Михей 1 глава

Под редакцией Кулаковых

Толкование Далласской семинарии

I. Послание первое: Суд грядет (главы 1−2)

В этих главах Михеем предсказан Божий суд, как над Израилем, так и над Иудеей. Предсказано им и то, что, в конце концов, народ, избранный Богом, будет Им «восстановлен», чтобы занять в мире особое положение. Откровение, полученное этим пророком, подкреплялось в его сознании обетованиями, которые Бог дал другим выдающимся людям, жившим как прежде Михея, так и в его время. Он знал, что Аврааму Бог обещал множество потомков, которые расселятся на земле Палестины (Быт 12:2; 15:18−21; 17:1−8, 16, 19−20). Через Моисея Он обещал Своему народу удивительные благословения в его земле (Втор 30:1−10).

Давиду Господь сказал, что его «семя» и трон будут утверждены Им навеки (2Цар 7:11 б-16). Как большие, так и малые пророки, тоже и если народу весть утешения: в конечном счете, благословения Отца небесного изольются на него — согласно Его обетованиям. О том, что Господь «восстановит» народ Свой, возвещал и современник Михея — пророк Исаия (к примеру, Ис 65−66).

Сама по себе «тема суда» постоянно возникающая в пророческих книгах, может быть прослежена от книги Второзаконие (главы 27−28), в которой Моисей предупреждал народ, готовый вступить в землю обетованную, об опасностях и искушениях, ожидавших его там. Все так и оказалось, не впустую «остерегал» Моисей евреев: все первое поколение взрослых уже людей, вышедших под его водительством из Египта, умерло в пустыне (исключение составили лишь Халев и Иисус Навин); участь эта постигла их за отказ исполнить повеление Господа — пойти и овладеть землей. Следующему поколению Моисей заявил: перед ними выбор.

Либо они станут исполнять положения завета, данного им Богом, и в этом случае будут счастливо жить в обещанной им земле (Втор 28:1−14), либо они отвергнут завет, и тогда проклятия обрушатся на них в этой земле (скудно она будет плодоносить, и мало в ней будет рождаться людей и скота), и наступит день, когда те, кто готовы войти в нее теперь, будут — в лице своих потомков — изгнаны из нее. «Проклятия», записанные в 28 главе книги Второзаконие, служат как бы «отправной точкой»: начиная от них, значительная часть как повествовательных, так и пророческих писаний Ветхого Завета «концентрируется» на отказе Израиля жить в согласии с установлениями Божьего завета. Михей, наряду с Амосом, особо подчеркивает, что еврейское сообщество страдает от социальных бед, корни которых именно в нежелании людей жить по завету (к примеру, Мих 2:1, 8−9; 3:11; 6:11).

А. Вступление (1:1)

Мих 1:1. Слово Господне — фраза обычная в устах пророков, но важно осмыслить ее в свете откровений, сообщавшихся Богом Его народу. Дело в том, что Господь хотел разумной (осмысленной) реакции Израиля на то, что Он открывал ему, и практических выводов с его стороны из того, что ему «сообщалось». Ведь религиозное мировоззрение, которое Бог «прививал» Своему народу, в корне отличалось от такового у язычников, исповедовавших так называемые «естественные» религии, или «религии плодородия», целиком основанные на чувственном (а не на осмысленном) восприятии (опыте).

Заметим, что при более точном переводе с еврейского «Слово… которое открыто ему», звучит как «Слово… которое он видел» (подразумевается «умственное», духовное виденье).

Самария и Иерусалим, очевидно, представляли в видениях Михея все 12 колен Израилевых. Пророк обличал зло, которое поразило народ в целом. Но Северное царство задолго до Южного отклонилось от путей завета, данного народу через Моисея, а Иудея как бы последовала дурному примеру своих братьев и сестер на севере. Потому о Самарии пророк, живший в Иудее, и говорит прежде чем о Иерусалиме, что суду прежде предстояло подвергнуться Северному царству.

По поводу города Морасфы, из которого Михей был родом, во Вступлении к толкованиям.

В связи с царствованиями, перечисленными в стихе 1, надо сказать, что хотя Михей пророчествовал как о Южном, так и о Северном царствах, цари здесь названы лишь иудейские потому, как полагают, что цари израильские (северные) не входили в родословную Давида. Даты царствований упомянутых царей позволяют сделать вывод, что служение Михея приходилось на 2-ую половину 8-го и на начало 7-го века (до Р. Х.). (Но обычно богословы считают, что служение этого пророка завершилось в начале царствования Езекии — где-то около 700 года до Р. Х.)

Б. Предсказание суда (1:2−7)

Мих 1:2. Слушать Господь, устами Михея, призывает все народы и всю землю (все, что наполняет ее, относится к людям); Он как бы приглашает их в своего рода космический суд, где Он Сам станет свидетельствовать против грешного Своего народа (слово вас относится к Израилю).

Во фразе из святого храма Своего одни склонны видеть указание на небесное жилище Господа, но другие полагают, что здесь подразумевается именно храм — как аллегорическое место «судебного разбирательства», и вот по каким соображениям. Это было «выбором» Бога (Которого «не вместит и небо небес» — 3Цар 8:27) «локализовать» Свое присутствие сначала в скинии, а позднее в храме — над крышкой ковчега завета.

В ковчеге хранились, как известно, скрижали с Десятью заповедями, являвшими собой часть Божиего слова, обращенного к людям. На израильтян налагалась ответственность жить в согласии с этим словом. Закон о жертвоприношениях и храм составляли ядро «системы завета». Отсюда, возможно, и возникает эта аллегория: Господь будет говорить из святого храма Своего, другими словами, Он будет судить Свой народ на основании Моисеева завета, предоставлявшего Ему это право (Втор 28).

Мих 1:3−4. Эти стихи продолжают стих 2 («раскрывая» его, что подчеркнуто союзом ибо). Слово вот говорит, что «сошествие» Бога с небес (от места Своего) близко. Он низойдет, чтобы судить Северное царство (Самарию) — стих 5. Пророк зримо представляет Господа как бы грядущим — в сошествии Его на землю — по горным вершинам. Заметим, однако, что высоты земли могут иметь здесь и второй смысл — языческих высот, где приносились жертвы идолам: Бог попирает их. Метафоры, взятые из жизни природы (стих 4), выражают силу Господа, не знающую себе равных: горы растают под действием ее, а долины распадутся.

Мих 1:5. Все это — за нечестие Иакова, за грех дома Израилева. Тут Иаков и Израиль — синонимы (как и в 2:12), обозначающие еврейский народ в целом. Однако в первом вопросе, который звучит в этом стихе (1:5), под «Иаковом», по-видимому, подразумевается Северное царство; в 7:20 речь идет о патриархе Иакове. Порой термины «Иаков» и дом Израилев обозначают у Михея, опять-таки, будучи синонимами, только Иудею, Южное царство, как это следует из смысла 3:1, 8−12.

Во второй части стиха 5 содержится та мысль, что, будучи наихудшими, грехи столичных жителей (т. е. самарян и иерусалимлян), как бы стали источником и одновременно прообразом всех тех грехов, что губят оба народа. Крупные города, извечно являющиеся «вместилищем пороков» в самых безобразных их проявлениях, не задают ли тон в жизни того и другого народа?

Последние две фразы в стихе 5 правильнее читать в том смысле (и сказанным выше это подтверждается), что Иерусалим-то и являет собой высоты Иудеи (другими словами, воплощение ее грехов). Ибо «высоты» (возвышенные места), как уже неоднократно говорилось, часто были местом языческого богопоклонения (возможно, в глазах идолопоклонников они символизировали их «приближение» к «богам»). Прежде чем царь Давид устроил центральное святилище в Иерусалиме, евреи поклонялись Господу у жертвенников, которые сооружались по всей земле израильской.

Но после того, как Иерусалим стал местом одного святилища, им вменено было ходить для богопоклонения в столицу. Однако очень многие из них «соблазнились» примером язычников, поклонявшихся своим богам «на всяком высоком месте». И переняли их практику: даже и Иегове они стали (точнее, продолжали) поклоняться по-язычески. Причем делали это даже в пределах Иерусалима. Вот почему Михей саркастически называет столицу Южного царства как бы «главной высотой» его.

Мих 1:6. Первым суд Божий постигнет Северное царство (стихи 6−7); после него ему подвергнется Иудея (стихи 9−16). По слову Михея Самария превратится в груду камней, что с холма, на котором она стоит, будут сброшены в долину. Под «основанием» Самарии, вероятно, понимались фундаменты ее домов, которые «будут обнажены» (так как стены рухнут). На самом месте города будут разведены виноградники. Надо сказать, что разрушалась Самария неоднократно — не только в близкое к Михею время, т. е. в 722 г. до Р. Х. — после трехлетней осады ее ассирийским царем Саргоном (4Цар 17:1−5).

Многие столетия спустя после 1 Михея Самария, не раз опустошенная и сравненная с землей, вновь превращена была (царем Иродом Великим) в цветущий город, названный Севастией. Но и «обновленная» Самария недолго (в историческом плане) спустя пришла в упадок и мало-помалу превратилась в руины, видеть которые можно и сегодня. На месте ее в нашем веке еще существовала большая деревня Себаст но большая часть территории, где располагался великий в древности город, действительно «отошла» под посевы и виноградники.

Мих 1:7. При разрушении Самарии будут разбиты и все истуканы ее. Все, что касается «любодейных даров» в этом стихе, требует особого объяснения. «Любодеянию» Господь, как известно, уподоблял служение евреев языческим идолам — ведь народ Израиля был связан узами завета («брачными узами») с Ним и, обращаясь к языческим богам, совершал духовное «прелюбодеяние». Здесь, однако, подразумевается и нечто вполне конкретное.

Дело в том, что при языческих святилищах, где приносились жертвы богам и богиням плодородия, жили блудницы: и близость с ними, которую имели все почитатели «ваалов и астарт» являлась частью «священного» культа. Полагавшееся им вознаграждение и названо «любодейными дарами». Самария устраивала «истуканов» из любодейных даров в том смысле, что блудницы, по всей видимости, возвращали полученные ими деньги святилищу (как собственный «дар» и, возможно, в уплату за свое проживание там).

Трудна последняя фраза стиха 7, и понимают ее по-разному. Вот одно из объяснений: попав в ассирийский плен, израильтяне, утратив контакты с Иеговой и Его покровительство, вынуждены будут продолжать свой духовный блуд с чужеземными богами.

В. Плач Михея (1:8−16)

В этих стихах Михей не раз прибегает к «игре слов», призывая несколько городов Иудеи оплакать Самарию и самих себя, потому что и они познают ужас ассирийского вторжения.

Мих 1:8−9. Михей готов оплакать Северное царство уже теперь — тем более что в снизошедшем на него прозрении воспринимает беду, приближающуюся к Самарии, как знак грядущего поражения Иуды (стих 9). Образ «ограбленного и обнаженного» имеет тут двойной смысл: пророк подразумевает «атрибуты» траура, сопутствовавшие выражению всякой скорби, но, кроме того, сам готов уподобиться будущим пленникам, которые пойдут в изгнание босыми, почти обнаженными, ограбленными (сравните с Ис 3:23; 20:1−4).

Вой шакалов напоминает человеческие рыдания; напоминают плач человека и звуки, издаваемые по ночам страусами.

«Воротами народа своего» Михей называет Иерусалим по причине особых места и роли его в истории Южного царства. Взятие врагами ворот осаждаемого города означало победу над ним. Так и поражение, которое в видении пророка уже дошло до… Иерусалима (пророческое прошедшее), знаменовало для него гибель всей Иудеи.

Мих 1:10. Здесь и далее пророк прибегает к образам, сменяющим друг друга, и к тонкой игре слов; его современникам и согражданам они были вполне понятны, но для нашего понимания представляют немалые трудности. Первая фраза стиха — Не объявляйте об этом в Гефе (и далее) — подобна произнесенной царем Давидом (2Цар 1:20). Давид не хотел, чтобы филистимляне радовались гибели Саула. Схожим чувством движим и Михей: он не хочет, чтобы жители этого враждебного евреям филистимского города злорадствовали, узнав про нападение ассирийцев на Иудею.

Да не будет и «громкого плача» в Гефе (очевидно, плача живших там иудеев), который услышали бы те, которых он порадует. В еврейском тексте все это имеет особую поэтическую «напевность» в силу созвучия слов «Геф» и «извещать, объявлять». Игра слов присутствует и в последней фразе стиха: город (селение) Офра находился на территории Вениамина, близ Вефиля; в евр. тексте стоит «Бет Офра», что значит «дом пыли». Пророк призывает жителей этого города «покрыть себя пеплом (пылью»), в знак траура.

Мих 1:11−12. Некоторые города и селения, перечисленные Михеем, отождествляются исследователями с известными им названиями (по крайней мере, предположительно: например, Шафир с Шамиром, упоминаемом в Ис Н. 15:48). Описывая бедствие, грядущее на Иудею, пророк «выбирает» именно их, руководясь «филологическими соображениями», ради игры слов. Так, Шафир означает «прекрасный», «приятный». И, вот, прекрасным жительницам «приятного» города предлагается переселяться «срамно обнаженными» в ассирийский плен.

Цаан (Ценан в Нав 15:37) имеет тот же корень, что глагол «уходить», «убегать», но — не убежит (от беды) живущая в Цаане. Ецель (вероятно, то же, что Асил в Зах 14:5; находился, как предполагают, близ Иерусалима) означает «ближайший дом»; укрыться в нем беглецам, однако, не удастся, потому что и в селении Ецель будут плач и скорбь. Марофа значит по-еврейски «горечь», «горе». Жительница этого города представляет всех его жителей. Но начало стиха 12 читается и понимается исследователями по-разному.

При синодальном прочтении фраза может означать, что жители Марофы будут горевать о потерянном имуществе (о своем добре). Однако читают ее и по-другому. В англ. Библиях (в частности) первая фраза стиха переведена как «ждет добра». Ждет ли «горькая» («Марофа») «добра» (помощи) из Иерусалима? Напрасно, ибо Господь посылает бедствие… к воротам его (сравните со стихом 9).

Мих 1:13. Лахис — город, который часто упоминается в Библии. В месте, называемом Ум-Лахис (в 20 км к северо-востоку от Газы) — все, что осталось от этого некогда знаменитого города: груда развалин с остатками многочисленных водоемов.

Древний Лахис славился, помимо всего прочего, своими лошадьми (высказывалось предположение, что он был одним из так называемых «колесничных городов» при царе Соломоне; 3Цар 10:26). По-еврейски название этого города могло означать «упряжку» (коней); отсюда игра слов в первой фразе стиха 13: пророк предлагает жителям Лахиса запрягать быстрых коней, чтобы бежать от ассирийцев; «предложение» его звучит заведомо иронически: не спастись Лахису, который был первым иудейским городом, где возникло идолопоклонство (оно, по всей вероятности, «перешло» туда от израильтян, из Северного царства).

Мих 1:14. Тут обращение не к Лахису, а к «дщери Сионовой», т. е. к Иерусалиму. Словом дары переведено еврейское шилушим, означающее приданое, которое дает за невестой ее отец. О Морешеф-Гефе в начале Вступления к этим толкованиям. Смысл первой фразы стиха в том, что «выдавая за нового господина» (ассирийского царя) один из иудейских городов, Иерусалим (как главный город Иудеи), «даст и приданое» за него. Впрочем, Морешеф-Геф, по-видимому, представляет тут всю Иудею.

Ахзив (что значит «обман») был селением на территории колена Иудина, лежал западнее Иерусалима (Нав 15:44). На смысловом значении «Ахзива» опять-таки построена игра слов: обманом для царей Израилевых (подразумевается, иудейских) он станет в том смысле, что «обманет их надежды» и вместе с другими их городами перейдет во власть чужеземного царя.

Мих 1:15. Стих читается и понимается неодинаково. Мореш (или Мореша — Нав 15:44) значит «наследие» (отсюда игра слов в стихе); находился на территории колена Иудина. Под «жительницей» его подразумеваются все его жители. В город приведен будет наследник (имеется в виду вражеский полководец, который завоюет его). Мореш опять-таки назван как один из городов иудейских. Приведем два прочтения второй фразы стиха, где говорится об Одолламе.

Древний город этот, известный еще из книги Бытие (Быт 38:1, 12, 20), построен был среди скал, изобиловавших пещерами; находился на южной границе Иудеи (Нав 15:35). Во время скитаний будущего царя Давида служил убежищем ему и его спутникам (1Цар 22:1). Славой Израиля, возможно, назван за то, что был для иудеев хорошим оборонительным пунктом (в частности, в войне Маккавеев против сирийского царя Антиоха Епифана — столетия спустя после Михея); мысль здесь та — согласно первому прочтению — что «наследник» (неприятель) дойдет до южной границы страны. Есть и другое прочтение, основанное на том, что с еврейского фраза может быть переведена и так: «до Одоллама дойдет слава Израилева». В таком случае речь может идти о том, что знать Иудеи будет укрываться от врагов в пещерах Одоллама, как некогда укрывался в них царь Давид.

Мих 1:16. Призыв к Иудее оплакать нежно любимых сынов ее, которые будут переселены ассирийцами. В знак скорби евреи, как известно, остригали бороды и даже выбривали волосы на голове. Отсюда это выражение «расширь лысину» (уподобившись «линяющему орлу»). (Правильнее, вероятно, «лысому орлу»)