1. Совершенная церковь
Прежде чем обратиться к тому, как Павел описывает коринфскую церковь с точки зрения Бога, полезно вкратце сосредоточить внимание на ее основных особенностях, отмеченных в этих двух посланиях.
Это была большая церковь, ибо многие коринфяне обратились к Христу. Она включала множество разных группировок под началом определенного лидера. Некоторые христиане вели себя слишком заносчиво: во время братских трапез богатые держались особняком, позабыв о бедных. Церковной дисциплины не было почти никакой: царила распущенность, как в нравственном отношении, так и в учении. Они не хотели подчиняться никакому авторитету и нередко подвергали сомнению подлинность апостольства Павла. Бросалось в глаза отсутствие смирения и уважения к другим: одни были готовы тащить своего брата по вере в суд, а другие — праздновать вновь обретенную свободу во Христе, нисколько не обращая внимания на то, что их ближние не столь крепки духом. Одним словом, они жаждали впечатляющих даров Духа и скупились на любовь, укорененную в истине. Вот к такой церкви и обращается с приветствием Павел.
1. Приветствие Павла, обращенное к церкви в Коринфе (1:1−3)
Павел представляет себя почти так же, как и в начале послания к Римлянам, Второго послания к Коринфянам, Послания к Галатам, Послания к Ефесянам и послания к Колоссянам: как апостола, посланного Богом. Следовательно, он с самого начала заявляет о своем апостольском призвании тем коринфянам, которые в этом сомневались.
Приветствие состоит из обычных греческих и еврейских слов, наполненных христианским содержанием: вместо греч. chaire («приветствие») Павел использует chaire («благодать») и, кроме того, в евр. shalom акцентирует внимание на Господе Иисусе Христе.
В ст. 2 для описания церкви в Коринфе Павел использует ряд язвительных фраз. При ближайшем рассмотрении складывается впечатление, что он намеренно обыгрывает корневое слово kalein («призывать»). Например, основная тема размышлений Павла (особенно во вступительных отрывках послания) — «Верен Бог, Которым вы призваны в общение Сына Его Иисуса Христа, Господа нашего» (1:9); «А мы проповедуем Христа распятого... для самих же призванных... Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1:23−24); «Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных» (1:26).
Ясно, что мысли Павла сосредоточены на идее призвания, когда он исследует природу своих взаимоотношений с коринфской церковью, а также когда вспоминает об обстоятельствах возникновения в Коринфе христианской общины. В принципе, он осознает, что его призвание, а также призвание коринфских христиан (как каждого в отдельности, так и всех вместе) исходит от Бога. Он как будто говорит: «Бог призвал меня стать апостолом, Бог призвал каждого из вас стать святым, наслаждаться общением с Его Сыном, Иисусом». Если бы Бог не призвал его, он не был бы апостолом, а они не смогли бы узнать, что Иисус Христос — это Божья премудрость и сила, не говоря уже о том, чтобы стать Его особым, избранным народом, Его святыми. Этот постоянный акцент на Божьем призвании указывает, что для характеристики церкви в Коринфе Павел не случайно использует и слово ekklesia (букв, «собрание призванных»).
Итак, Бог призывает каждого по имени, и каждый отвечает призванием имени Господа (ср.: ст. 2). Тот факт, что коринфяне, а также бесчисленное множество людей во всяком месте призывают имя Господа нашего Иисуса Христа, доказывает, что Бог уже довольно явственно обратил к ним Свой призыв, предоставляя им возможность услышать его и ответить на него.
Таким образом, все слышащие Божий призыв и отвечающие на него, являются членами Божьей ekklesia. Бог отдел ил их Своим призывом и сохранил для Иисуса Христа (освященные во Христе Иисусе). Между такими людьми во всяком месте существует такая же тесная близость, как между Павлом и коринфскими христианами.
Павел говорит не о своей церкви, а о церкви Божией. Он несет ответственность за рождение и жизнь коринфской церкви, как за все, созданное человеком, и, тем не менее, это церковь не Павла, а Божия. Нередко мы довольно свободно употребляем выражения «моя церковь» или «наша церковь», и в этой связи полезно указать на вносящий надлежащие коррективы пример Павла. Многие проблемы в церкви на самом деле вращаются вокруг эгоистического желания властвовать, занимать ведущие позиции в жизни и деятельности церкви, что свойственно и пасторам, и отдельным рядовым членам церкви. Вместе с тем, ни один христианин или группа христиан не могут особым образом притязать на Иисуса: Он — Господь у них и у нас.
Что касается самого Павла, то для него, вероятно, не было никакого различия между призванием стать святым наряду со всеми верующими и призванием стать апостолом: одно было тесно связано с другим, первое сближало его со всеми верующими, а второе ставило особняком от них.
Краткое резюме сути уникального апостольства, вверенного Павлу как одному из первых учеников Иисуса, можно найти в декларации «Евангелие и Дух», впервые опубликованном в 1977 г. В нем говорится: «Благодаря Божественному откровению и вдохновению, эти мужи являлись авторитетными представителями Бога и Его Сына, а также их свидетелями и истолкователями. Их личный авторитет как учителей и наставников — авторитет, дарованный и подтвержденный воскресшим Христом, — был окончательным и не допускал никакого отклонения от того, что они говорили».
Повелев Павлу оставить яростное гонение на христианскую Церковь, Бог призвал его к апостольскому служению. Это призвание не было вторичным по отношению к первоначальному. Так призывается каждый христианин: назначенное нам служение является частью того, что называется спасением во Христе. Быть может, необходимо какое-то время, чтобы это понять и осмыслить, и, тем не менее, каждый христианин призван к служению (ср.: Деян 26:15 и дал. и Гал 1:15 и дал.).
Конечно, призвание Павла к апостольству, хотя во многом и отличавшееся от призвания других апостолов (ср.: 1Кор 15:8−9), играло решающую роль в утверждении его апостольского авторитета перед коринфской церковью, когда другие (считавшие себя не просто апостолами, но «высшими» апостолами, то есть гораздо более авторитетными и деятельными, чем Павел) подвергали его апостольство сомнению (ср.: 1Кор 4:18−19, а также 2Кор 10−13). Это заставило Павла задаться глубокими и мучительными вопросами относительно своего призвания к апостольству. Быть может, нам не приходится сталкиваться именно с такой проблемой, однако надо помнить, что призвание к спасению неизбежно подразумевает призвание к служению.
Общину Божьего народа, находившуюся в Коринфе, Павел называет не частью церкви, а церковью Божиеи в Коринфе. Равным образом в послании, которое почти наверняка было написано позднее в Коринфе, он говорит о домашней церкви Акилы и Прискиллы (Рим 16:5). Иными словами, идет ли речь о христианах, собравшихся в каком-нибудь населенном пункте, или просто у кого-нибудь в доме, между ними нет никакой разницы, кроме численности. Церковь — это единое целое. По существу, здесь мы находим библейское обоснование для того, чтобы рассматривать любую домашнюю церковь как церковь изначальную, сформировавшуюся из этого первоначального единства.
Несколько интригующе звучит упоминание о человеке по имени Сосфен, который выступает как соавтор Павла. Хотя, несомненно, это имя было достаточно известно в то время и можно предположить, что речь идет о том Сосфене, который стал начальником синагоги вместо Криспа, обратившегося к Христу (см.: Деян 18:8 и 17). Тот факт, что Павел упоминает о Сосфене без каких-либо пояснений, показывает, что последний был хорошо знаком христианам Коринфа. Обращение в веру двух ведущих служителей иудейской общины, совершившееся одно за другим, вероятно, повергло их всех в некоторое смятение. Похожая ситуация сложилась в Оксфорде в начале 1960-х гг., когда «Общество гуманистов» переживало расцвет. Его председатель обратился в христианскую веру, в результате чего было решено созвать чрезвычайное собрание общества. Однако новый председатель тоже обратился в веру через несколько недель, и опять возникла необходимость во внеочередном собрании. Случай с Сосфеном должен вдохновлять нас проповедовать Иисуса Христа тем, кто, казалось бы, самым прочным образом укоренился в своей официальной должности и занимает несовместимую с верой позицию.
2. Уверенность Павла в коринфской церкви (1:4−9)
Единственное, что большинство людей знают о коринфской церкви наверняка, — это то, что в ней царил полный хаос со множеством проблем, грехов, разобщением и ересью. В этом смысле она ничуть не отличается от любой современной церкви. Церковь — это сообщество грешников, а не святых. Даже когда речь заходит о церквах, имеющих прекрасную репутацию, их члены и пасторы хорошо знают, что эти церкви полны немощи и греха. Печально то, что недовольные члены таких церквей нередко наивно полагают, будто в какой-то другой церкви дела идут намного лучше. Это создает предпосылки для перехода из одной церкви в другую. Наверное, одно из самых лучших противоядий для такого рода болезни — это снова обратиться к словам Павла из 1Кор 1:4−9, где он говорит о печально знаменитой своими беспорядками коринфской церкви.
Нам следует запомнить основную истину: Павел, прежде всего, смотрит на коринфскую церковь как церковь во Христе, и лишь потом принимает во внимание какую-либо другую истину о ней. Это строгое утверждение веры редко укореняется в поместных церквах. Там изучают наличие каких-то досадных мелочей и сетуют по их поводу, однако часто совершенно не видят того, что Бог уже сделал во Христе. Если первые девять стихов послания вырвать из контекста, любой читатель придет к довольно печальному выводу относительно положения в коринфской церкви. Заявления о вере, надежде и любви, часто повторяющиеся в тексте, потеряют тогда свой контекстуальный смысл и станут не более чем благочестивыми мечтаниями. Утратив перспективу, намеченную в ст. 4−9, сегодня народ Божий погибает во многих уголках земли: он или становится церковью, возлагающей надежды на серьезное духовное возрастание до достижения зрелости, или каждый в отчаянии заставляет другого прилагать больше усилий, больше молиться, больше верить и больше действовать, поскольку только это кажется правильным.
Если на самом деле верно, что домашняя церковь и церковь в каком-либо регионе ничем не отличаются друг от друга, кроме численности, тогда сказанное Павлом о коринфской церкви во Христе представляет собой точное описание любой Божьей церкви. Его уверенность в коринфской церкви основывается на великодушии и верности Бога.
a) Церковь сполна наделена всеми Божьими дарами (4−7)
«Благодать Божия, дарованная вам...», «в Нем вы обогатились всем...», «вы не имеете недостатка ни в каком даровании» — таковы три утверждения, свидетельствующие о великодушии Бога по отношению к искупленным грешникам Коринфа. Важно сразу же подчеркнуть, что эти утверждения относятся ко всей Божьей церкви в Коринфе, а не к отдельным верующим. Если мы хотим постичь полноту Божьего благословения, если хотим на опыте пережить все дары Его благодати, которые являются нашими во Христе, нам следует стремиться к единению с другими верующими. Никто в отдельности не может утверждать, что «не имеет недостатка ни в каком даровании», — и об этом ясно свидетельствуют гл. 12 и 14 Первого послания к Коринфянам.
Однако потенциально поместная церковь на самом деле обладает всеми дарами в своей корпоративной жизни и должна с молитвой уповать на то, что Бог даст возможность этим дарам созреть. Отдав нам Своего Сына Иисуса, Бог отдал все, что у Него было, больше Ему нечего дать, а потому в Нем мы имеем все. Если мы хотим, чтобы постепенно эти дары стали реальностью нашей церковной жизни, то должны полнее войти в богатство Его благодати и, кроме того, должны быть готовы увидеть Его явление (7), Его раскрытие. Такая надежда обладает внутренним потенциалом, помогающим двигаться вперед в уповании на то, что мы, как церковь, призваны стать невестой Христа, потому что тогда (и только тогда) мы обретем реальную полноту, предназначенную нам во Христе.
Говоря о дарах Божьей благодати, Павел особо подчеркивает, что церковь обогатилась всяким словом и всяким познанием. Здесь используются два слова, logos и gnosis. Вполне вероятно, что Павел сосредоточивает свое внимание на этих двух группах даров, так как коринфяне практиковали именно их (ср.: гл. 12−14). Кроме того, здесь, вне всякого сомнения, содержится раннее упоминание о распространявшемся учении гностицизма; речь идет о смешении разного рода ересей 11 в. (дающем о себе знать уже в середине I в.), о сути которых до сих пор нельзя говорить с полной уверенностью; эти еретические течения, оформившиеся в гностицизм, привели к образованию духовной элиты, претендовавшей на то, что лишь она обладает истинным знанием, лишь она может выразить его словами и лишь она имеет настоящий авторитет для того, чтобы направлять жизнь церкви и руководить ею.
Павел непреклонен в своей уверенности, что Бог полностью одарил все собрание дарами познания и слова, и, без сомнения, он также имеет в виду конкретных друзей из Коринфа, наделенных различными дарами. Говоря о дарах слова, он, вероятно, подразумевает такие дары, как пророчество, наставление, проповедь, благовестие, говорение на языках и их истолкование, а также любое использование дара слова, содействующее созиданию церкви. Что же касается познания, то церковь как единый организм имеет доступ ко всякой мудрости, ведению, различению и истине (Кол 2:3), следовательно, она не нуждается в каких-то особых учителях-гуру (ср.: 1Ин 2:20 и 27).
По отношению к проповеди Павел делает два важных замечания (иногда в завуалированном виде) в довольно трудной для понимания фразе: Ибо свидетельство Христово утвердилось в вас (6). Смысл, вероятно, таков: по мере того как сам Павел на протяжении полутора напряженных месяцев возвещал Божьей церкви в Коринфе о «неисследимом богатстве Христовом» (ср.: Еф 3:8), ее члены стали ценить все богатство своего наследия как детей Божьих и постепенно переживать это на опыте. Иными словами, они обогатились соразмерно качеству и ясному преподнесению истины в проповедях Павла. Следовательно, два замечания, сказанные здесь о проповеди, таковы: во-первых, привилегия и обязанность проповедника заключается в том, чтобы раскрывать и объяснять все, что принадлежит нам во Христе; во-вторых, одного лишь произнесения проповеди недостаточно: необходимо, чтобы она утвердилась (букв, «закрепилась») в жизни слушателей, и для этого нужна работа Божьего Духа (1Фес 1:5), вселяющего в нас уверенность, просвещающего нас и приносящего нам веру.
Таким образом, церковь полностью наделена всеми дарами Божьей благодати. Их надо отыскать, объяснить и усвоить. Чтобы это произошло, проповедь должна свидетельствовать о вечном.
б) Церковь будет полностью утверждена верностью Бога (8−9)
Павел не только весьма высокого мнения о возможностях Божьей церкви в Коринфе, но и полностью уверен в том, что в будущем Господь ее не оставит. С чем бы ей ни пришлось столкнуться, Павел не сомневается в верности Бога: Он призвал членов церкви в общение Его Сына, Он же утвердит (здесь употреблено то же самое слово, что и в ст. 6) их до конца. Фраза из ст. 9 (koinonia Иисуса Христа) может означать или то, что церковь представляет собой общение Иисуса Христа, то есть сообщество людей, призывающих Господа Иисуса и принадлежащих Ему, или то, что Бог призывает нас стать причастными Его Сыну, Иисусу. Второе истолкование представляется более предпочтительным, особенно ввиду того что позднее Павел вновь обращается к этой истине, стремясь заострить внимание на том, сколь греховно разделение по принципу принадлежности к тем, кто «только служители, чрез которых вы уверовали, и притом по стольку каждому дал Господь» (1Кор 3:5).
Если мы, по воле Самого Бога, призваны приобщиться к Его Сыну, Иисусу Христу, тогда Бог не покинет нас и не откажется от Своих обетовании. Таков смысл слова pistos («верный»). Мы можем полностью положиться на Бога: Он не человек, Он не может отказаться от Самого Себя и, следовательно, всегда будет верен Своему слову. Он Сам обязал Себя перед церковью «совершенством святых» (ср.: Рим 8:28−30).
Предел, полагаемый Богом, — это не просто конец жизни каждого отдельного человека, о котором Он, конечно же, Сам заботится: речь идет о дне Господа нашего Иисуса Христа (8). Если мы обратимся к развитию этой темы в послании, нам станет ясно, что этот день означает полное раскрытие (откровение) подлинной природы Иисуса Христа, раскрытие истинного качества нашего служения во имя Христа (3:10−15), а также во имя внутренних побуждений и помышлений нашего сердца (4:5). Это день (с радостью предвосхищаемый в каждом совершении Господней трапезы), когда мертвые во Христе воскреснут (15:23, 52) к нетленной жизни, которую Павел называет «духовным телом» (15:44). Итак, это день, наступления которого Павел жаждет, выражая это в своей молитве в конце послания (16:22): Маранафа — «Господь наш грядет!»
Божья верность простирается до этого дня и за его пределы в полноту вечности. Бог сохранит Свой народ неповинным в этот день, то есть тогда, когда раскроются тайны человеческого сердца и мы будем испытывать законный страх, что, в конце концов, будем признаны виновными перед Ним. Бог сделает так, что никакое обвинение не будет воздвигнуто против Его народа, как со стороны людей, так и со стороны сатаны, великого «клеветника братии наших» (Откр 12:10).
В этот день всем станет ясно, что именно Бог оправдывает, и тех, кого Он оправдал, Он тем самым и прославил (ср.: Рим 8:33). В этот день главенство принадлежит Иисусу, это Его день, Он решает и определяет. Так как нас призвали стать Его причастниками, в этот день мы становимся причастниками и Его верховенства. Как бы то ни было, Новый Завет учит, что мы будем судить вместе с Иисусом Христом (ср.: 1Кор 6:2−3).
Если мы призваны стать причастниками Иисуса, то должны пребывать в Нем (ср.: 1Ин 2:28 и дал.), ибо это единственный способ постепенно Ему уподобиться. Когда мы, благодаря Божьей благодати, постоянно действующей в нас, уподобимся Ему, всякая вина и даже ее причина перестанут существовать. Эту радикальную цель и преследует Бог, призывая нас приобщиться к Своему Сыну.
В отношении нашего восприятия поместной церкви практическое значение этой «славной надежды» становится достаточно ясным. Оно наверняка должно означать, что мы безоглядно преданы Божьей церкви там, где оказались по Его воле, что неколебимо верим в желание и способность Бога уподобить церковь, в которой мы находимся, Иисусу Христу и что мы целиком и полностью уверены: Он призвал нас стать святыми, как свят Он Сам. Таковы выводы, к которым Павел приходит в остальной части послания.
2. Оппозиция в Коринфе
Возвышенное представление Павла о церкви (как о церкви в Коринфе, так и вообще) привело и к тому чувству горечи, которое он, должно быть, испытал, услышав о раздорах и распрях среди коринфских христиан: Ибо от домашних Хлоиных сделалось мне известным о вас, братия мои, что между вами есть споры (11). Все указывает на то, что эта новость крайне огорчила Павла. Он и так достаточно знал о происходящем в поместной церкви, и потому не слишком удивился услышанному, но все-таки был сильно удручен. На это указывает тот факт, что дважды (в ст. 10 и 11) он называет коринфских христиан братия. Существование христианского братства лежит в основе его призыва к единству: если Иисус Христос Своей благодатью собрал их воедино, если они — Его причастники, тогда им надо «стать тем, чем они являются» (Умоляю вас... именем Господа нашего Иисуса Христа...).
Что же стало причиной этого разделения? Явные и скрытые причины вырисовываются в ст. 12−17. По-видимому, в ранней церкви возник культ определенных личностей, главными из которых стали трое: Павел, Аполлос и Кифа (Петр), причем почти наверняка никто из них не давал для этого ни малейшего повода. Однако, судя по ст. 13−17, могли быть и другие причины для беспокойства: например, складывается впечатление, что крещение превратилось в проблему. Быть может, зарождалась какая-нибудь ересь, проводившая различие между «Иисусом истории» и «Христом веры».
Что бы ни послужило причиной формирования этих группировок, возникли распри и раздоры (споры [11] — слишком слабый перевод в данном случае). Полезно проследить различные стадии на пути к разделению. В 11:18−19 Павел снова упоминает об этих «разделениях». Он с большим неодобрением воспринимает тот факт, что неизбежному «разномыслию» было позволено разделить Тело Христово и произвести «раздор». Иными словами, внутри поместной церкви с неизбежностью должны существовать различные точки зрения и идеи: словом «разномыслие» в 11:19 переведено греч. haireseis (куда восходит и слово «ересь»), корневое значение которого — «выбирать». Все христиане в разные времена акцентируют внимание на различных аспектах истины. Такой выбор неизбежно заостряет внимание на одном или двух конкретных вопросах, уводя в сторону от других аспектов истины. Это допустимо, если не необходимо, до тех пор, пока такое действие осмысляется адекватно, то есть именно как определенный выбор. Когда же христианина или группу христиан занимает лишь один аспект истины, причем настолько, что они перестают замечать всю ее полноту, как она присутствует в Иисусе, делают из нее исключения или вообще ее отвергают, тогда ситуация принимает опасный оборот. Именно тогда выбор становится ересью, и хорошо видно, кто «искусный» (11:19), а кто нет.
Павел озабочен необходимостью научить коринфскую церковь правильно пользоваться тем, что мы назвали «выбором». Когда несколько христиан начинают заострять внимание на одном аспекте истины, им надлежит осознать, к чему это может привести, а остальным не относиться к этому отрицательно. Коринфяне допустили, чтобы акцентирование на отдельных аспектах истины переросло в формирование группировок, не желавших общаться между собой. Выбор привел к возникновению раскольничьих групп (словом разделения переведено греч. schismata, куда восходит «схизма» [церковный раскол] и которое букв, означает «отсекать»). Между различными группами воцарилась открытая борьба.
1. Четыре партии
Основная проблема заключалась в том, что все эти группировки умудрились отвернуться от Господа Иисуса Христа. Каждая поддерживала то го или иного человека. У каждой был свой девиз. Важно понять природу каждой группировки, потому что все они регулярно появлялись в церкви. Интересен (хотя и печален) тот факт, что Климент Римский (писавший приблизительно в 95 г.) говорит о тех же самых группировках и разделениях (он не упоминает лишь «партию Христа»), что существовали в Коринфе и во времена Павла. Таким образом, через сорок лет проблема не исчезла. Это свидетельствует о том, что нам следует быть настороже, ибо в любые времена могут появиться тенденции к разобщению. А теперь рассмотрим каждую группу.
1) Партия Павла
«Я родил вас во Христе Иисусе благовествованием» (4:15). Очевидно, в Коринфе было многолюден, которые по этой основной причине испытывали, довольно сильную привязанность к Павлу. Он привел их к вере, и они были перед ним в неоплатном долгу. Полное преображение, которое Бог совершил в их жизни, выведя из кромешной тьмы язычества к чудному свету Евангелия, заставляло их испытывать благодарность по отношению к Павлу за совершенные ради них труды. Поэтому все, что бы он ни говорил или якобы говорил, эти люди воспринимали дословно. Вероятно, любого другого они оценивали как человека в той или иной мере второстепенного. Да, уже прошло несколько лет, как Павел покинул Коринф, но память о нем продолжала жить.
В слове «раздор» слышатся отзвуки личностных разногласий.
Наверное, нет ни одного пастора, который, придя в церковь, уже имевшую какую-то историю, не обнаружил бы в своей общине кто-нибудь, подобного «партии Павла». Стечением времени эти люди отворачиваются от Господа и постоянно вспоминают «старые добрые времена».
Баркли полагает, что партия Павла акцентировала внимание на христианской свободе и конце закона. Однако Павел упоминает имена, а не богословские проблемы, и это заставляет думать, что данная точка зрения несостоятельна. Сегодня в поместных церквах очень часто наблюдается такая картина: какие-либо различия кристаллизуются вокруг определенных лиц (находящихся внутри данной церковной общины или в более широких церковных кругах) и затем переносятся в сферу доктринальных споров. Вполне может иметь место настоящее богословское разногласие, но «раздор» возникает в силу неприязненных личных отношений. Если Божья любовь действительно контролирует такие отношения внутри церкви, то сферы разногласий обретают характерную для них перспективу и не доводят до «раздора», не говоря уже о «расколе».
При ближайшем рассмотрении так называемые «личностные столкновения» являются всего лишь нашей неспособностью или даже нежеланием дать Божьей любви возможность изменить нас и наших взаимоотношениях друг с другом. Мы позволяем богословским расхождениям (а не Божьей любви) определять качество, степень открытости и глубину наших отношений. Например, характерное для западного человека стремление быть отстраненным и объективным при рассмотрении той или иной ситуации дает возможность (как нам кажется) анализировать разногласия, возникшие в церкви, осторожно и с оглядкой на Библию. Мы можем вести себя подобным образом, сидя в одной комнате с теми, кто с нами не согласен, — и ни разу не посмотреть друг на друга просто как на людей, не говоря уже о том, чтобы увидеть друг в друге братьев и сестер во Христе. Мы расстаемся, уверенные, что настоящая проблема была именно богословской, тогда как на самом деле, в силу того самого отчуждения, мы не дали Божьей любви внести в наши отношения гармонию и доброжелательность. После этого мы заявляем, что причина возникшего раскола — богословские расхождения.
По-видимому, именно так и обстояли дела во время того разделения, которое возникло в Британии в 1960−70-е гг. в связи с харизматическим обновлением. Пятнадцать лет доктринального разногласия препятствовали всякой попытке на государственном уровне построить отношения, основанные на взаимной любви. Доктринальный спор привел к разделению, но попытка установить дружеские отношения между людьми дала значительный рост взаимному доверию и доброжелательности. Если (как говорит Павел в 1Кор 13) любовь имеет основополагающее и первостепенное значение, тогда мы просто должны стремиться к установлению и поддержанию добрых отношений, при наличии которых можно обсуждать богословские расхождения, не утрачивая Божьей любви.
Партия Павла почти наверняка возникла в ответ на образование в Коринфе других групп, формировавшихся вокруг упомянутых лиц. До тех пор, пока не появились эти другие группы, каждый, вероятно, поддерживал Павла. Иными словами, сторонники Павда ответили на появление различных группировок тем, что сформировали свою группу. Ведь так легко в ответ на «плотское поведение» (о котором Павел говорит в 3:1, 4), возникшее в церкви, прибегнуть к таким же мирским методам, вместо того чтобы вооружиться силой Святого Духа.
2) Партия Аполлоса
Хотя об Аполлосе сведений относительно мало, то, что мы знаем, рисует нам его ясный портрет и дает удовлетворительное, хотя и гипотетическое объяснение причин, по которым он стал во главе формирующейся коринфской группировки. Согласно Деяниям святых Апостолов (Деян 18:24 — 19:7), Аполлос пришел из Александрии Египетской, вероятно, самого известного и передового университетского города Средиземноморья. Как известно, Тарс был «не меньше», но все же Александрией он не был: когда в Коринф пришел Аполлос, с его интеллектом, красноречием, умением толковать ветхозаветные Писания, с его взвешенным и выверенным учением об Иисусе, с его горячим рвением, публичным и властным противостоянием иудеям и смелой проповедью, — не было ничего удивительного в том, что он стал привлекать к себе людей.
В Эфесе Акила и Прискилла приютили его и осторожно предали его служению новое и более верное направление (Деян 18:26). После этого Аполлос совершал бесценное служение, работая с молодыми верующими. Лука особо отмечает, что «он... много содействовал уверовавшим благодатию» (Деян 18:27), как своим возвещением Иисуса как Мессии, так и преподнесением христианам более обстоятельного учения с целью укрепить их в столкновениях с враждебно настроенными иудеями.
Некоторые считают, что, в силу своего образования, Аполлос, сам того не желая, мог способствовать формированию в коринфской церкви чего-то, похожего на интеллектуальную элиту. Что касается молодых христиан, то они, конечно же, могут увлекаться какой-либо личностью, высоко ценя дары и добродетели красноречивых ораторов, особенно тех, кто действительно помогает своим учением и наставлением. Аполлос, вероятно, недолго пробылл в Коринфе, однако для некоторых этого оказалось достаточно, чтобы успеть сравнить его с Павлом (причем не в пользу последнего), который не уступал Аполлосу в рвении или знании ветхо заветных Писаний, но (по собственному признанию апостола) не обладал большим красноречием (ср.: 2Кор 10:10 и 1Кор 2:3−4). Конечно же, не стоит обвинять Аполлоса (как это делает Баркли) втом, что он придал христианству интеллектуальный характер, однако в то же время надо признать, что когда какая-нибудь группа христиан начинает учиться только у избранных ими гуру, дело может дойти и до раскола.
3) Партия Петра
Вероятно, все согласны с тем, что «группа Кифы представляла собой определенный вид иудео-христианства». Петр, наверное, сам посетил Коринф, что и стало причиной возникновения этой группировки. Некоторые из его последователей, по-видимому, тоже побывали в этом городе и обозначили «линию партии». Существует много свидетельств наличия в коринфской церкви законнических тенденций, особенно в споре о том, как поступать с идоложертвенной пищей (гл. 8−10). Достаточно прочитать о столкновении Павла с Петром (Гал 2) по поводу законов о еде, чтобы понять, что проблема «кошерной» пищи по-прежнему напоминала тлеющий огонь в отношениях между апостолом язычников и тем, кому было «вверено благовестие для обрезанных» (Гал 2:7). С самого начала среди коринфских иудеев было немало обращений к Иисусу как Христу, но искушение вернуться к законничеству, вероятно, оказалось очень сильным, особенно в коринфском обществе, печально известном своим распутством.
Первый порыв новой жизни в Духе нередко открывает путь для крайне негативного и сурового законничества, особенно в семейной жизни тех, кто отверг идолопоклонство и обратился к евангельской свободе. Когда воодушевление иссякает, о себе заявляет «надежный» путь, который часто представляет собой букву закона, лишенную Духа. В этом стремлении отражается наше естественное желание иметь четкие ориентиры веры и поведения, вместо того чтобы, сторонясь крайностей распущенности и законничества, сохранять строгое послушание Духу.
Сегодня можно привести немало примеров подлинного обновления в Духе, незаметно превращающегося в такой вид законничества, когда некие учителя усиленно говорят о важности соблюдения конкретных, внешних норм поведения, о строгом соблюдении обязанностей перед церковью и об особых структурах для пастырского надзора. Многие христиане чувствуют себя уверенно в такой смирительной рубашке. Дело доходит даже до того, что о наличии подлинной духовности судят по внешним свидетельствам. Кажется спорным, что некритические призывы вернуться к первоначальной апостольской практике, как она предстает на страницах Деяний, представляют собой сходную тенденцию, выступающую под девизом «Назад в Иерусалим». Ясно одно: нам надо постоянно быть настороже, противоборствуя всякому сведению сущности христианства к перечню правил и запретов: «Ты должен делать это. Ты не должен этого делать...»
4) Партия Христа
На первый взгляд, существование группы с девизом «Я Христов» кажется странным и маловероятным. Однако сегодняшний опыт как нельзя лучше подтверждает вневременную правоту сказанных Павлом слов. Всюду, где Божий Дух совершает Свою работу, всегда формируется группа, довольно легко относящаяся к любому человеческому руководству. Само наличие в Коринфе трех группировок, чрезмерно привязанных к своему руководителю, могло привести к возникновению четвертой, члены которой предавали проклятию весь этот «культ поклонения герою». С присущей им немалой долей неприязни к авторитетам, они могли занять вполне благовидную позицию: «Зачем вообще эти руководители? Нами руководит Христос. Он — Глава Тела. Мы зависим только от Него и направляемся прямо к Нему. Он говорит, что нам делать, и, когда мы служим Ему, Он являет нам Свою волю».
Если существование первых трех групп было (и остается) оправданным и понятным, последнюю группу оценить труднее всего. Обычно расстановка акцентов и язык, используемый ее членами, выше всякой критики, а «прямая связь» с Богом внушает сильные опасения. Присутствие таких людей в церкви, в конце концов приводит к тому, что практически все начинают чувствовать собственную несостоятельность: «У нас нет ясных вестей от Бога; наша молитва не такая живая и непосредственная; в отличие от них мы не так уверены, в чем заключается воля Господа». Когда члены этой группы присутствуют в церкви, всегда чувствуется хотя и слабый, но вполне ощутимый дух превосходства. Нелегко что-либо возразить, когда тебе говорят: «Господь сказал мне, что...»
Нередко психологической основой для такой установки служит сочетание внешнего проявления сильно развитого индивидуализма со скрытой неуверенностью. Это ведет к внутреннему нежеланию исполнять то, что тебе говорят, и выражается в потребности оправдать свою неуверенность разговорами о значимости глубоко субъективных переживаний. Такие люди утверждают, будто их переживания нельзя оценить (не говоря уже о том, чтобы показать их ложность), поскольку они выше всякого анализа. Они заявляют, что давать оценку таким переживаниям неуместно и неправильно, так как они не предназначены для обсуждений.
Нет почти никаких сомнений, что партия Христа в немалой степени способствовала возникновению гностических тенденций в Коринфе. Если группа Аполлоса, по всей вероятности, несла ответственность за формирование интеллектуальной элиты в коринфской церкви, то партия Христа, скорее всего, способствовала возникновению элиты сверхдуховной. Обе тенденции веками присутствуют в христианской церкви. Возможно, партия Христа возникла в результате чрезмерного разрастания мистериальных религий Коринфа с их акцентом на духовном опыте и полным пренебрежением к разуму.
Интересно, что члены партии Христа (часто с самого начала) тяготеют к отделению и образованию собственной «церкви», в основном потому, что, в конце концов, начинают чувствовать: обычная поместная церковь недостаточно духовна. Этим объясняется тот факт, что в своем послании, написанном в 95 г. н. э., Климент Римский, касаясь трех других партий, не упоминает о коринфской партии Христа.
Сколь неизбежным ни было существование в Коринфе таких самобытных групп, Павел не готов обойти стороной их потенциальную направленность к разобщению. В ст. 10 он призывает к единству, а затем в ст. 13−17 приводит три основательных довода против разделения. В этом призыве содержатся три фразы с политическим оттенком: ...чтобы все вы говоримы одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях. Первая буквально означает «говорить одно и то же» и се нередко можно прочесть на могильной плите I в., под которой покоится супружеская пара: речь идет не о поддакивании, а о совместной работе и гармоничных взаимоотношениях. Павел верит, что эти четыре группы должны работать вместе, и призывает их к этому. Каждая из них самобытна, и эту самобытность полностью и безоговорочно надо привнести в жизнь христианской общины. Все должны настороженно относиться к возможности раскола, не допуская разногласий, приводящих к разделению.
Иными словами, Павел стремился к гармонии, а не к монотонному звучанию. Он считал, что христиане, ведущие разный образ жизни, не только могут, но и должны жить в гармонии между собой, ибо к этому их призывает Бог. Взаимное признание, дающее каждому человеку возможность свободно выражать свои убеждения и мысли, ведет к восстановлению истинного единства в одном духе и в одних мыслях (nous и gnome).
2. Сосредоточенность на Иисусе Христе
Все доводы Павла против разобщения сфокусированы на Иисусе Христе, и надо сразу сказать, что как тогда в Коринфе, так и повсюду сегодня разделение и разобщение возникают в силу того, что взоры христиан устремляются куда угодно, только не на Иисуса Христа. Приведенные Павлом доводы вращаются вокруг идеи целостного понимания личности Христа, Его креста и Его власти.
1) Целостное понимание личности Христа
Разве разделился Христос? (13). Или буквально: «Разве Христос распался на части?» Глядя на коринфян со всеми их разделениями, Павел спрашивает: «Неужели вы считаете, что существуют какие-то части Христа, которые можно распределить среди разных групп? Если вы имеете Христа, то имеете Его целиком. Иисуса нельзя разделить». Мы не можем принять лишь половину человека, сказав ему: «Пожалуйста, войди, только ноги оставь за дверью». Это, между прочим, позволяет лучше понять такие расхожие фразы, как «желать Христа еще больше». Такого не может быть: скорее мы сами должны позволить Христу иметь нас еще больше. Мы находимся в состоянии деградации, и Христос постепенно придает нам целостность, чтобы мы еще больше уподобились Ему — единому и цельному. Это же соображение имеет место, когда говорят, что хотят иметь больше Святого Духа. Если Он личностей, Личность, тогда Он или живет в нас, или не живет; и снова наше желание и молитва должны заключаться в том, чтобы Святой Дух еще больше обладал нами.
2) Крест Христа
Второй аргумент Павла против разобщения выражен в еще более яркой форме: ...разве Павел распялся за вас? Он призывает коринфян перестать поклоняться каким-то людям и снова сосредоточиться на «Иисусе Христе, и притом распятом». Такова была суть его проповеди, когда он впервые проповедовал в Коринфе (2:2). Эта весть привлекла их с самого начала. Своей совершенно новой жизнью они были обязаны Иисусу Христу. Именно Он, а не Аполлос, Петр или Павел, умер за их грехи и принес им прощение и очищение. Они знали, что значит быть искупленным и преображенным. Они были обязаны Христу, какую бы группу теперь ни поддерживали.
Когда христиане заявляют о своей приверженности какому-нибудь человеку, например, одаренному проповеднику или пастору, они отворачиваются от Иисуса Христа, а это неизбежно ведет к разобщению. Только Иисус может всех объединить, и Он делает это через крест, потому что к Богу мы можем прийти только через крест Христа, и нет исключений: перед крестом все равны. Нам никогда не уйти от креста. Если же мы это делаем, то покидаем место примирения — с Богом и людьми (Кол 1:19−22).
Этим объясняется важность Господнего причастия как таинства примирения. Одним из полезных результатов регулярного участия в обряде святого причащения является постоянное напоминание о кресте. Сталкиваясь с фактом разобщения в современной христианской церкви, многие христиане воспринимают как нечто странное мысль о том, что это конкретное священнодействие некоторые рассматривают как последнее средоточие единства, а не как первое. Некоторые христиане утверждают, что отсутствие возможности вместе участвовать в Господней трапезе (Вечере Господней) является наказанием за наше разобщение, и что эта возможность появится только тогда, когда мы действительно объединимся. Мы хотели бы со всей определенностью заявить, что примирение и единение христиан — это плод искупительной жертвы Христа на Голгофе и что, следовательно, святое причащение — это действие, акт, посредством которого мы начинаем являть это единство; это Божий дар, обращенный к нам благодаря примиряющей работе Его Сына. Если мы считаем, что нам надо сначала потрудиться ради обретения видимого единства и лишь потом мы сможем принять участие в Господнем причастии, мы поступаем опрометчиво и как бы прибавляем наши добрые дела к Божьей благодати, обретшей всю свою силу на Голгофе. Мы все вместе приступаем к Господней трапезе как грешники, искупленные Его кровью, и признаем, что в результате нашего греха и вины возникло разобщение, а затем благодарно и радостно празднуем наше единство в прощении и очищении. Нет истины более красноречивой и способствующей подлинному единению христиан, чем крест Христа.
3) Власть Христа
Этот аргумент против разобщения входит в третий риторический вопрос из ст. 13: ...или во имя Павла вы крестились? Быть крещеным во имя кого-либо (eis, букв, «по отношению к...») значило отдать свою жизнь этому лицу, повиноваться ему и служить. Павел со всей очевидностью показывает, что, приняв крещение, коринфяне стали собственностью Иисуса Христа — и никого более. Он, конечно, очень чутко относился к тому, что кто-то станет считать себя его учеником. Так происходило, когда люди крестились у Иоанна Крестителя. Павел был убежден (как и Иоанн (ср.: Ин 3:30]), что ему надо умаляться, а Иисусу — расти в любви и преданности уверовавших в Него.
Быть может, в действительности Павел имел в виду ситуацию, сложившуюся в Коринфе, где крещение как таковое приобретало чрезмерную значимость. Он, несомненно, всеми силами стремился умалить значение того, кто совершает этот обряд: Благодарю Бога, что я никого из вас не крестил, кроме Криспа и Гаия (14). Меньше всего Павел хотел, чтобы кто-то говорил, что он крестился во имя Павла (15). Таким образом, складывается впечатление, что с самого начала своего служения апостол предоставлял возможность крещения другим. Он прекрасно понимал, как в связи с крещением легко возникает тот или иной культ личности. До сих пор встречаются люди, которые с немалой долей невежества рассуждают так, словно личность того, кто крестит, имеет важное значение.
Если бы Павел действительно крестил всех, кого обратил своим служением, возникло бы большое недоразумение. Кажется, он на самом деле забыл, кого именно крестил в Коринфе; ему приходится напрячь память, чтобы вспомнить Стефанов дом.
Следовательно, хотя и правильно сказать, что в контексте собственного служения Павел преуменьшает значение крещения (ст. 17: Христос послал меня не крестить, а благовествовать), нужно подчеркнуть и то, что вопрос о важности этого обряда является для Павла третьей возможностью призвать коринфских христиан к единству. Он признает, что для каждого верующего факт его крещения имеет принципиально важное значение. Он напоминает каждому христианину об этом таинстве и убеждает его, что это не пустой обряд, а знак полного посвящения себя владычеству Иисуса Христа. Теперь они все принадлежат Господу, а не Аполлосу, Петру или Павлу. Павлу важен глубокий смысл крещения, а не внешняя обрядовость этого таинства и не человек, который его совершает. Он заостряет внимание на самобытной природе жизни после крещения, и, вероятно, с пастырской точки зрения именно на этом и надо делать акцент в продолжающихся сегодня спорах о крещении.
Основываясь на целостном представлении о Христе, Его кресте и власти, Павел призывает коринфских христиан засвидетельствовать дарованное им Богом единство в Иисусе Христе. Как и Павел, мы призваны благовествовать (17), и благовествовать так, чтобы никоим образом не умалять значения Христова креста. Преуменьшить его очень легко, особенно если мы начинаем потворствовать мирской мудрости. Это подводит Павла к его первой основной теме — теме истинной и ложной мудрости.
3. Мудрость — истинная и ложная (1:18−2:16)
На протяжении всего этого раздела Павел противопоставляет мудрость мира мудрости Божьей. Прочитав текст, мы увидим основные особенности той и другой, и, тем не менее, полезно сделать обзор темы в целом. Корневое слово (sophos или sophid) встречается свыше двадцати раз, и «возможно, хотя и не наверняка, Павел подхватывает девиз, зародившийся к Коринфе».
Баррет делает полезное замечание, согласно которому Павел использует слово «мудрость» в четырех значениях, два из которых отрицательны и два — положительны. Пример «плохой» мудрости приводится в 1:17 («премудрость слова»), где речь идет о манере говорить, проявляющейся в искусной компоновке человеческих доводов. В 1:19 Павел описывает не столько манеру говорить, сколько способ мышления, то есть отношение к жизни, которое основывается на том, во что я хочу верить и что хочу делать.
Этим двум примерам человеческой мудрости Павел противопоставляет Божью мудрость, тоже в двух значениях (согласно Баррету). Он говорит о том, что (1:21 и 2:7) Божий план спасения определяется Его мудростью, но, кроме того, усматриваете Иисусе Христе саму Божью мудрость и, следовательно, подлинную сущность спасения (1:24 и 30). Поэтому Павлу любая попытка спастись помимо Иисуса Христа, и притом распятого, представляется полным безумием.
Павел усматривал два основных способа, с помощью которых неверующий мир пытался установить такое отношение к Богу.
Иудеи хотели, чтобы Бог соответствовал всем их критериям, ожидали от Него неопровержимых и ощутимых доказательств, которые они могли бы положить в основу своих убеждений. «Они требовали доказательств, и их интерес сводился к практическому... Исходя из этого, они требовал и от Господа знамения (напр.: Ин 6:30). Они считали, что Мессия засвидетельствует о Себе яркими проявлениями силы и величия. Распятый Мессия был них логическим противоречием».
Что касается греков, то они предпочитали с помощью рассуждений и доводов устанавливать умозрительное отношение к Богу. Использовав свой интеллект на то, чтобы создать Бога по своему образу, они считали невозможным мыслить о Боге как о личности: «Для греков первой особенностью Бога была apatheia — полная неспособность что-либо чувствовать. Греки утверждали, что Бог чувствовать не может... Страдающий Бог был для них логическим противоречием... Бог по необходимости был весьма обособлен и далек». Греческому уму проповедь о кресте, то есть о том, что Бог во Христе примирил мир с Собой, неизбежно представлялась непонятной и смешной.
Следовательно, с точки зрения Павла мудрость мира (как иудейская, так и греческая) однозначно является следствием бунта человека против Бога, нежелания преклонить перед Ним колени и стремления сообразовать Его со своими собственными идеями и желаниями. Поскольку Бог решил искоренить всякую человеческую гордость, надо отвергнуть любую мудрость, которая не основывается на «Христе, и притом распятом» (и на исходящих из этого истинах, которые содержатся в Евангелии, то есть истине о человеческой греховности и истине о благодатной возможности спасения, дарованной святым и любящим Богом и Создателем).
Складывается впечатление, что мирская мудрость шествует по улицам и наполняет ученые залы Коринфа. Концельман приводит некоторые модные фразы, бытовавшие в народной философии того времени: «Мудрец словно царь», «Мудрому принадлежит все». Такую мудрость Павел отвергает. Кроме того, он отвергает и ту форму, в которой она преподносится, то есть стремление убедить, облеченное в красивые фразы. «Греки были опьянены красноречием». Как многих из сегодняшнего Оксфордского университета, их занимала не столько истина или то, что на самом деле сказано, сколько умение убедительно выразить все в красивой форме.
Однако было бы наивным считать, что Павел пишет это послание лишь ради желания противопоставить христианскую проповедь и истину современной греческой и иудейской мудрости. Интеллектуальный климат эпохи (как научной среды, так и обыденной жизни) всегда многими непростыми путями проникает в христианскую церковь. Согласно Баррету, «не лживое превознесение миром своей мудрости и способностей заставило Павла написать Первое послание к Коринфянам, а такое же лживое восхваление церкви... где христиане гордились людьми и неправильно оценивали их дары. Они делали это лишь потому, что забыли главное: их существование как христиан зависит не от их заслуг, а от Божьего призвания и от знания того, что Евангелие — это весть о кресте».
Для того чтобы воссоздать «ум Христов», понадобится много времени, систематического и глубокого изучения Писания и постоянного просвещения Святым Духом. Этот процесс включает в себя как забвение мудрости мира, так и впитывание мудрости Божьей. Поэтому для современных христиан важно учитывать те аспекты, в которых наше мышление подвергается влиянию секулярных тенденций нашего времени, — так же, как Павел считал необходимым показать коринфской церкви всю пустоту и безумие современного ему мышления.
Раскрывая безумную пустоту мудрости мира, Павел вовсе не намеревался недооценивать ее значения и влияния. Особенность такой мудрости заключается в том, что она может лишить слово о кресте его силы (1:17). Такова мера ее угрозы благовестию и церкви. Следовательно, мы имеем дело не с чем-то второстепенным или поверхностным, а с хитрым врагом, поражающим наше благовестие в самое сердце. Если мы не сможем определить его и изолировать, наше благовестие станет ничтожным и пустым.
Павел вполне допускает, что такая мудрость может быть действенной. В ст. 17−21 он использует четыре фразы, объясняющие его точку зрения: такая мудрость «красноречива» («премудрость слова», 17), «разумна» (19), но так как это всего лишь слова (20), она совершенно ничего не дает, когда речь заходит об основных человеческих потребностях и желаниях (21).
Слово разумный (19) в действительности встречается в цитате из Книги Пророка Исаии (Ис 29:14). Контекст этого отрывка описывает ситуацию, возникшую в жизни Иудейского царства в VIII в. до н. э. Люди думали, строили планы и действовали, совершенно не признавая реальности (не говоря уже об актуальности) трансцендентного Бога, способного серьезно повлиять на ситуацию здесь и сейчас. В своей разумности они полагались на чисто человеческую изобретательность и находчивость. Христиане, как и неверующие, порой в избытке обладают такой разумной мудростью.
Один из признаков чисто человеческой мудрости — стремление полагаться на красноречивое, с виду убедительное высказывание, полное многословия. Шведский режиссер Ингмар Бергман однажды заметил: «Если Бог умер, тогда христиане просто занимаются болтовней». Сам Иисус ясно предостерегал против религии, которая выражена ортодоксальным языком, но не приводит к изменению образа жизни (ср.: Мф 7:21; Лк 6:46). Павел знал цену убедительного аргумента: возвещая о Христе в Коринфе, он «говорил» в синагоге неделю за неделей и «убеждал Иудеев и Еллинов» (Деян 18:4). Однако он не считал, что убедительная речь сама по себе может способствовать рождению веры в Иисуса и знанию о Боге, преображающем жизнь.
Энергичным христианским руководителям, наподобие Тимофея и Тита, Павел внушал мысль о тщетности и опасности бесконечных словопрений. Подробности обычаев, осуждаемых Павлом в его Пастырских посланиях, остаются неясными, но основной импульс очевиден: Павел ожидает преображения жизни, свидетельства веры, любви и святости. Он выступает против любого многословия, которое с виду полно религиозного содержания, но на самом деле оказывается «баснями», «родословиями бесконечными», «пустословием», «словопрением», «распрями», «глупыми состязаниями». Его совет можно выразить кратко: «Удаляйся (от них)» (ср.: 1Тим 1:3−7; 1Тим 4:6−7; 2Тим 2:14 и дал.; Тит 3:8−11).
Таким образом, как по содержанию, так и по форме мудрость мира создает угрозу для «слова о кресте». Павел, вероятно, не стремился к тому, чтобы отвергнуть все знание, мудрость и философию нехристианского мира (хотя в Первом послании к Коринфянам он таких чувств не выражает). Он, вероятно, признавал их заслуги в строго определенных и существенных рамках. Такая мудрость действительно может многое совершить, произвести впечатление на многих людей, оказать сильное воздействие и принести большую известность — однако она никогда не насытит голодную душу прощением и миром с Богом. Томас Элиот писал:
Все наше знание приближает нас к неведению, Все наше неведение приближает нас к смерти, Однако близость к смерти — это не близость к Богу. Где наша жизнь, которую мы прожили?
Существуют некоторые особенности и границы мирской мудрости. В этом отрывке (1:18 — 2:16) Павел раскрывает Божью мудрость в трех аспектах — слово о кресте (1:18−25), о путях Божьих (1:26−31) и о служении Духа (2:1−16). Вряд ли можно назвать случайностью тот факт, что они имеют троичную структуру: в гл 2 учение Павла имеет явно выраженное тринитарное содержание.
1. Слово о кресте (1:18−25)
Важно отметить, что Павел акцентирует внимание на слове (18) и проповеди (21 и 23). Как бы он ни осуждал и ни отвергал человеческую мудрость, он страстно верит в разумную природу явленной Богом мудрости. Истина и Божье слово — не только Сам Иисус: Павел ясно пишет о возвещении Божьей мудрости «словами... изученными от Духа Святого» (2:13). Ни проповедь, ни восприятие этой вести не могут осуществляться одними лишь человеческими возможностями, однако тем самым мы не должны снимать с себя обязанности проповедовать Евангелие как богооткровенными словами, так и «изученными от Духа».
Мудрость Божья — в слове о кресте (18)1. В параллельной фразе из 1:23 (мы проповедуем Христа распятого) подчеркивается содержание этой мудрости. Слово «крест» часто используется в довольно неопределенном смысле, без акцента на том факте, что на этой римской виселице был повешен конкретный Человек. Божья мудрость становится зримой в Мессии, повешенном на дереве. Для иудеев это соблазн (камень преткновения), вопиющее оскорбление их чувств (греч. skandalon), так как «проклят... всякий повешенный на дереве» (Втор 21:23; ср.: Гал 3:13−14). Разве может всепобеждающий Мессия, Тот, Кому надлежит прийти, закончить Свои дни на дереве? Одно это доказывает, что Он — не Мессия. В этой вести нет никакой мудрости — полный абсурд. Однако Павел утверждает: «Мы проповедуем Христа, Помазанника, Мессию, распятого». Неверующим иудеям и грекам это может показаться полным абсурдом, безумием, глупостью, и это подчеркивает, что они — среди погибающих (18).
Если иудеи хотят чудес (знамений), то греки постоянно ищут мудрости (22); однако до тех пор, пока они не перестанут полагаться на свою проницательность и разумение, они не смогут постичь Божью мудрость в Иисусе Христе. То, что Сыну Божьему суждено было родиться в образе человека, возмужать, оставаясь в безвестности, ходить по земле, творя добро и исцеляя от болезней, а затем предать Свою жизнь в руки беспринципных людей и умереть на кресте, уподобившись обычному преступнику, — все это явно противоречит человеческой мудрости и пониманию.
Пока греки будут настаивать на том, что истину надо изучать в соответствии с основными понятиями, они будут ходить по кругу, двигаться по спирали, которая, в конечном счете, ведет к гибели. Слово погибать (18) означает: «окончательное уничтожение не только в смысле прекращения физического существования, но скорее в смысле вечного погружения в ад, обреченность на смерть, в описании которой используются такие слова, как „гнев и ярость, горе и мука”».
Возникает ключевой вопрос: чего хотят иудей и грек — спасения или погибели? Станет ли первый по-прежнему настаивать на убедительных знамениях, вместо того чтобы просить о спасении? Будет ли второй погибать в поисках истины, вместо того чтобы признать, что ему нужен спаситель? Именно к этому чувству «вечности в душе человека» и обращает Бог слово о кресте.
Льюис писал: «Да, невелика честь быть последним прибежищем, собственно — альтернативой аду, но Бог на это идет. Ведь надо во что бы то ни стало разрушить иллюзию самодостаточности, и Бог разрушает ее грубым страхом геенны, ее вечного огня, или страхом земных страданий, не стыдясь умаления Своей славы. Я назвал это смирением, потому что не всякий захочет стать последним прибежищем. Будь Господь горд, Он не пожелал бы такой любви; но Он не горд. Он согласен получить нас даже тогда, когда мы ясно показали, что все на свете нам дороже Него, и пришли к Нему лишь „за неимением лучшего”».
Человеческая мудрость, мудрость, которую постоянно ищут греки, не позволит, чтобы проблемы, связанные с совестью, потребностью в спасении, возможностью вечной гибели и полного смирения, привели их к Богу и познанию Его, заставили стать на колени и сказать: «Господи, спаси нас». Бог Сам сделал Себя неведомым для человеческой мудрости и непознаваемым ею. Он раскрыл Себя в распятом Мессии. Он решил спасти от вечной гибели не тех, кто обладает какой-то особой мудростью или совершает добрые дела в полную меру своих способностей, а верующих (21) в распятого Христа. В этом смысле Бог действительно погубил «мудрость мудрецов» (19).
Когда кто-то, будьте иудей или грек, склоняется перед Иисусом Христом как Господом, он начинает ощущать Божью силу спасения (18). Подобно тому, как прежде он безнадежно падал вниз, снижаясь по спирали греха и смерти, теперь он чувствует, как свыше нарастает Божий призыв в Иисусе Христе (24). Здесь важно подчеркнуть, что Бог не спорит с теми, кто спорит с Ним. Божий ответ на всякую человеческую мудрость — действовать в силе (греч. dynamis, куда восходит и наше слово «динамит»): таким образом, самая лучшая апология Евангелия — спасаемые (18), дающие ответ на слово о кресте. Эта мудрость может казаться безумием или слабостью, но она гораздо глубже и сильнее всего, что может предложить мудрость мира (25).
Итак, каким бы разумным и осмысленным ни было «слово о кресте», нам нельзя поддаваться соблазну отвечать на доводы мирской мудрости одними лишь словами, даже «словами, изученными от Духа Святого». Самый убедительный ответ — Божья сила спасения и преображения людей: Христос, Божья сила и Божья премудрость (24), так как Бог сделал Его «премудростью... праведностью и освящением и искуплением» (1:30).
2. Пути Божьи (1:26−31)
«Благоугодно было Богу... спасти верующих» (21). Итак, Бог избрал к спасению от погибели достаточно смиренных людей, которые доверили Ему свои жизни (в прошлом, в настоящем и в будущем), положившись на «Иисуса Христа, и притом распятого»: этих верующих Он призвал стать причастниками «Божеского естества» (ср.: 2Пет 1:3−4).
Мы со всей очевидностью познаем мудрость Божью, пути ее действия: Он спасает тех, кто верит, а не тех, кто мудр или умен, и тем самым выражает Свое отношение к человеческой гордыне. «Бог гордым противится» (1Пет 5:5), Его замысел — в том, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом (29; ср.: Ис 2:11−17). Полагающиеся на собственную мудрость и интуицию могут продолжать поступать так, но не в присутствии Бога: этим они отчуждают себя от Него. В намерения Божьи входит свести на нет человеческую гордыню, поэтому Он стремится показать всю ее пустоту и тщетность.
Он совершает это и в Коринфе: Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее (27−28). Новые жизнь и любовь, чистота и мир, надежда и счастье со всей очевидностью проявились в христианском братстве в Коринфе — и более нигде в этом развратном городе. И их было не много... мудрых по плоти, немного сильных, немного благородных (26). Люди благородного происхождения (философы, дельцы и землевладельцы, а также те, кто стоял у власти), за редким исключением (то есть их было немного), отсутствовали в коринфской церкви.
Коринф в этом отношении не особенно отличался от других городов, поскольку христианство стремительно распространялось среди низших слоев общества в Средиземноморском регионе, и этот факт (в классовом сознании греческого и римского общества) отчасти был сам по себе оскорбительным для высших слоев. Были обращены, спасены и изменены люди, находившиеся на самом дне общества. Бог «снял накипь», призвав самых никчемных людей и сделав из них царей и священников в Своем Царстве (ср.: Откр 5:9−10). Это было как раз то, о чем сказал Иисус, заявляя о Своем служении: «Он помазал Меня благовествовать нищим и...исцелять сокрушенных сердцем» (ср.: Лк 4:18 и дал.). Таков метод Бога, в этом — Его мудрость, действенная сила Евангелия.
Используя такие методы, Бог перевернул ложные концепции, бытующие в мире, то есть представления о том, что для Него важны мудрость, хорошее воспитание и образование, дар красноречия, природная одаренность, богатство, власть и влияние. Эти представления с трудом изживаются даже в христианской церкви. Они господствовали в Коринфе того времени, они затмевают славу Божью и поныне. Иаков язвительно обличал христиан, придерживавшихся таких взглядов (Иак 2:1−9), иллюстрируя это на примере поведения влиятельных людей в церковном собрании.
К нам, как к христианам, обращен призыв смириться и покориться Богу (ср.: 1Пет 5:6). Но если нам недостает для этого мудрости, Бог всегда поможет достигнуть смирения даже таким людям, по отношению к которым это кажется невероятным. Таковы полные любви свершения нашего мудрого Бога. Здесь, как нигде, уместны стихи из Книги Пророка Исаии (Ис 55:8−9): «Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших».
Контекст этих слов из Книги Пророка Исаии перекликается сданным разделом Первого послания к Коринфянам еще и потому, что предыдущие два стиха описывают свободное и щедрое прощение тем, кто ищет Господа повсюду, где Его можно найти, кто призывает Его, когда Он близко. Это всецелое и вечное принятие кающегося грешника, который взывает к Богу о спасении, совершенно чуждо мирской мудрости и способу мышления человеческих существ. Человеческий ход мыслей всегда подразумевает необходимость на пути спасения приложения собственных усилий, совершения добрых поступков, мудрых речей. Путь Господень предполагает следующую весть: «...ищите Господа... призывайте Господа... обращайтесь к Господу, к Богу нашему, ибо Он многомилостив и дарует прощение в изобилии».
Хвалящийся хвались Господом (31). Это цитата из Книги Пророка Иеремии, отрывка, который особенно подходит к рассматриваемой ситуации: «Так говорит Господь: да не хвалится мудрый мудростью своею, да не хвалится сильный силою своею, да не хвалится богатый богатством своим. Но хвалящийся хвались тем, что разумеет и знает Меня, что Я — Господь, творящий милость, суд и правду на земле; ибо только это благоугодно Мне, говорит Господь» (Иер 9:23−24).
Комментарии Дейвида Прайера на 1 послание Коринфянам, 1 глава. Библия говорит сегодня.
Христианский центр «Мирт».
© 1996−2017. Библия говорит сегодня.