралась сквозь толпу людей к подножью креста.
Но было ли у креста только три женщины? Это спорный вопрос и, наверняка, неразрешимый, поскольку использованные здесь греческие слова могут быть двояко истолкованы.
1. Большинство комментаторов думают, что слова «и сестра Матери Его» относятся к Марии, жене Клеоповой, и сказаны для того, чтобы определить отношения между этой Марией и Марией, матерью нашего Господа.
2. Другие, такие как Пирс, Бенгель или Альфорд, считают, что слова «и сестра Матери Его» означают четвертую женщину, и что этой женщиной была Саломия, мать Иакова и Иоанна. Самым сильным аргументом в пользу этой точки зрения является фраза, которую использует Матфей в своем описании распятия. Он говорит о том, что там было много женщин «между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых», то есть Саломия (Мф 27:56). Если она стояла и смотрела издали вместе с Марией Магдалиной, то почему мы сомневаемся, что она могла стоять с ней у креста? То, что Иоанн не упоминает ее имени, весьма характерно для него. Она ведь была его матерью, и он скромно умалчивает о ней, так же как обходит молчанием и свое имя. Мы не знаем, каким образом она приходилась «сестрой» матери нашего Господа. Но, насколько я знаю, нет аргументов, опровергающих это. В соответствии с этой точкой зрения, женщин у креста было четыре: 1) Мария, матерь Иисуса, 2) сестра матери нашего Господа, т. е. Саломия, мать Иоанна, который написал Евангелие, 3) Мария, жена Алфея и мать двух апостолов и 4) Мария Магдалина.
Пусть читатель решает сам. Вопрос, к счастью, не влияет на наше спасение. Лично для себя, признаюсь честно, я выбираю вторую точку зрения, то есть что женщин у подножья креста было четверо, а не трое. Мы не можем принять в расчет возражение, что слово «и» упущено перед «Мария, жена Клеопы». Практически во всех списках апостолов можно найти похожие пропуски (см. Деян 1:13; Мф 10:2; Лк 6:14).
Должны ли все христианские женщины всегда быть на передовой и оказываться в таком сложном положении, в котором оказались эти женщины — это сложный вопрос, ответ на который каждая христианка должна дать себе сама. Нужно принять во внимание физическую силу и умение держать себя в руках. Четыре женщины, которые стояли у креста, не упали в обморок и не зашлись в истерике, но смогли держать себя в руках и оставаться спокойными. Каждая пусть решает за себя. Некоторые женщины могут то, чего не могут другие.
Почему свирепые враги нашего Господа из среды иудеев и жестоких римских солдат разрешили этим женщинам беспрепятственно стоять возле креста, — мы не знаем ответа на этот вопрос. Возможно, римляне думали, что родственникам и друзьям преступника можно и справедливо разрешить стоять возле него, когда он уже не может причинить государству никого вреда, и когда они не могут спасти его от смерти. Возможно, сотник, который наблюдал за казнью, проникся жалостью к небольшой группке слабых плачущих женщин. Возможно, его доброта стала чашкой холодной воды для страждущего на кресте, за которую он получит награду во сто крат? Перед окончанием дня он сказал: «Воистину Он был Сын Божий» (Мф 27:54). Возможно, благодаря знакомству Иоанна с первосвященником, о котором упоминалось выше, он и стоящие с ним обрели благорасположение в глазах окружающих. Все это, к сожалению, только догадки, и мы не знаем верного ответа.
Греческое слово, переведенное как «стояли», означает «стояли давно». Не означает ли это, что они стояли от начала распятия?
26, 27 Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего...
То, что отображено в этих двух стихах, очень трогательно и поучительно. Даже в эту минуту телесной и умственной агонии наш благословенный Господь не забывал о других. Он не забыл о Своих жестоких убийцах, но молился за них: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают». Он помнил о тех, кто страдал вместе с Ним. Когда один из распятых злодеев возопил к Нему: «Господи, помяни меня...», Он ответил Ему и обещал быстрый вход в рай. И Он также не забыл о Своей матери. Он видел ее, стоящую у креста, понимал ее скорбь, Он проникся ее одиночеством, тем, что она осталась одна в этом злом мире, после того, как Она потеряла такого Сына. Поэтому Он препоручил ее опеке Иоанна, Его самого любимого, близкого к сердцу и верного ученика. Он повелел Иоанну заботиться о ней, как о своей матери, а матери повелел заботиться об Иоанне, как о своем сыне. Ничего лучше и мудрее и придумать было невозможно. Никто бы не позаботился о матери Иисуса лучше, чем ученик, которого любил Иисус, и который возлежал на Его груди во время последней вечери. Ни один дом не подходил бы для Марии больше, чем дом того, кто, согласно вышеприведенному взгляду, был сыном ее родной сестры Саломии.
Все произошедшее весьма назидательно.
1. Нам нужно отметить то, насколько глубоко наш Господь мог сострадать и испытывать привязанность к близким. Спаситель, на которого нам велено возложить всю тяжесть наших грешных душ, является Тем, чья любовь превосходит разумение. Мы все знаем, что повсюду в этом мире нас разочаровывает поверхностность чувств других людей. Но есть Некто, чье сострадательное сердце не знает границ. И этот Некто — Христос.
2. Нам необходимо отметить то, как высоко чтит Господь пятую заповедь. Даже в свой последний час Он превозносит ее, чтит ее тем, что высказывает заботу о Своей матери по плоти. Христианин, который не утруждает себя тем, чтобы почтительно относиться к отцу и к матери, — невежественный ханжа.
3. Нам нужно отметить, что, когда Иисус умер, Иосиф был уже мертв, а у Марии не было других детей, кроме нашего Господа. Абсурдно думать, что наш Господь передал бы Марию заботе Иоанна, если бы у нее был муж или сын, который бы поддерживал ее. Теория некоторых немногих авторов о том, что Мария имела других детей от Иосифа после рождения Иисуса очень несостоятельна и практически невообразима.
4. Нам нужно отметить, какой сильный разгром этот отрывок устраивает всей системе поклонения Марии, которое существует в римско-католической церкви. Тут нет и следа доктрины о том, что Мария заступница святых, защитница церкви и та, которая помогает другим. Напротив, мы видим, как она сама требует помощи и передана под опеку и защиту ученика! Хенгстенберг отмечает: «Желанием нашего Господа было позаботиться не об Иоанне, а о Марии». Альфорд отмечает: «Католическая идея о том, что Иисус в лице «возлюбленного» ученика отдал под опеку Своей матери всех Своих учеников, просто абсурдна».
5. В конце концов, нам нужно отметить то, как Иисус чтит тех, кто чтит и смело исповедует Его. Иоанну, единственному из одиннадцати, который стоял у креста, Он дает высокую честь заботиться о Своей матери. Как отмечает Генри: «Это признак высокого доверия и знак большой чести со стороны столь великой личности — стать доверенным лицом и защитником тех, кто остается после смерти доверителя». Женщинам Иисус дает честь быть названными по имени и отмеченными за свою верность и любовь в Евангелии, которое читается по всей земле на 200 языках.
Значение греческих слов, переведенных как «к себе», весьма неопределенно. Мы только можем предполагать, что оно означает, что в будущем, начиная с того дня, где жил Иоанн, там же жила матерь нашего Господа. Словом, его дом стал ее домом. Однако, нет доказательств тому, что у Иоанна был хоть какой-нибудь дом в Иерусалиме. Если у него и был дом, он наверняка был в Галилее, близ Геннисаретского озера.
Бенгель, Бессер, Элликотт и Альфорд из фразы «с того времени» выводят, что Иоанн отвел Марию к себе домой сразу же, чтобы она не видела смерти нашего Господа, а потом вернулся ко кресту. Однако для меня это кажется немыслимым. Как любая женщина, мать нашего Господа стояла у креста до самого конца. На мой взгляд, Иоанн не отходил от креста ни на минуту. Его повествование о распятии звучит как рассказ очевидца от начала до конца.
Хенгстенберг разделяет мою точку зрения.
Достойно внимания слово «жено» в двадцать шестом стихе. Не стоит заходить слишком далеко, видя в нем малейшее неуважение или недостаточную любовь. Все написанное здесь повествование опровергает такую мысль. Но то, что наш Господь не говорит «мама», — примечательно. И я не представляю ничего другого, как только то, что даже в этот ужасный момент Он напоминает ей, что она не должна позволять себе сама или разрешать другим злоупотреблять взаимоотношениями между собой и Им или претендовать на какой бы то не было сверхъестественный почет на основании того, что она Его мать. Посему она должна всегда помнить, что ее основной целью является жизнь в вере, как и у всех других верующих женщин. Ее блаженство состояло не в том, что она была родной Христу по плоти, но в вере и в соблюдении Слова Христова. Я твердо верю, что даже на кресте Иисус предвидел возникновение в будущем ереси поклонения Марии, поэтому Он и сказал «жено» и не сказал «Матерь».
Бессер отмечает: «Некоторые древние авторы, такие как Бонавентура, говорят, что Христос избегал такого мягкого имени как «мать», чтобы не надрывать сердце Марии такими нежными словами прощания. Другие видят в таком обращении Христа ссылку на семя женщины, которое должно поразить змея в голову. Но, скорее всего, Господь хотел направить Свою мать к такой любви, которая знает Христа уже не по плоти (2Кор 5:16), а также показать нам, что во время Своей искупительной деятельности Он был одинаково привязан ко всем грешникам, и что к Своей матери Он не был привязан больше, чем к вам или ко мне».
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА 19:28−37
28 После того Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду.
29 Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его.
30 Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух.
31 Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, — ибо та суббота была день великий, — просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их.
32 Итак пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним.
33 Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней,
34 но один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.
35 И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.
36 Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится.
37 Также и в другом месте Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили.
Данный отрывок из повествования св. Иоанна о страданиях Христа содержит весьма интересные подробности, о которых не упоминают Матфей, Марк и Лука. Причина их молчания нам не известна. Нам достаточно помнить о том, что все четыре евангелиста, записывая или оставляя без упоминания что-либо, были вдохновляемы Богом.
Прежде всего, следует обратить внимание на то, что в данных стихах каждая деталь распятия Христа является исполнением пророческих Писании. Особо отмечены три пророчества, из книг Исход, Псалтырь и Захарии, которые нашли свое исполнение на кресте. Тем, кто хорошо знаком с Библией, не составит труда увидеть и другие совпадения. Все вместе они призваны подтвердить одно: смерть нашего Господа Иисуса Христа на Голгофе была предвидена и предопределена Богом. За сотни лет до распятия каждый элемент этого торжественного события был обговорен на божественном совете, а мельчайшие подробности были открыты пророкам. Все, что произошло, от начала и до конца, было известно заранее, и каждая деталь соответствовала намеченной цели. В самом глубоком и полном смысле, Христос «умер... по Писанию» (1Кор 15:3).
Мы должны безо всяких колебаний воспринимать исполнение пророчеств как веское доказательство наивысшего авторитета Божьего Слова. Пророки предсказывают не только саму смерть Христа, но и связанные с нею подробности. Исполнение стольких предреченных событий невозможно объяснить при помощи какой-либо иной теории. Говорить о случайности, о стечении обстоятельств, о неожиданном совпадении было бы чистейшим абсурдом. Единственное разумное объяснение — это вдохновение, источником которого является Бог. Пророки, предсказавшие детали распятия, были вдохновлены Тем, Кто видит конец от начала; а книги, которые они написали под Его руководством, не должны почитаться человеческими произведениями, но божественными. Те, кто пытается опровергнуть богодухновенность Библии, испытывают невероятные трудности. По сути, безбожнику требуется больше слепой веры, нежели христианину. Человек, который считает повторяющиеся исполнения мельчайших пророчеств о смерти Христа, касающиеся Его одежды, жажды, пронзенного бока и нетронутых костей, случайным совпадением, а не изначальным замыслом, поистине легковерен!
Далее мы должны обратить внимание на очень важное слово, которое прозвучало из уст нашего Господа непосредственно перед Его смертью. Св. Иоанн сообщает: «Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух». Не будет преувеличением, если мы скажем, что из всех семи знаменитых вогласов Христа на кресте, наиболее примечательным является это, упомянутое только Иоанном.
Точное значение этого чудесного высказывания «совершилось», Дух Святой не счел необходимым нам открыть. Все мы инстинктивно чувствуем, что в нем есть глубина, которую человек не в силах постигнуть. Тем не менее, возможно, мы не проявим непочтения, если предположим, какие мысли проносились в уме Господа, когда Он произносил это слово. Свершение всех мыслимых страданий, которые Он претерпел в качестве нашей Заместительной жертвы; свершение обрядового закона, который Он, как истинная Жертва за грех, пришел упразднить и исполнить; свершение многочисленных пророчеств, которые Он пришел осуществить; свершение великой задачи спасения человечества, которое было уже очень близко, — все это, без сомнения, наш Господь имел в виду, когда сказал: «Совершилось!» За этим, насколько мы можем судить, скрывался и более глубокий смысл. Однако мы имеем дело с речением Самого Спасителя, произнесенным в уникальных обстоятельствах, в таинственный и переломный момент Его жизни, и потому нам следует проявлять осторожность. «Ибо место, на котором мы стоим, есть земля святая».
В любом случае, в этом знаменитом высказывании четко прослеживается одна утешительная мысль. Если мы опираемся на то, что сделал для нас Господь Иисус Христос, мы опираемся на нечто уже «совершенное».
Мы не должны бояться, что грех, сатана или закон осудят нас в последний день. Мы можем держаться за мысль о том, что наш Спаситель уже все совершил, за все заплатил, всего достиг и исполнил все то, что требуется для нашего спасения. Мы можем смело повторить за апостолом: «Кто осуждает? Христос Иисус умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас» (Рим 8:3). Когда мы смотрим на собственные поступки, то вполне заслуженно стыдимся их несовершенства. Но когда мы взираем на поступок, совершенный Христом, то чувствуем себя умиротворенно. Если мы верим, мы имеем «полноту в Нем» (Кол 2:10).
Наконец, в этих стихах мы должны обратить внимание на реальность и истинность смерти Христа. Мы читаем, что «один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода». Этот эпизод, на первый взгляд незначительный, содержит возможное доказательство того, что сердце нашего благословенного Господа было пронзено, вследствие чего в нем угасла жизнь. Он не просто потерял сознание или впал в беспамятство, как некоторые дерзнули предположить.
Его сердце действительно прекратило биться, и Он действительно умер. Значение этого факта поистине велико. Если мы задумаемся, то непременно увидим, что без подлинной смерти не могло быть подлинной жертвы, без подлинной смерти не могло быть подлинного воскресения, а без подлинной смерти и подлинного воскресения христианство — это всего лишь дом на песке, не имеющий фундамента. Вряд ли безрассудный римский солдат мог себе представить, что он оказал немалую помощь нашей святой религии, когда пронзил копьем бок нашего Господа.
Едва ли можно усомниться в том, что «кровь и вода», упомянутые в этом месте, имеют глубокий духовный смысл. Именно об этом, судя по всему, пишет св. Иоанн в своем Первом послании, подчеркивая огромную роль этого факта: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию» (1Ин 5:6). Церковь во все времена придерживалась единого мнения относительно того, что кровь и вода являются символами духовных сущностей. Тем не менее точное значение этой фразы является предметом споров между христианами, и, возможно, прояснится только с возвращением Господа.
Наиболее распространенная теория о том, что кровь и вода символизируют два таинства, какой бы правдоподобной и популярной она ни была, не имеет под собой прочной основы. Обряды крещения и причастия уже существовали к тому времени, как умер наш Господь, и не нуждались в повторном установлении. Нет никакой необходимости упоминать по каждому поводу эти два благословенных Таинства и сводить к ним сокрытый смысл любого спорного текста, где встречается число «два». Подобная тенденция объяснять все трудные места Писания через призму крещения и причастия не приносит пользы и не заставляет уважительнее относиться к самим таинствам. Возможно, она даже опошляет и бесславит их.
Подлинное значение крови и воды, вероятно, следует искать в знаменитом пророчестве Захарии, в котором говорится: «В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты» (Зах 13:1). Когда же этот источник поистине был открыт, если не в час смерти Христа? Какой символ искупления и очищения был столь же хорошо знаком евреям, как кровь и вода? Почему же тогда мы не можем без колебаний признать, что истечение «крови и воды» из бока нашего Господа стало судьбоносным провозглашением всему еврейскому народу о том, что им, наконец, открыт истинный источник для омытия греха, и что грешники могут смело приходить к Христу за спасением, омыться и стать чистыми? Такое толкование, в любом случае, заслуживает серьезного рассмотрения.
Какой бы точки зрения мы ни придерживались относительно значения крови и воды, давайте, прежде всего, удостоверимся в том, что мы «омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца» (Откр 7:14). В последний день то, насколько высоко мы ценили таинства, не будет иметь никакого значения, если мы не возложили веру на Христа и не имели с Ним личных взаимоотношений. Вера во Христа — это единственное, что нам необходимо. «Имеющий Сына (Божия) имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни» (1Ин 5:12).
ПРИМЕЧАНИЯ ИН 19:28−37
28 После того
Когда наш Господь перепоручил заботу о Своей матери Марии Иоанну, я верю, что сверхъестественная тьма окутала землю на три часа. За эти три часа, я полагаю, наш Господь не произнес ничего, кроме единственной фразы: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» Когда тьма рассеялась, Он сказал: «Жажду». Эта, а также две последние Его фразы — «Свершилось» и «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» — были Его единственными словами за последние три часа. Таким образом, три из Его семи речений на кресте были произнесены Им до наступления тьмы, и четыре — во время или после тьмы.
Порядок произнесения знаменитых семи фраз таков:
1. «Отче! прости им, ибо не знают, что делают».
2. «Ныне же будешь со Мною в раю».
3. «Жено! се, сын Твой. Се, Матерь твоя!»
4. «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?»
5. «Жажду».
6. «Совершилось».
7. «Отче! в руки Твои предаю дух Мой».
Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду
Чтобы правильно понять этот стих, следует учитывать один важный момент, касающийся смерти нашего Господа. Его смерть была добровольным поступком. В этом отношении Его смерть отличалась от смерти обычного человека; и это не должно удивлять нас, ведь Он был Богом и человеком в одном лице. В Его случае не могло произойти окончательного разделения тела и души, пока Он сам бы этого не захотел; и вся мощь евреев и римлян вместе взятых не смогла бы добиться этого, не будь на то Его воля. Мы умираем, потому что мы не можем избежать смерти; Христос умер, потому что Он желал умереть, и только в тот момент, который лучше всего соответствовал Его целям. Он сам сказал: «Никто не отнимает ее (жизнь) у Меня, но Я сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее» (Ин 10:18). По сути, мы знаем, что наш Господь был распят примерно в девять часов утра, а умер Он в три часа пополудни в тот же день. Физические страдания — это недостаточное объяснение. Известны случаи, когда физически здоровый человек мог продержаться на кресте до трех дней! Поэтому очевидно, что наш Господь желал предать дух Свой в тот же день, когда был распят, ибо у Него на то была мудрая причина. Легко предположить, что этой причиной было желание сделать Свою искупительную смерть очевидной для большого количества людей. Он умер при свете дня, на виду у многочисленных свидетелей, и потому факт Его смерти никто не мог отрицать. Он добровольно пошел на смерть и сам избрал час Своей смерти, и этот факт, на мой взгляд, лежит в основе рассматриваемого стиха.
Учитывая все это, я думаю, что смысл данного стиха следует перефразировать следующим образом: «После этого Иисус, зная, что все, ради чего Он пришел в этот мир, уже практически совершилось, и зная, что было бы целесообразно сделать Свою смерть очевидной для толпы, собравшейся посмотреть на Его распятие, произнес Свои последние слова перед тем, как предать дух в три часа, и, сказав их, исполнил пророчество Писания». Мы всегда должны помнить о том, что ни одна деталь смерти Господа не была случайной. Каждый элемент этой великой жертвы за грех был предопределен и обговорен на вечном совете Троицы, даже те слова, которые были произнесены Им на кресте.
Слово «жажду», как я полагаю, было использовано Им главным образом для того, чтобы публично засвидетельствовать о реальности и тяжести Его физических страданий, чтобы никто не принял Его необычайное спокойствие и выдержку за доказательство сверхъестественного избавления от мучений. Напротив, Он хотел, чтобы все вокруг Него знали, что Он чувствует то же, что и другие тяжелораненые люди, особенно распятые, — мучительную, всепоглощающую жажду. Поэтому, когда мы читаем, что «Он пострадал за грехи», мы должны осознать, что Он действительно страдал.
Генри отмечает: «Муки ада символизируются нестерпимой жаждой, от которой изнывает богач, попросивший каплю воды, чтобы остудить свой язык. Все мы были бы обречены на эту вечную жажду, если бы Христос не пострадал на кресте и не сказал «жажду»».
Скотт отмечает, что Христос был мучим жаждой, чтобы мы могли вечно пить воду жизни и никогда не испытывать жажду.
Квеснел пишет: «Язык Господа Иисуса Христа претерпел муки особого рода, чтобы сделать умилостивление за злоупотребление человека своим языком, которое проявляется в богохульстве, злоречии, тщеславии, лжи, обжорстве и пьянстве».
Теория о том, что Христос сказал «жажду» лишь для того, чтобы исполнить Писание, на мой взгляд, неудовлетворительна и безосновательна. Это слово действительно было исполнением Писания, но Он произнес его не только для этой цели. Св. Иоанн, как обычно, подразумевал, что Он, произнеся слово «жажду» и утолив затем жажду при помощи уксуса, исполнил слова Псалма 68:22.
Греческое слово, переведенное как «совершилось», используется как в этом, так и в тридцатом стихе.
Что касается соединительного предложения «да сбудется Писание», неясно, к каким словам оно относится — к предшествующим или к последующим? Общепринятым мнением является то, что оно связывает предыдущую часть со словом «жажду». То есть смысл таков: «Иисус сказал «жажду», чтобы тем самым исполнить Писание». Но действительно ли необходимо соединять фразы подобным образом? Разве это предложение не может относиться к предыдущим словам? В этом случае смысл будет таким: «Иисус, зная, что все уже совершилось, чтобы исполнились слова Писания о Нем, сказал: жажду». В трех других местах Евангелия от Иоанна, где встречается фраза «да сбудется Писание», она относится к предыдущей части предложения, а не к последующей (Ин 17:12; Ин 19:24−36). Землер и Толак склоняются именно к этой точке зрения. Я же готов признать, что вопрос спорный и, безусловно, не самый важный. Но об одном нам никак нельзя забывать. Наш Господь произнес «жажду» не только ради того, чтобы исполнить Писание. На то были более глубокие и важные причины, однако, когда Он произнес это слово и отведал уксуса, исполнились пророческие Псалмы.
29 Тут стоял сосуд, полный уксуса
Точнее было бы перевести «лежал сосуд». По всей вероятности, это был сосуд с кислым вином, которое было популярно в среде римских солдат.
Воины, напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его
Здесь, судя по всему, имеются в виду римские солдаты, которые были ответственны за сам процесс распятия. Уксус принадлежал им; кроме того, маловероятно, что кто-нибудь посторонний мог подойти к преступнику, висящему на кресте. Эпизод, описанный здесь, не следует отождествлять с тем, который описан в Мф 27:34, но он соответствует Мф 27:48. От первого напитка из уксуса и желчи, который обычно предлагали преступникам, чтобы притупить их боль, наш Господь отказался. Второй напиток, упомянутый здесь, как я полагаю, невзирая на мнение некоторых авторов, был предложен из добрых побуждений и сострадания, и наш Господь не стал от него отказываться. Губка, пропитанная уксусом и надетая на палку, была самым простым и удобным способом напоить человека, чья голова возвышалась, по меньшей мере, в двух метрах от земли, и чьи руки, прибитые гвоздями ко кресту, безусловно, не могли взять чашу и поднести ко рту. Из губки, пропитанной жидкостью и прижатой к губам, распятый человек мог выдавить немного жидкости и облегчить свои страдания.
В вопросе о том, что в этом месте подразумевается под словом «иссоп», нет однозначного мнения. Кассаубон относит его к разряду необычайно трудных. Некоторые считают, что это была ветка растения иссоп, прикрепленная к концу трости. Это представляется маловероятным по причине упоминания о «губке». Доктор Форбс Ройл предполагает, что речь идет о каперсовом кусте, ветви которого достигают около метра в длину. Хенгстенберг, ссылаясь на талмудических авторов, говорит о том, что иссоп был одним из растений, которые использовались во время праздника кущей, и что длина его стебля достигала больше метра. Как и многие другие вопросы, относящиеся к сфере библейской естественной истории, этот вопрос, вероятно, придется оставить невыясненным. Некоторые усматривают глубокий смысл в упоминании об иссопе, который использовался в ритуале окропления в законе Моисея (см. Евр 9:19). Кроме того, иссоп использовался во время Пасхи — с его помощью косяки дверей помазывали кровью (Ис 12:22). Однако этот намек, по меньшей мере, кажется сомнительным. Кроме того, неясно, как из упоминания о растении в этом отрывке можно вывести его типичное значение.
Весьма примечательно, что даже у таких грубых и безжалостных людей, как эти языческие солдаты, иногда в душе находится место для сострадания и чуткости. Согласно повествованию Матфея, крик «жажду» последовал вскоре после слов «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?». Это проявление сильнейших умственных и физических мучений, как мне кажется, тронуло сердца солдат, и, по меньшей мере, один из них побежал, чтобы предложить нашему Господу уксус. Мы должны помнить об этом в наших взаимоотношениях с людьми. Даже у худших из них можно задеть чувствительные струнки в душе; главное — уметь нащупать их.
Кирилл утверждает, что поступок солдат, давших нашему Господу губку, пропитанную уксусом, не был проявлением сочувствия, но насмешкой и оскорблением. Тем не менее я не могу с этим согласиться. Суд по всему, он не проводит различия между первым напитком, от которого наш Господь отказался в самом начале процедуры распятия, и вторым, который Он принял, но считает, что это один и тот же эпизод. Феофилакт разделяет точку зрения Кирилла.
30 Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось!
Наш Господь, подтвердив, что Он действительно испытывал сильнейшее физическое страдание и что, как любой страдающий человек, Он был рад утолить свою жажду хотя бы при помощи предложенного уксуса, произнес одно из Своих последних и наиболее торжественных изречений: «Совершилось!»
Это слово является эквивалентом греческого глагола, стоящего в перфекте. Св. Иоанн оставил его без пояснения или толкования, и нам остается самим строить догадки относительно полного значения этого величественного и одновременно простого высказывания. В течение восемнадцати столетий христиане толковали его, как только могли, и, по всей вероятности, некоторые аспекты его смысла им удалось раскрыть. Однако весьма вероятно, что это слово, произнесенное при подобных обстоятельствах, такой личностью и в такой момент, незадолго до смерти, несет в себе глубину, которую никто еще не смог постигнуть до конца. Тем не менее я кратко остановлюсь на нескольких из возможных значений этого великого изречения, которые, как я надеюсь, никто не будет оспаривать. Ни одно из значений, безусловно, не является исчерпывающим. Это слово переполнено многообразием глубоких истин.
1. Наш Господь подразумевал, что Его величайшая задача искупления завершена. Как предвещал Даниил, Он сделал все, чтобы «покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония, и чтобы приведена была правда вечная» (Дан 9:24). После тридцати трех лет, начиная с того дня, когда Он был рожден в Вифлееме, Он все совершил, за все заплатил, все исполнил и пострадал, чтобы спасти грешников и удовлетворить Божью справедливость. Он вел битву и одержал в ней победу, и через два дня он подтвердит это, воскреснув из мертвых.
2. Наш Господь подразумевал, что Божья воля и Его изначальный замысел относительно смерти Христа, осуществились. Он перенес те страдания, которые были уготованы Ему от вечности.
3. Наш Господь подразумевал, что Он в совершенстве исполнил Божий святой закон. Он соблюл его до мельчайших деталей как наш Глава и представитель, и сатана не смог упрекнуть Его в чем-либо. Он возвеличил закон и окружил его почетом, выполнив все его предписания. «Горе нам, — говорит Беркитт, — если бы Христос оставил неоплаченным хотя бы один грош из нашего долга. Нас бы навечно ввергли в ад как несостоятельных должников».
4. Наш Господь подразумевал, что Он упразднил символы и прообразы обрядового закона. Он принес совершенную жертву, символами и прообразами которой были все жертвы Моисеева закона, и потому больше нет нужды в приношениях за грех. Старый завет был упразднен.
5. Наш Господь подразумевал, что Он исполнил пророчества Ветхого Завета. Будучи Семенем жены, Он поразил змея в голову и осуществил предназначение Мессии, оговоренное в завете.
6. Наконец, наш Господь подразумевал, что Его страдания окончились. Он, подобно Своему апостолу, «течение совершил». Его жизнь, исполненная боли и противления со стороны грешников, и, прежде всего, Его невыносимые страдания в Гефсимании и на Голгофе, которые он претерпел, взяв на себя наши грехи, наконец, подошли к концу. Буря прошла, худшее осталось позади. Чаша страдания была испита до дна.
Подобные мысли приходят мне в голову, когда я читаю это торжественное изречение: «Совершилось!» Однако я далек от того, чтобы утверждать, что этими толкованиями смысл слова исчерпывается. Предлагая трактовку подобного высказывания, я прекрасно осознаю, что в словах нашего Господа есть неисчерпаемая глубина. Я уверен, что мы скорее приуменьшаем их смысл, нежели преувеличиваем.
Лютер отмечает: «В этом слове «совершилось» я нахожу успокоение. Я вынужден признать, что мое совершение Божьей воли несовершенно, неполно, в то время как закон требует от меня, чтобы ни одна черта его не оставалась невыполненной. Христос — конец закона. Все, чего требует закон, Христос осуществил».
Некоторые люди возразили, отметив, что не все было завершено и достигнуто, пока Христос не воскрес и не вознесся на небеса. Кальвин в ответ утверждал, что Иисус знал о том, что все уже практически осуществилось. Ничто уже не могло помешать Ему закончить труд, ради которого Он пришел.
преклонив главу
Это происходит со всяким умершим. Когда воля перестает управлять мускулами и нервами, те части тела, которые не являются неподвижно закрепленными, как кости, тотчас ослабевают и безвольно свешиваются в том направлении, куда направляет их центр тяжести. Голова распятого человека в момент смерти обычно падает на грудь, так как шея уже не способна удерживать ее. Именно это, судя по всему, и произошло с нашим Господом.
Разве мы не можем заключить из этой фразы, что наш Господь, несмотря на нестерпимую боль, вплоть до этого момента держал голову прямо и неподвижно?
Альфорд отмечает, что этот незначительный эпизод, судя по всему, был записан очевидцем. Сверхъестественная тьма, вероятно, к тому времени уже рассеялась, чтобы можно было увидеть, как опускается голова.
предал дух
Буквально это слово означает «отдал» или «передал». Это выражение не используется в Библии по отношению к какому-либо другому умирающему человеку, кроме нашего Господа. Оно подразумевает добровольное действие. Он отдал Свой дух по собственной воле, поскольку пришел час, избранный Им для этой цели. Вслед за словом «совершилось» Он произнес: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой», и затем передал Свой дух в руки Бога Отца. Именно к Отцу, и ни к кому другому, относилось слово «предал».
Августин пишет: «Дух Спасителя покинул Его плоть не вопреки Его воле, но потому, что Он этого захотел, в тот момент, когда Он этого захотел, и так, как Он этого захотел.
Иисус управлял Своей смертью так, как мы управляем своим сном. Как мы снимаем с себя одежду, так Он совлек собственную плоть, когда пожелал этого. Как мы выходим за дверь, когда захотим, так Иисус вышел из этого мира в удобный для Него момент».
В смерти, как и в жизни, наш Господь показал нам пример. Конечно, мы не можем выбрать момент собственной смерти, как это сделал Он, поэтому в этом отношении, как и во многих других, мы должны довольствоваться возможностью следовать за Ним на огромном расстоянии. Лучшие из святых являются лишь жалким подражанием нашему Учителю. Тем не менее и мы, как отмечает Кирилл, когда придет наш последний час, должны стремиться вверить собственные души в Божьи руки, если Бог действительно наш Отец. Подобно Иисусу, мы должны верою отдать их во владение нашего Отца и довериться Ему в том, что Он позаботится о них.
Читая о смерти Христа, мы, прежде всего, должны помнить о том, что Он умер за наши грехи как наша заместительная жертва. Его смерть принесла нам жизнь. Он умер, чтобы мы могли жить. Мы, верующие во Христа, будем жить вечно, какими бы грешниками мы ни были, поскольку Христос умер за нас, невинный за виновных. Сатана не может ввергнуть нас в ад на вечную смерть. Смерть вторая не может навредить нам. Мы можем с уверенностью сказать: «Кто может осудить меня или истребить мою душу? Я прекрасно знаю, что заслуживаю смерти и должен умереть по причине собственных грехов. Но Иисус, мой благословенный Глава и заместительная жертва, умер за меня, и когда Он принял смерть, меня, Его немощного сопричастника, также сочли умершим. Отойди от меня, сатана, ибо Христос был распят и умер. Мой долг оплачен, и ты не можешь востребовать его дважды». Давайте вечно прославлять Бога за то, что Христос «предал дух» и действительно умер на кресте, на виду у десятков тысяч очевидцев. Это «предание духа» было стержнем, вокруг которого вращалось наше спасение. Напрасной была бы жизнь Христа, Его чудеса и проповеди, если бы Он в конце не умер за нас! Нам нужен был не просто учитель, но искупление, смерть заместительной жертвы. Величайшее событие, когда-либо имевшее место на земле со времен грехопадения, произошло, когда Иисус «предал дух». Беспечная толпа, стоявшая вокруг креста, увидела всего лишь обычную смерть обычного преступника. Но в глазах Бога Отца была наконец-то внесена обещанная плата за грех мира, и Царство небесное широко распахнуло свои двери для всех верующих. Самые прекрасные изображения распятия, которые когда-либо были нарисованы художниками, не отражают полную картину происходившего в тот момент, когда Иисус «предал дух».
Они изображают страдающего человека на кресте, но они не могут передать и сотой доли того, что на самом деле имело место: исполнение Божьего закона, нарушенного людьми, оплата долгов грешников по отношению к Богу и полное искупление за грех мира.
Точная физическая причина смерти Христа — весьма интересный вопрос, который требует почтительного к себе отношения и заслуживает особого внимания. Доктор Страуд в своей книге, посвященной этой теме, высказывает точку зрения, которая основана на мнении трех выдающихся врачей из Эдинбурга, покойного сэра Джеймса Симпсона, доктора Бегби и доктора Стратерса. Согласно этой точке зрения, непосредственной причиной смерти нашего Господа был разрыв сердца. Доктор Симпсон утверждает, что громкий крик нашего Господа непосредственно перед смертью, который при иных обстоятельствах вряд ли издал бы истощенный человек, а также тот факт, что Он внезапно испустил дух, подтверждают подобное мнение. Он также пишет, что «сильные умственные переживания иногда могут вызвать разрыв стенок сердца» и добавляет: «Если человеческое сердце когда-либо разорвалось от сильнейших умственных переживаний, то это, несомненно, было сердце нашего Господа». Прежде всего, показывает он, именно разрывом сердца можно объяснить истечение крови и воды из пронзенного бока нашего Господа. Статью д-ра Симпсона по данной теме можно найти в приложении к книге «Последние дни страданий нашего Господа».
В вопросе о том, что произошло с душой нашего Господа, когда Он предал дух, нам достаточно верить в то, что Его душа вознеслась в рай, то место, где обитают отошедшие духи верующих. Он сказал раскаявшемуся вору: «Ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23:43). Таково подлинное значение пункта вероисповедания, который гласит, что Он «сошел в ад». «Ад» в данном случае означает не место наказания, но особое состояние, в котором пребывают духи умерших людей, или место их обитания.
Некоторые теологи полагают, что между Своей смертью и воскресением Христос «находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал» (1Пет 3:19), провозгласил им о свершении Своей задачи искупления. Это, по меньшей мере, сомнительно. Однако Афанасий, Амвросий, Цвингли, Кальвин, Эразм, Каловий и Альфорд поддерживают именно такую точку зрения.
Что касается чудесных знамений, которые сопровождали смерть нашего Господа, — тьмы, продолжавшейся с двенадцати до трех часов дня, землетрясения, разорвавшейся завесы в храме, — св. Иоанн обошел их молчанием, несомненно, по какой-то мудрой причине. Мы же можем предположить, что эти явления вселили благоговение и изумление в сердца многих тысяч находившихся там людей и, возможно, способствовали тому, что нашего Господа похоронили в гробнице Иосифа без особого противодействия или возражений с чьей-либо стороны.
31 Но как тогда была пятница, то Иудеи... просили Пилата чтобы перебить у них голени и снять их
Слово «иудеи» в данном стихе, как и во многих других местах Евангелия от Иоанна, означает первосвященников и иерусалимских вождей народа; это те самые люди, которые принуждали Пилата распять нашего Господа: Анна, Каиафа и их сообщники.
Упомянутая здесь «пятница» предшествовала пасхальной субботе. Поскольку это была особая суббота, «день великий», то пятница посвящалась специальным приготовлениям. Поэтому этот день стали называть днем приготовления. Итак, Иисус был распят в пятницу. Иудеи ясно осознавали, что если они не примут должных мер, тело нашего Господа останется висеть на кресте всю ночь, и тем самым будет нарушен закон (Втор 21:23). Мертвое тело осталось бы висеть в субботу на фоне храма, близ городских стен. В связи с этим они поспешно попросили разрешения снять тело с креста и захоронить его.
По-видимому, традиционной частью этого варварского вида казни было перебивание голеней у распятых преступников, к которому прибегали, когда требовалось ускорить их смерть и поскорее избавиться от тел. Прося у Пилата разрешения перебить голени у преступников, воины не делали ничего необычного. Но, судя по всему, это не было бы сделано, если бы иудеи не попросили об этом. Данный стих является еще одним чудесным примером того, как Бог может сделать даже самых нечестивых людей исполнителями Своих целей, распространяющими Его славу. Если бы иудеи не вмешались в этот пятничный день, судя по всему, Пилат бы позволил оставить тело нашего Господа висеть на кресте до воскресения или понедельника, и оно бы начало разлагаться. Иудеи позаботились о том, чтобы наш Господь был погребен в тот же день, когда Он умер. Тем самым они поспособствовали исполнению Его знаменитого пророчества: «Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его» (Ин 2:19). Если бы Он не был погребен до воскресенья или понедельника, Он не воскрес бы на третий день после смерти. Иудеи же сумели устроить все таким образом, что наш Господь был положен в гробницу до наступления вечера пятницы. Благодаря этому он смог претворить в жизнь знаменитый прообраз Ионы и предоставить знамение Своего Мессианства, пролежав три дня в земле и затем воскреснув на третий день после смерти. Этого бы не произошло, если бы евреи не вмешались и не добились бы снятия тела с креста и его погребения в пятницу днем! Поистине, даже самые нечестивые Божьи враги подобны пилам, топорам и молоткам в Его руках, и, сами того не ведая, они осуществляют Его волю в этом мире. Неугомонность, назойливость и постоянное вмешательство Каиафы и его сообщников явилось, по сути, одной из причин, по которым Христос воскрес на третий день после смерти и тем самым подтвердил Свое мессианство. Пилат был их орудием, но сами они были орудиями в руках Бога! Римляне, по всей вероятности, оставили бы тело нашего Господа висеть на кресте до тех пор, пока оно не разложилось бы под воздействием солнца и дождя, если была бы такая возможность. Епископ Пирсон говорит, что, согласно общепринятой практике, римляне не позволяли предавать земле тела распятых людей. Таким образом, погребение было произведено исключительно по просьбе евреев. Божье провидение распорядилось так, что те люди, которые ходатайствовали о распятии Христа, ходатайствовали также и о Его погребении.
Тем самым они, фактически, подготовили почву для заключительного чуда Его воскресения!
Обратите внимание на ту жалкую щепетильность, которая порой вполне сочетается с полным омертвением совести. Таким образом, мы видим, как люди создают много шума по поводу мертвого тела, оставшегося на кресте в субботу, и в то же самое время они только что способствовали смерти невинного человека, проявив вопиющую несправедливость и чрезвычайную жестокость. Это яркий пример того, как можно «оцеживать комара и поглощать верблюда».
32 пришли воины, и у первого перебили голени, и у дpyгого, распятого с Ним
После того как Пилат удовлетворил просьбу евреев, римские воины отправились перебивать голени у преступников, начав с двух разбойников. Нам не ясно, почему он начали именно с них. Если три креста стояли в ряд, трудно понять, почему они сначала перебили голени у двух преступников, которые были по бокам, и оставили напоследок того, который находился в центре. В качестве объяснения можно выдвинуть три варианта.
1. Возможно, двое воинов перебили голени у одного из преступников, а двое других — у второго. Логика и здравый смысл подсказывают, что не нужно четырех людей, чтобы совершить это ужасное действие над беспомощным, не способным сопротивляться, распятым человеком. Таким образом, закончив процедуру у двух крайних крестов, они подошли к тому, что располагался посередине.
2. Возможно, два креста по бокам как бы отстояли немного вперед, чем тот крест, который находился посредине, для того, чтобы мученики могли видеть лица друг друга. В таком случае воины просто сначала подошли к тем крестам, которые стояли ближе к ним. Это объясняет помимо всего прочего и то, что раскаявшийся разбойник смог прочесть табличку, прибитую над головой Иисуса: «Царь».
3. Возможно, воины заметили, что Иисус уже умер еще до того, как они подошли к Нему. Как бы там ни было, они вероятно увидели, что он недвижим и таким образом предположили, что Он мертв, поэтому в первую очередь занялись теми, кто еще явно выказывал признаки жизни.
Важно отметить, что раскаявшемуся разбойнику, даже после его обращения довелось претерпеть большие мучения перед тем, как Он вошел во врата рая. Ни благодать Божья, ни прощение его грехов не избавили его от агонии, которая наступает вследствие перебивания голеней. Когда Христос берется за спасение наших душ, Он тем самым не избавляет нас от телесной боли и от встречи с нашим последним врагом. Раскаявшимся, равно как и не раскаявшимся, должно вкусить смерть и все, что ей сопутствует. Обращение к Богу — это еще не рай, хотя оно и ведет к раю.
Скотт отмечает, что те, которые переламывали голени раскаявшемуся разбойнику и тем самым ускорили его кончину, неосознанно исполнили обетование, данное ему Иисусом: «Ныне же будешь со Мною в раю».
То, каким образом переламывали голени заключенным мы не знаем, но скорее всего это делалось самым беспощадным образом. Имея под рукою молотки, которые использовались для того, чтобы вбивать гвозди в запястья, и мотыги с лопатами для вкапывания креста в землю, воины вряд ли еще нуждались в дополнительных подручных средствах для осуществления этой процедуры. Однако нам следует помнить, что одного перелома было явно недостаточно, чтобы наступила смерть. Греческое слово, переведенное как «сломать», буквально значит «раздробить на мелкие части». Возможно, это и есть настоящее значение?
Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней
В этом стихе мы встречаем первое подтверждение тому, что наш Господь действительно умер, и это очень важно отметить. Здесь сказано, что воины не перебили Его голени, потому что «увидели Его уже умершим». Практически невозможно предположить, чтобы такие воины, каковыми были римские солдаты могли ошибиться в подобном вопросе. Ведь они привыкли смотреть в лицо смерти, видеть все ее формы и проявления, всевозможные раны и увечья, они привыкли к виду мертвых тел и, помимо того, лишение жизни как раз и было тем, чем они занимались. Таким образом, мы видим, что здесь сказано более чем убедительно, что «воины увидели Его уже умершим» и поэтому не перебили Ему голени. Если мы обратим внимание на этот факт, то поймем глубину провидения Божьего в том, что это был засвидетельствованный факт, ведь все наше спасение неразрывно связано с заместительной смертью Иисуса Христа. Теперь все обвинения Его недругов в том, что якобы Иисус не умер и находился в обмороке или в бесчувственном состоянии, были просто на просто лишены оснований. Римские воины являлись свидетелями, что на центральном из трех крестов они увидели мертвое тело.
34 но один из воинов копьем пронзил Ему ребра
Здесь приведено второе доказательство, что наш Господь действительно умер. Один из воинов решил довести дело до конца, чтобы не оставлять никаких сомнений, поэтому вонзил свое копье в бок нашего Господа, по всей видимости, целясь в сердце, как в жизненно важный центр. Этим ударом они исключили все сомнения, если таковые и были ранее, в том, что тело, висящее на центральном кресте, было мертвым. Сначала они определили это, основываясь на увиденном и возможно на ощупь, когда только подошли ко кресту. Однако, решили наверняка удостовериться, пронзив копьем ребра Иисуса. Если бы Он находился в обмороке, то при таком ударе неминуемо обнаружил бы признаки еще теплившейся жизни.
Следует также отметить, что существует чудовищное несоответствие и ошибочность в тех картинах, которые представляют воина сидящим на лошади. На самом деле к телу нашего Господа вполне можно было дотянуться копьем, находящимся в руке у пешего воина. И нет никаких веских доказательств, что в то время где-то рядом находилась римская конница!
Также и теория епископа Пирсона о том, что этот воин пронзил бок Господа, побуждаемый гневом и нетерпением, как бы пытаясь поскорее удостовериться в Его смерти, кажется мне весьма необоснованной. Маловероятно, что воины испытывали какой-либо гнев, обнаружив, что все сложилось для них наилучшим образом, избавив их от лишних хлопот. Мне больше кажется, что этот удар был нанесен быстро и бездумно суровым воином, привыкшим таким образом проверять, на самом ли деле находящееся перед ним тело мертво. Я слышал от очевидцев, как казаки, преследовавшие нашу отступающую конницу после боя у Балаклавы во время Крымской войны, таким же образом пронзали своими пиками тела солдат на поле боя, чтобы убедиться в том, мертвы ли они или все еще живы.
Феофилакт выдвинул и такое предположение, что воин вонзил копье в ребра Господу, повинуясь желанию злонамеренных иудеев, стоявших вблизи.
Бессер же проницательно отмечает: «Даже копье воина руководилось рукою Отца».
и тотчас истекла кровь и вода
Это выдающееся событие, отраженное в данном стихе, дало повод к высказыванию различных мнений.
1. Гротий, Кальвин, Беза и другие придерживаются мнения, что кровь и вода служили доказательством того, что в результате удара было пронзено сердце или перикард, что и привело к окончательной смерти. Они также говорят, что такой же результат последовал бы, если бы пронзить бок любого человека, который недавно скончался. В результате такого удара вытекает вода и кровь или что-либо подобное. Тем самым они как бы считают, что в случившемся не было ничего сверхъестественного.
2. Другие, например, большинство отцов Церкви, Брентий, Мускул, Каловий, Лэмп, Лайтфут, Роллок, Янсений, Бенгель, Хорсли, Хенгстенберг считают, что кровь и вода были чем-то сверхъестественным, необычным, противоположным общепринятому. Все они считают это особым чудом.
Этот вопрос из разряда тех, которым не суждено обрести свое разрешение. На данный момент мы не обладаем достоверной информацией, которая бы подтвердила то или иное суждение. Нам не известно наверняка, что была пронзена именно левая сторона, а не правая. Мы не можем с точностью утверждать: вытекло ли большое количество воды и крови или небольшое. Однако мы не можем отрицать вероятности того, что при смерти такого человека и в таких обстоятельствах могло произойти чудо. Уже сам факт того, что, когда наш Господь висел на кресте и померкло солнце, а когда Он испустил дух — завеса в Храме разодралась надвое, раскололись камни и земля содрогнулась — определенным образом как бы настраивают нас на ожидание чуда и на то, чтобы воспринять его как нечто само собой разумеющееся. И, по всей вероятности, наиболее правильным было бы совместить обе точки зрения. Благодаря тому, что копье пронзило ребра нашего Господа, из раны вытекла кровь, и это стало подтверждением того, что были пронзены жизненно важные органы. И в то же время такое истечение воды и крови было сверхъестественным событием, которое несло в себе духовное назидание для нас.
С вашего позволения я также хочу отметить, что три ведущих медика, к которым я обращался за консультацией по данному вопросу, сходятся в одном: подобное излитие воды и крови из мертвого тела противоречит естественному ходу вещей. При чем каждый из них высказал в той или иной степени сходное мнение независимо от других.
Тому, что символически обозначает это истечение «воды и крови» из тела Иисуса, было посвящено много рассуждений в каждом столетии церковной истории. И то, что в данном событии все же содержится глубокий духовный смысл, совершенно очевидно из слов св. Иоанна в его Первом послании (1:6−8). Однако настоящее символическое значение данного события представляет собою довольно спорный вопрос.
1. Одно из самых широко распространенных мнений — это то, что кровь и вода олицетворяют собою два таинства: таинство крещения и вечери Господней. Оба эти символа предоставлены самим Христом и как бы исходят от него, представляя собою символически замещение, очищение и прощение. Так полагали Иоанн Златоуст, Августин, Эндрюс, а также целый ряд святых Божиих как прошлого, так и настоящего. Однако сам я не разделяю данного мнения. В вопросах, подобных этому, я не рискну считать мнение какого-либо человека основополагающим, или принять его истолкование Писания, не будучи абсолютно уверенным, в том, что оно верно. А в данном случае я не вижу необходимости повсюду ссылаться на таинства, как это делают многие, когда заходит речь о слове Божием.
2. Я придерживаюсь того мнения, что независимо от того будем ли мы рассматривать данное истечение сверхъестественным или нет, оно все же является исполнением известного пророчества Захарии: «В тот день откроется источник дому Давидову и жителям Иерусалима для омытия греха и нечистоты» (Зах 13:1). Всем иудеям было возвещено, что через смерть Христову это известное пророчество исполнилось: открылся источник для омытия грехов, смерть Христова стала заместительной жертвой и открыла путь к прощению. Именно в тот момент, когда Он умер, открылся этот источник. Над кровоточащим боком нашего Господа можно было бы начертать: «Источник для омытия грехов». На мой взгляд, нет ни малейших доказательств в пользу точки зрения, что это известное пророчество из Зах 13:1 исполняется лишь через пять стихов после того, как они «воззрят на Того, Которого пронзили», как цитирует Иоанн (Зах 12:10).
Августин же аллегорически сравнивал пронзенный бок нашего Господа, откуда истекли кровь и вода, с дверью с боковой стороны Ноева ковчега. Именно в эту дверь входили животные и люди, чтобы избежать потопа! Он также видит в этом прообраз ребра спящего Адама, из которого Бог сотворил Еву!
Некоторые придерживаются мнения, что эта смесь «крови и воды» является как бы символом вина и воды на Вечере Господней, однако мне это представляется маловероятным. Как своевременно отмечает Мускул, из бока Иисуса истекли не «вино и вода», а все же «кровь и вода». Нет никаких доказательств, что во время установления Вечери Господь использовал воду.
Прилежный читатель Ветхого Завета должен знать, что кровь символизировала собою заместительную жертву, а вода — очищение. Именно об этом пишет св. Павел в своем послании к Евреям (9:19). Также еще одним прообразом для нас может послужить то, что Моисей ударил по скале и оттуда потекла вода. Лайтфут же отмечает, что в иудейской традиции бытует мнение о том, что из скалы потекли кровь и вода.
Генри говорил: «Кровь и вода символизируют собою два великих преимущества: оправдание и освящение, которые становятся доступны каждому верующему, как сонаследнику Христову. Кровь говорит о прощении, вода об обновлении; кровь — это заместительная жертва, вода — очищение. И то, и другое неразрывно связаны. Христос соединил их, и нам не следует рассматривать их в отдельности. Ведь и «кровь и вода» истекли из раны на боку нашего Искупителя».
35 И видевший засвидетельствовал
Этот стих со всеобщего согласия приписывают самому св. Иоанну. Это как если бы он сказал: «То, о чем я свидетельствую, я видел собственными глазами. И мое свидетельство истинно и достоверно, и я знаю, что данные факты, записанные мною, отображают истину, чтобы вы, которым я пишу, без колебаний поверили мне. Я стоял рядом. Я видел это. Я видел это собственными глазами, а не записал со слов очевидцев».
Слово, переведенное с греческого как «истина», во второй части стиха буквально значит «достоверные факты».
Однако при всем этом возникает вопрос: «На какие факты указывает Иоанн в этом стихе?» 1. Подразумевает ли он только истечение крови и воды из пронзенного бока нашего Господа было чем-то сверхъестественным? 2. Или он подразумевает то, что когда воин пронзил Иисуса, это было достоверным доказательством его смерти? 3. Или он относит это к тому, что голени нашего Господа не были перебиты, и он со всей очевидностью увидел в Иисусе прообраз пасхального Агнца?
Я намеренно придерживаюсь того мнения, что данный стих касается всех трех вышеперечисленных фактов, а не какого-то из них в отдельности. Все эти три факта были настолько примечательны и значили очень многое для образованного и набожного Иудея, все они произошли в непосредственной последовательности один за другим, поэтому-то Иоанн и отмечает, что видел все это собственными глазами, все три вышеупомянутых факта. Этим он как бы говорит: «Я видел своими собственными глазами, что ни одна из костей Агнца Божия не была сокрушена, поэтому он совершенный прообраз пасхального Агнца. Я также видел своими собственными глазами, что копье вонзилось в Его сердце и Он, став истинной жертвой, на самом деле умер. Я также видел собственными глазами, что кровь и вода вытекли из Его бока и считаю, что это было исполнением пророчества об открытии источника для омытия от греха». Если мы с вами полностью осознаем неоспоримую важность и значимость всех этих трех событий, то уже не будем удивляться тому, что Иоанн, озаренный вдохновением, пишет данный стих, в котором свидетельствует читателю, что он пишет только истинную правду, и своими глазами видел все эти три произошедших события. Имеются в виду несокрушенные голени, пронзенный бок, истечение крови и воды.
Пирс и Альфорд считают, что выражение «дабы вы поверили» подчеркивает, что нужно поверить в то, что Христос действительно умер на кресте. Другие же придерживаются мнения, что это значит «дабы вы поверили, что вода и кровь действительно истекли из бока нашего Господа после Его смерти». Есть и те, которые воспринимают это выражение в общем смысле: «дабы вы еще более уверовали, что Христос и есть жертва за наши грехи».
36, 37 Ибо сие произошло, да сбудется Писание
В этих двух стихах Иоанн подробно объясняет своим читателям, почему те два факта, о которых он только что упоминал, действительно важны, потому что несведущий читатель может запросто обойти их своим вниманием. Один из этих фактов — то, что ни одна из костей Господа не была сокрушена, указывал на исполнение пророчества из книги Исход 12:46 о том, что у пасхального агнца все кости должны остаться неповрежденными. Другой факт указывал на исполнение пророчества Захарии и на то, что обитатели Иерусалима «воззрят на того, кого пронзили» (Зах 12:10).
Альфорд считает, что выражение «воззрят» не относится к римским солдатам, оно относится к тем людям в мире, которые ко времени написания этого Евангелия начали каяться, тем самым как бы исполняя это пророчество. И так же он считает, что в этом пророчестве содержится указание на предстоящее обращение израильтян к Господу, пронзивших Мессию руками других людей».
Мы снова повторимся и отметим, что в этом отрывке, как и во многих других, все эти события произошли не потому, чтобы таким образом исполнилось Писание, но именно потому, что все это произошло, Писание исполнилось. Тем самым как бы подтвердилось Божие совершенное знание наперед всех малейших деталей смерти Христовой. Когда Господь принес себя в жертву, ни одно из событий, произошедших с ним, не было случайным. Все было предопределено, от первого события до последнего, много столетий тому назад по воле Божией. И Каиафа, и Пилат, и римские солдаты неосознанно исполнили до последней йоты все то, что задолго было предсказано Богом.
При этом следует также отметить, что в этих стихах видно буквальное исполнение Ветхозаветных пророчеств, а не просто духовное.
Роллок отмечает: «Если Бог что-либо задумал и предопределил, никто не в силах отменить это. Если Бог сказал, что «Он хранит все кости его; ни одна из них не сокрушится», то ни великий кесарь, ни все цари земли вместе взятые, ни король Испании, ни папа римский и все их приспешники не смогут этого изменить. Итак, среди всех опасностей, которые подстерегают нас, давайте будем уповать на Божье провидение».
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ИОАННА 19:38−42
38 После сего Иосиф из Аримафеи — ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, — просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял тело Иисуса.
39 Пришел также и Никодим, — приходивший прежде к Иисусу ночью, — и принес состав из смирны и алоя, литр около ста.
40 Итак они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи.
41 На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен.
42 Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко.
Данное место из Писания, которое состоит всего из пяти стихов, представляет для нас особый интерес. Мы впервые здесь сталкиваемся с персонажем, о котором нигде ранее не упоминалось. И там же встречаем старого друга, чье имя известно повсюду, где читают Библию. А так же находим описание самых важных похорон, которые когда-либо происходили в мире. И каждый из этих трех вышеперечисленных фактов содержит поучительный для нас урок.
Во-первых, эти стихи Писания помогают нам понять, что в мире есть истинные христиане, о которых практически никто не знает. В доказательство тому мы можем привести пример Иосифа из Аримафеи. Писание называет этого человека другом Христа, хотя его имя больше нигде не упоминается в Новом Завете и Церкви ничего не известно о нем ни до того, ни после того, как произошли вышеупомянутые события. Он как бы появляется для того, чтобы воздать должные почести Христу, в тот момент, когда Апостолы разбежались в страхе и оставили Его. Иосиф позаботился об Иисусе и с радостью послужил Ему, пусть даже после Его смерти и отнюдь не из-за того, что видел совершенное Им чудо, но руководствуясь любовью и признательностью. Он, не раздумывая, открыто признал себя другом Христа, и это тогда, когда и иудеи и римляне сочли Его разбойником и приговорили к смерти. Так поступить мог лишь тот, чья вера действительно была сильна! Так стоит ли удивляться тому, что везде, где бы ни проповедовалось Евангелие, также упоминается и благочестивый поступок Иосифа?
Поэтому будем же верить и надеяться, что в каждом веке и столетии, многие христиане, подобно Иосифу, преданно следовали за Христом, и хотя их имена не известны ни в церкви, ни в мире, они хорошо известны Богу. Даже во времена Илии нашлось семь тысяч израильтян, которые не преклонили колени перед Ваалом, хотя пророк и упал духом, не подозревая о них. И даже в наши дни где-то в укромных уголках наших городов и на дальних скамьях церквей в сельских приходах можно найти святых, которые живут очень тихо и неприметно, однако искренне любят Христа и любимы Им. Болезнь, бедность или повседневные хлопоты не позволяют им заявить о себе во всеуслышание, поэтому то они живут и умирают в относительной безызвестности. И все же последний день может явить миру неожиданный сюрприз, когда откроется, что именно эти люди, такие как Иосиф, любили и почитали Христа как никто на земле, и их имена записаны на небесах. Ведь часто случается, что именно в экстренных ситуациях и проявляется настоящая преданность Христу. И Его ближайшими друзьями в этот момент оказываются отнюдь не те, кто более всего заметен в церкви.
Во-вторых, эти стихи позволяют нам понять, что существуют такие последователи Христа, которые вначале слабы, но заметно исправляются к концу своего пути. Так было в случае с Никодимом. Единственный человек, который отважился помочь Иосифу в его благочестивом предприятии — похоронить Иисуса Христа, был вначале тем самым несведущим искателем истины, который «пришел ночью к Иисусу». И вот, в более поздний период служения Иисуса тот же самый Никодим предстает пред нами с гораздо большим дерзновением, поднимая вопрос на совете фарисеев: «Судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его, и не узнают, что он делает?» (Ин 7:51). А в рассматриваемых нами стихах, мы видим, как он заботится о теле умершего Иисуса и как не стыдиться принять непосредственное участие в том, чтобы достойно похоронить всеми презираемого Назарянина. Насколько же велик контраст между тем человеком, тайком пробравшимся к Иисусу, чтобы задать Ему вопрос, и тем человеком, который в последствии принес около ста литров мирры и алое, чтобы пропитать ткань, которой обвивали Его мертвое тело. И все же это был тот самый Никодим! Насколько же сильно он возрос в благодати и вере, в познании и смелости за эти быстро промчавшиеся три года. И поэтому прежде, чем мы будем выносить суждения о степени религиозности того или иного человека, нам следует хорошенько подумать и вспомнить случай с Никодимом. Не следует обвинять других людей в недостатке благодати и благочестия лишь из-за того, что они не в состоянии сразу же воспринять всю истину и постигают христианство достаточно медленно. Дух Святой всегда ведет всех верующих к одним и тем же базовым истинам по одному и тому же пути в небеса. И в этом есть единообразие, которое никогда не меняется. Но в то же время Дух Святой не всегда проводит верующих одной и той же дорогой жизненного опыта, и не всегда с одинаковой скоростью. Он применяет различные подходы. Те, кто считают обращение к Богу не нужным, без сомнения, находятся в странном заблуждении. И те, которые считают, что обращение к Богу делает человека зрелым христианином за один день, также пребывают в заблуждении. Давайте не будем выносить с поспешностью суждения о других людях. Будем же верить в то, что, несмотря на слабые шаги в вере в начале пути, человек сможет достичь намного большего в конце пути. Обрел ли человек благодать? Работает ли в нем действительно Дух Святой? Это сложный вопрос. Если он имеет благодать, то мы может без опасений надеяться, что он будет возрастать в благодати и относиться к нему со снисходительностью, хотя в настоящий момент он может быть совершенным ребенком в духовных вопросах. Ведь та же жизнь, которая есть в беспомощном младенце, настолько же реальна, как и та, которая во взрослом человеке: все дело в степени ее проявления. Тот же христианин, который начинает свой путь с робкого ночного визита и глупых вопросов, в один день может во всеуслышание, не побоявшись, открыто исповедовать Христа.
И третье, в данном отрывке ясно продемонстрировано для нашего назидания, что Бог одобряет погребение мертвых. Без сомнения, это один из уроков, которому нас учат прочитанные стихи. Конечно, данный отрывок так же можно отнести к разряду неопровержимых доказательств того, что наш Господь действительно умер, и впоследствии воскрес из мертвых. Однако, помимо этого, здесь нам преподан урок того, с каким почтением надлежит предать земле тело любого умершего христианина. Писание неспроста упоминает о похоронах Авраама, Исаака, Иакова, Иосифа и Моисея. Неспроста там сказано также, что Иоанн Креститель был погребен и что «Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем» (Деян 8:2). И так же неспроста там особо упоминается о погребении Христа.
Истинный христианин, без сомнения, должен воспринимать погребение с приличествующим чувством почтения и надлежащей серьезностью. Ведь то самое тело, которое может быть инструментом для совершения величайших грехов, может так же воздать наивысшую славу Богу. Ведь именно смертное тело почтил своим присутствием вечный Сын Божий и обитал в нем тридцать три года, умерев в нем за нас. Именно в теле, Он вновь воскрес и вознесся на небеса. И в этом же теле Он сейчас восседает одесную Отца, ходатайствуя за нас. Именно тело в земной жизни верующего является обиталищем и храмом Духа Святого. Именно тело воскреснет при звуке последней трубы и снова воссоединится с душой, чтобы уже жить в вечности. И в свете всех этих фактов нам не следует считать, пустой тратой времени почтительное отношение к телу умершего.
Однако при всем этом отметим с предостережением, что не следует воспринимать пышность похорон, как какое-то возмещение за грехи, соделанные человеком при жизни. Мы можем похоронить человека с наибольшими почестями и истратить на это много денег, оплакивая его. Мы можем поместить на Его могиле дорогостоящее мраморное надгробье и начертать на нем блистательную эпитафию. Но все это не спасет ни его, ни наших душ. Самым главным в последний день станет не то, как мы были погребены, но были ли мы погребены «вместе со Христом», покаялись ли мы и поверили ли в Него (Рим 6:4). Лучше тысячу раз умереть смертью праведного и быть погребенным в безызвестности и в худом гробу, чем лежать под мраморной плитой, начисто лишенным благодати!
ПРИМЕЧАНИЯ ИН 19:38−42
38 после сего Иосиф из Аримафеи
Этим стихом св. Иоанн начинает описание процесса погребения нашего Господа. То, каким будет это погребение, предрекал Исаия «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого» (Ис 53:8). Детали же погребения тщательно отображены всеми четырьмя евангелистами.
Каждый из них упоминает Иосифа как основное действующее лицо при погребении, при этом каждый евангелист, говоря о нем, отмечает что-то особенное, о чем не сказано у других. Так только у св. Матфея сказано, что Иосиф был «богатый человек» (Мф 27:57). А вот св. Марк упоминает, что он был «знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия» (Мк 15:43). Св. Лука отмечает, что он был «человек добрый и правдивый», «не участвовавший в совете и в деле их... ожидавший также Царствия Божия» (Лк 23:50, 51). А св. Иоанн, в свою очередь, упоминает, что он был «ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев». И еще один примечательный факт, касающийся Иосифа: кроме этого эпизода, описывающего погребение Иисуса, мы больше нигде в Писании не встречаем упоминания о нем. Как до, так и после рассматриваемых событий Библия обходит его фигуру молчанием. Так же мы не можем объяснить, каким образом житель Аримафеи оказался владельцем новой гробницы в Иерусалиме. Мы только можем предположить, что либо как богатый человек он имел два дома, один в Аримафее и один в Иерусалиме, либо будучи родом из Аримафеи, он позднее переселился в Иерусалим. Так же и то, что перед именем словами «Иосиф» и «Аримафея» в греческом оригинале употреблен определенный артикль, указывает на его широкую известность, по крайней мере, среди тех, кому было адресовано Евангелие от Иоанна.
У нас не сохранилось так же никаких сведений относительно того места, откуда был Иосиф, об Аримафее. Некоторые считают, что это селение Рама, местожительство Самуила (1Цар 7:17). Те, кто переводил Ветхий завет с еврейского на греческий, перевели Рама как «Армафаим», что довольно похоже на приведенное в тексте название. Св. Иоанн называет этот город «Иудейским». Большими сведениями мы, к сожалению, не располагаем.
ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев
Греческое слово, переведенное как «тайный», буквально обозначает «скрытый», это причастие прошедшего времени. Данное выражение свидетельствует об интересном факте. Оказывается, были Иудеи, которые в тайне верили в то, что Иисус — Мессия, но все же им не хватило смелости признать это до того, как Его распяли. В Евангелия от Иоанна 12:42 сказано, что «и из начальников многие уверовали в Него; но ради фарисеев не исповедовали». Однако характеристика, которая дана этим людям в последующем стихе, настолько предосудительна, а именно то, что они «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию», что мы вряд ли можем причислить Иосифа именно к их числу. Но тем ни менее именно недостаток моральной и физической силы был, по-видимому, одной из слабостей его характера. Справедливости ради также следует отметить, что он, как человек «богатый и знатный», шел на большие жертвы: Иосиф мог столкнуться с большей оппозицией, чем какой-либо бедный рыбак или сборщик податей. Хотя, конечно же, это не оправдывает вполне то, что он раньше не исповедал Христа в открытую. Как бы там ни было, из всего этого мы можем извлечь полезный урок о том, что порою в умах людей происходит большая духовная работа, чем нам кажется. Поэтому не стоит причислять каждого, кто вначале по тем или иным причинам не исповедует Христа с дерзновением к разряду безбожников, лишенных благодати. Мы должны с упованием верить, что есть и такие тайные ученики Христа, которые возможно на данный момент ничем не высказывают своей веры, но придет время, и они как Иосиф во всеуслышание заявят о себе и будут бесстрашными свидетелями Христа.
Не все то золото, что блестит, и порою то, что нам кажется тусклым и затертым, на деле оказывается стоящей вещью.
Так будем же снисходительны и будем надеяться. Так же данный отрывок демонстрирует нам, какой вред может принести страх перед людьми. Если открытый грех убивает тысячи, то страх перед людьми повергает десятки тысяч. Так будем же в молитве просить Бога, чтобы он уберег нас от этого. А секрет победы над этим страхом весьма прост — это вера. И, подобно Моисею, мы должны жить «как бы видя Невидимого» (Евр 11:27). И к такой вере следует добавить огромную силу нового принципа — страха Божьего. «Я боюсь только Бога, — говорил преподобный полковник Гардинер, — а остальных мне незачем бояться».
просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса
Поведение Иосифа, описанное в данном стихе, без сомнения, заслуживает всяческих наших похвал и одобрения. Его имя будет чтиться церковью Христовой во все века. Как бы Иосиф ни вел себя вначале, его последний поступок затмил предыдущие. Так «последние» порой оказываются «первыми». Давайте же подробно рассмотрим его поступок.
1. Он почтил Христа, когда апостолы нашего Господа оставили Его, проявив тем самым больше веры и смелости, чем самые близкие друзья Христа.
2. Он почтил Христа в самый опасный момент. И действительно, требовалась немалая смелость, чтобы сказать своими поступками, что он был другом Христа, именно тогда, когда власти осудили его как злодея, а свои же иудейские лидеры отвергли Его. Св. Марк в частности отмечает, что он «осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова» (Мк 15:43), тем самым как бы указывая, что данный поступок требовал большой смелости.
3. Он почтил Христа тогда, когда Тот был бездыханен и, следовательно, ничего не мог сделать для него взамен. Это произошло не тогда, когда Иисус творил чудеса и вдохновляюще проповедовал, но когда Он представлял собою всего лишь бездыханное тело. Именно тогда Иосиф набрался смелости просить о том, чтобы похоронить Его.
Отчего исчез «страх» Иосифа и почему он стал действовать с таким поразительным дерзновением, остается загадкой. Но, возможно, разгадка кроется в том, что ему довелось своими глазами наблюдать все те удивительные события, которые имели место в эти дни. Он, по-видимому, находился неподалеку от креста, наблюдал за происходящим и слышал все семь изречений Иисуса. И темнота, наступившая чудесным образом на три часа, и землетрясение — все это привлекло его внимание. И я считаю, что мы вправе предположить, что все эти события оказали огромное влияние на душу Иосифа и побудили отбросить свой страх, объявив себя другом Христовым. Вероятнее всего, что Иосиф находился неподалеку от креста, когда наступил третий час и Иисус испустил дух, иначе откуда же ему было знать о смерти Христовой и найти время для подготовки к погребению?
Как бы там ни было, именно в сложных обстоятельствах свойственно проявляться характеру. Как под воздействием проявляющего состава в руках фотографа из тусклого серого стекла появляется изображение, о котором вы даже не подозревали, так же и обстоятельства нередко заставляют человека проявлять решительность и силу воли, которыми, мы думали, он не обладает.
Роллок отмечает: «Ни чудеса, сотворенные Христом, ни его исключительное красноречие не подействовали на Иосифа настолько, насколько на него возымела влияние смерть Христа и всеобщее поругание. Чему это можно приписать? Я приписываю это силе, которая была заключена в самой смерти Христовой. Никогда еще ни один живой человек не обладал такой силой, которой обладало мертвое тело Иисуса. Его смерть была более могущественной, чем Его жизнь».
и Пилат позволил
Довольно примечательно то, что на пути Иосифа не возникает никаких препятствий. Не трудно предположить, что Пилат охотно пошел на встречу просьбе Иосифа. Однако он разрешил Иосифу забрать тело Иисуса только после того, как центурион освидетельствовал его смерть и так называемое правосудие свершилось. Справедливости ради следует отметить, что он всегда считал нашего Господа невиновным, и если бы это зависело только от него, то, по-видимому, он отпустил бы Его. Возможно, также он был раздосадован и зол тем упорством, с которым иудеи требовали смерти Иисуса вопреки его уговорам, и поэтому с радостью решил досадить им, пойдя на встречу просьбе друга
Иисуса. Однако следует также помнить и о том, что и сами иудеи не чинили препятствий погребению нашего Господа и даже попросили, чтобы смерть злодеев была ускорена и их тела убрали как можно скорее. Не появись Иосиф, трудно даже предположить, что бы они сделали с телом нашего Господа. Лайтфут говорит, что для таких случаев неподалеку была общая могила для разбойников. Так или иначе просьба Иосифа не вызвала нареканий ни со стороны иудеев, ни со стороны язычников. Однако не следует забывать, что именно этот поступок Иосифа открыл в нем друга Христа и выдающегося человека, полностью разрушив его отношения с Каиафой и первосвященниками.
Он пошел и снял тело Иисуса
Некоторые, например, Толак и Элликотт, считают, что это римские воины сняли тело с креста. Однако я не вижу тому подтверждения и полагаю, что воины не очень себя утруждали, увидев, что погребением есть кому заняться. Я считаю, что, на самом деле, Иосиф сам пошел ко кресту, снял с него безжизненное тело нашего Господа и забрал Его для погребения. Однако мы не можем с точностью сказать, было ли это проделано с помощью лестницы, приставленной ко кресту, когда сначала были вынуты гвозди и потом снято тело, как это изображено на известной картине Рубенса, или же сначала вынули крест из углубления, положили на землю и лишь затем сняли гвозди. Все это лишь предположения. Мне кажется, что вторая версия более приемлема, чем первая, то есть человека вначале пригвождали ко кресту, потом ставили крест вертикально и впоследствии опускали крест на землю вместе с телом.
Однако пусть каждый читатель решает сам, какой из версий ему придерживаться.
Каким бы способом тело ни было снято с креста, все, на мой взгляд, свидетельствует в пользу того, что Иосиф лично выполнял эту работу. При этом следует учесть, что прикосновение к мертвому телу делало иудея церемониально нечистым, а события происходили накануне пасхальной субботы. Однако у нас нет никаких причин предполагать, что Иосиф сделал это в одиночку. Ведь ему одному было практически не под силу сдвинуть с места крест и снять с него безжизненное тело взрослого человека. Так стоит ли сомневаться, что Иоанн и Никодим оказывали ему в этом содействие.
Интересно отметить любопытное совпадение, хотя, возможно, это всего лишь совпадение, что человек по имени Иосиф первым коснулся и принял в мир тело нашего Господа Иисуса, когда Он родился в Вифлееме, и так же человек по имени Иосиф был последним, кто снимал, поддерживал и касался тела нашего Господа при Его погребении.
39 Пришел Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью
То, что в этом отрывке упомянут данный факт, весьма характерно именно для Евангелия от Иоанна. По определенным причинам и Марк, и Матфей, и Лука не упоминают личность Никодима, а Иоанн упоминает о нем трижды. В первый раз он предстает перед нами как тайный искатель истины (Ин 3:1), во второй раз — как робкий адвокат, выступивший в защиту нашего Господа на иудейском совете (Ин 7:51), и в третий раз — в рассматриваемом нами отрывке. Но и во второй, и в третий раз Иоанн делает особое ударение на упоминании о том, что именно этот Никодим «приходил к Иисусу ночью».
В рассматриваемом нами отрывке Никодим предстает как добровольный помощник, который пришел, чтобы помочь похоронить нашего Господа, и не побоялся оказать содействие Иосифу. Мне, однако, трудно предположить, что он вместе с Иосифом ходил к Пилату. Об этом нет упоминания ни в одном из четырех Евангелий.
Некоторые считают, что они договорились, что Иосиф пойдет к Пилату, а Никодим отправится за ароматическими веществами, которые представляли собою довольно тяжелую ношу.
Я осмелюсь выдвинуть предположение, что когда Никодим увидел как Иосиф без страха стремится оказать должное нашему Господу в Его погребении, и это тот самый Иосиф, которого он, без сомнения, знал как фарисея и члена совета, то под влиянием сердечного порыва его собственная робость растаяла и он предложил свою помощь. И, конечно же, за свой поступок ему следует отдать должное, хотя и в меньшей мере, чем Иосифу. Но он таким же образом оказал Иисусу больше почтения и проявил больше любви после Его смерти, чем при жизни. И снова мы видим, как под влиянием обстоятельств характер может проявиться порою совершенно неожиданным образом. Тот, кто начинал с поисков Иисуса в вечерние сумерки, в конце концов исповедовал Его открыто перед всем миром при свете дня.
История Никодима очень поучительна. Из нее мы можем узнать о том, что первые ростки религии в человеческом сердце могут быть малы и незначительны. Поэтому нам не следует падать духом, даже если человек начинает свой путь с робких тайных вопросов о Христе. На примере этого случая мы видим, что характеры верующих весьма разнятся. Некоторые сразу же приходят к полноте принятия Иисуса и без промедления следуют за Ним, взяв свой крест. Другие же приобщаются очень медленно и долго колеблются в принятии окончательного решения. Так же, порою те, которые были менее активны в начале, начинают в завершение своего пути сиять ярче и проявляют себя в полной мере. Никодим исповедовал свою любовь ко Христу именно тогда, когда Петр, Иаков и Андрей оставили Его. Давайте же учтем этот урок и будем проявлять снисхождение и терпение при вынесении наших суждений о духовном состоянии других людей. В Церкви Христовой есть множество людей, которые подобны Никодиму, а мы об этом даже не подозреваем. И прожив с такими людьми бок о бок несколько лет, мы можем заметить в них разительные перемены. Так сильным и стойким деревьям нужно гораздо больше времени для роста. И тот, кто выносит суждение о мужчинах и женщинах, не проявивших всю полноту надежды на спасение в первый же день их уверования, как о лишенных благодати и благочестия, забывает поучительный урок с Никодимом и выказывает себя полным невеждой относительно путей, которыми может работать Дух Святой. Все избранники Божьи без сомнений будут приведены ко Христу, хотя возможно и не с одинаковой быстротой и через различный жизненный опыт.
Кальвин отмечает по поводу поведения Иосифа и Никодима: «Перед нами неоспоримое доказательство, что смерть Христова намного более побуждала к действиям, чем Его жизнь. Настолько сладок был аромат, который источала смерть Христова для сознания этих двух людей, что ему удалось за короткое время угасить в них все порывы плоти».
Квеснел замечает: «Как чудесна сила смерти Христовой, наделившая силой исповедовать Его во время всеобщего презрения того, кто приходил к Нему только в тайне, когда Христос творил чудеса».
Генри также рассуждает по этому поводу, отмечая, что Иосиф и Никодим проявили слабую веру, но сильную любовь. «Если бы они проявили твердую веру в воскресение Христово, они избежали бы таких больших расходов». Но они проявили свою сильную любовь к личности нашего Господа и к его учению.
принес состав из смирны и алоя, литр около ста
Состав, упомянутый в этом стихе, по-видимому, был в порошкообразном виде. Первый и второй ингредиенты этого состава — одновременно и антисептики, и ароматические вещества. Большое количество принесенной смеси указывает как на состоятельность Никодима, так и на его либеральные настроения. Также это и показатель его мудрой предусмотрительности. Ведь настолько истерзанное и изувеченное тело, каковым было тело нашего Благословенного Господа, конечно же нуждалось в неизмеримо большем количестве антисептика и вещества, способного сдерживать разложение, которое было бы очень быстротечным, учитывая жаркий климат. Учитывая также тот факт, что все происходившее делалось с поспешностью, большое количество благовоний служило как бы компенсацией из-за невозможности проделать эту работу спокойно и размеренно.
40 они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями
В этом стихе подробно изложено, каким образом тело Иисуса приготовили к погребению. В то время и в той стране Его тело не положили, как это принято у нас, в деревянный гроб. Его просто обернули в льняные полотна, которые были пропитаны составом из смирны и алое, таким образом, чтобы порошкообразный состав был как бы промежуточным слоем между полотном и кожей нашего Господа. Св. Марк объясняет нам, каким образом были доставлены эти полотна. Иосиф купил «плащаницу», то есть их (Мк 15:46). Для Иосифа, как для состоятельно человека, не представляло большого труда выделить необходимые расходы для такой покупки.
Слово, переведенное как «обвили», буквально означает «обмотали».
В рассматриваемом нами предложении предоставлено еще одно неоспоримое свидетельство того, что Христос действительно умер. Иосиф и Никодим не могли быть так легко обмануты. Когда они прикасались и переносили тело, обматывали Его в льняные полотна, то уж с достоверностью убедились, что сердце не бьется и все проявления жизни отсутствуют. Мертвое тело на ощупь невозможно спутать с чем-либо иным.
как обыкновенно погребают Иудеи
Это одно из привычных для св. Иоанна примечаний, которые он по своему обыкновению часто делает в своем Евангелии, которое подтверждает, что он писал для всей церкви Христовой, как для язычников, так и для иудеев, поэтому то он и счел необходимым пояснить иудейские традиции. Скорее всего, этот комментарий больше относиться к обертыванию погребальными пеленами, чем к применению благовоний. Лазарь из Вифании также вышел из гробницы обернутый погребальными пеленами.
В описанных выше деталях погребения Господня проявляется мудрое предвидение Духа Божия. Ведь количество благовоний, использованное для этого, было настолько велико, что уже одно это само по себе исключает всякий повод к предположению, что тело Господне «могло увидеть тление» в той или иной мере еще до Его воскресения. И в то же самое время особое упоминание о том, что Иосиф был «богатым человеком», а Никодим — «начальником Иудейским», не дает никаких оснований утверждать, что поскольку последователи Иисуса были бедняки, то им просто было не по карману обеспечить такие дорогие благовония для Его погребения, чтобы ран Его не коснулось тление.
Но Божий промысел был таков, что состоятельный человек почувствовал побуждение и добровольно согласился выделить для приобретения дорогостоящих благовоний часть своих средств, устранив, таким образом, все сложности и домыслы.
Бессер отмечает: «Дважды в своей бедной жизни Иисус был богат. В первый раз, сразу же после своего рождения, когда мудрецы с Востока принесли Ему в дар золото, ладан и смирну. И сейчас, после Его страшной смерти, когда один состоятельный человек хоронит Его, а другой известный человек покупает благовония необходимые для погребения. Итак, состоятельный Иосиф оказывается с Ним после Его смерти, как бы придя на смену бедному Иосифу, стоявшему подле Его яслей».
41 На том месте, где Он распят, был сад
В данном стихе идет речь о месте погребения нашего Господа. Это был «сад», который находился неподалеку от места, называемого Голгофа, где Он был распят. Один этот факт уже сам по себе опровергает теорию о том, что «Лобное место», или «Голгофа», было усеяно скелетами и черепами казненных там людей. И даже если бы со стороны иудейских традиций не было бы никаких возражений насчет разбросанных костей, то, уже исходя из этого факта, довольно сложно предположить, что рядом с таким омерзительным местом был разбит сад. Голгофа вряд ли была местом, где часто распинали заключенных, и вообще вряд ли могла быть местом постоянной казни, если учитывать, что рядом был сад! Поэтому картины, на которых место казни изображено как пустынное, удаленное и усыпанное камнями в корне неверны. Согласно данному отрывку, это было место «неподалеку от сада».
Интересное совпадение, что и падение первого Адама, и агония, и крест, и гробница второго Адама были непосредственно связаны с садом, что весьма примечательно для наблюдательного человека.
в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен
Данный стих дает нам описание гробницы, куда было положено тело Господа. Марк, Матфей и Лука в один голос говорят о том, что «она была высечена в скале», имеется в виду в известняковой скале, которая была характерна для рельефа той местности. Иоанн дает нам сведения о том, что гроб был «новый», и равно как и св. Лука добавляет к этому, что в нем «еще никто до этого не был положен».
Интересно отметить, что только Матфей сообщает нам о том, что гроб, «который высек он в скале», был предназначен в будущем для самого Иосифа (Мф 27:60). Феофилакт же отмечает, что данные сведения непосредственным образом указывают на чрезвычайную бедность нашего Господа, ведь при жизни у Него не было собственного дома и после смерти Его погребли в гробнице, принадлежавшей другому человеку.
Следует также отметить, что две вышеупомянутые особенности гробницы заслуживают нашего самого пристального рассмотрения и чрезвычайно важны.
1. Гробница нашего Господа была высечена в твердой известняковой скале. Сам этот факт отрицает всяческую возможность заявлений, что якобы ученики ночью могли сделать подкоп в нее с другой стороны и таким образом похитить тело. Ведь через тот вход, через который внесли его тело, оно могло быть и вынесено.
2. Гробница нашего Господа была совершенно новой, до этого там еще никто не был захоронен. Таким образом, становится совершенно невозможно выдвинуть предположение, что воскрес кто-либо другой, захороненный в гробнице, а не сам Иисус. Ведь Он был первым и единственным, кого положили в эту гробницу. Не правда ли удивительно наблюдать за тем, как Бог в своей непостижимой мудрости, предвидя всевозможные нападки и возражения неверующих, останавливает их и разрушает, обеспечивая на них аргументы и доказательства в своем провидении.
42 Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко
Для того, чтобы в полноте понять значение этого стиха, мы его немного перефразируем следующим образом: «Итак, в этой нововысеченной в скале гробнице Иосиф и Никодим положили тело Иисуса, потому что, во-первых, она была неподалеку, и потому что приближалась пасхальная суббота, что заставляло их ускорить свои действия и поспешить». Мы вполне можем предположить, что эти два благочестивых мужа имели мало времени в запасе, учитывая тот факт, что Иисус испустил дух не раньше трех часов, а день оканчивался в шесть часов. Итак, Иосифу оставалось всего три часа на то, чтобы посетить Пилата и попросить его разрешения снять тело с креста, а также для того, чтобы вместе с Никодимом вытащить гвозди из рук и ног Иисуса, снять Его с древа, потом обмотать тело погребальными пеленами с сотней литров смирны и алое, наконец, отнести тело в гробницу и привалить ко входу огромный валун. Когда помимо этого мы вспомним, что тело взрослого человека, обернутое погребальными пеленами, с сотней литров дополнительного веса смирны и алое, представляло собою весьма неудобную и тяжелую ношу для двоих людей, то тогда нам остается всего лишь просто поверить в то, что завершить свой труд Иосифу и Никодиму до шести часов стоило огромных усилий. Мы только можем удивляться как они вообще смогли успеть. Конечно же, им бы не удалось этого сделать, не будь этой гробницы вблизи. И снова мне видится, как Святой Дух в своем милостивом провидении предвидя и то обстоятельство, что будет недостаток времени, обеспечил, чтобы «гроб был близко». При всем этом не стоит также сомневаться, что и Иоанн, и женщины оказывали во всем погребении посильную помощь. Ведь при упоминании всех этих событий ясно сказано, что женщины присутствовали там, сидели неподалеку и видели место, где было положено тело.
Вот таким образом завершились самые удивительные похороны, которые когда-либо происходили под солнцем. Никогда за всю историю человечества не происходило таких событий — смерти и погребения — которые были бы так же непонятны с точки зрения человека и так важны с точки зрения Бога. И кто же после всех тех унижений, на которые Христос пошел ради нас, будет сомневаться в Его любви к нам! Явиться в человеческом обличии, умереть человеческой смертью, позволить, чтобы его тело обнаженным висело на кресте, чтобы с ним обращались как куском глины, и, наконец, оставили в темной безмолвной пустой гробнице — все это можно было сделать только из любви, которая превосходит всякое понимание. Так чего же истинному верующему сейчас бояться гробницы? Думая с благоговейной скорбью о нашем смертном одре, нам не следует забывать, что это «место, где лежал Господь» (Мф 28:6). «Жало же смерти — грех; а сила греха — закон. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господом нашим Иисусом Христом!» (1Кор 15:56, 57).
Генри отмечает: «Смерть Христа изгоняет страх перед смертью. Могила не смогла надолго удержать Христа, она не сможет надолго удержать и нас. Раньше могила была отвратительной тюрьмой, сейчас это благоуханное ложе. Тот, чья голова касается небес, не должен бояться ступить в могилу».
Каждый читатель Библии знает знаменитые слова пророка Исаии: «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого» (Ис 53:9). Так оно и произошло.
Комментарии Джона Райла на Евангелие от Иоанна, 19 глава. Комментарии Джона Райла.
Публикуется с разрешения издателя.
© 2001−2004.