Бытие 11 Бытие 11 глава

1) Вся же земля была одного языка. Прежде пророк упоминал о Вавилоне вкратце. Теперь же он подробно говорит о происхождении названия этого города и рассказывает воистину достопамятную историю, из которой ясно, какую наглость порой выказывают люди по отношению к Богу и сколь мало разумеют они Его суды. И хотя, на первый взгляд, поступок тех, кто замыслил построить башню, не кажется злодейским, сама насланная Богом кара свидетельствует о том, сколь неугодным было Творцу их дело. Некоторые думают, будто эти люди решили построить башню для того, чтобы, если Бог когда-то вновь захочет истребить землю потопом, эта башня стала убежищем для грешников. Но не вижу, что еще побудило этих толкователей к подобной мысли, кроме их собственного воображения. Слова Моисея ни о чем подобном не говорят. Он указывает лишь на безумное тщеславие строителей башни и их презрение к Богу. «Построим башню, — говорят эти люди, — высотою до небес, и сделаем себе имя». Отсюда ясен замысел строителей, ясна и цель, которую они преследовали. Как бы ни сложилась их судьба, они хотят увековечить на земле свое имя и строят башню, не интересуясь тем, одобряет ли их предприятие Бог.

Воистину, человеческое тщеславие бесчинствует не только против смертных, но и восстает на Самого Бога. Строительство башни само по себе не было серьезным проступком. Но желание воздвигнуть себе памятник на все века отдает необузданной гордостью и пренебрежением к Богу. Отсюда и возникла басня об исполинах. Поэты выдумали, будто, чтобы добраться до неба и свергнуть оттуда Юпитера, эти исполины вырвали из земли горы и свалили их в одну кучу. И аллегория эта вполне отображает порицаемый здесь Моисеем нечестивый замысел. Ведь как только смертные, забыв о своей ничтожности, ставят себя слишком высоко, они, подобно исполинам, объявляют Богу войну. Конечно, на словах они не признают своего бунтарства. Но всякий преступающий предписанные ему пределы неизбежно восстает на своего Создателя.

Что же касается времени строительства башни, то сохранился фрагмент книги Бероса (если вообще Бероса можно считать автором подобного баснословия), где среди прочего сказано о начале ее строительства спустя сто тридцать лет после окончания потопа. Впрочем, хотя авторитет у этого свидетельства не слишком велик, некоторым оно нравится больше преобладающего среди иудеев мнения, согласно которому от потопа до строительства вавилонской башни прошло триста сорок лет. Не более правдоподобно и другое предание иудеев, утверждающих, что строители башни взялись за свое предприятие постольку, поскольку люди распространились тогда очень широко, основали множество колоний, и поэтому, взобравшись на башню, должны были понять, что из-за безудержного размножения им вскоре предстоит расселиться еще дальше. Но это предположение противоречит словам Божиим, благословившим размножение человеческого рода. К тому же сам Моисей, кажется, снимает все вопросы по поводу сроков строительства. Ибо, сказав об Арфаксаде, третьем по порядку потомке Сима, он упоминает о Фалеке, правнуке Арфаксада, во времена которого земные языки разделились. Если сложить приведенные пророком числа, станет ясно, что от потопа до башни прошло всего лишь одно столетие.

Однако отметим: не сказано, что языки разделились сразу же после рождения Фалека, и не указано точных сроков этого разделения. Отметим также, что к числу великих перенесенных Ноем мук добавилась тогда еще одна: он успел услышать о составленном его потомками преступном замысле по строительству башни. Нет сомнения, что лицезрение того, как его дети самоуверенно идут на гибельное для них дело, поразило его сердце великой скорбью. Но Господь продолжал упражнять этого святого мужа даже в глубокой старости, дабы мы, зная о перенесенных Ноем испытаниях, не пали духом от ожидающей нас череды сражений. Если же кому-то больше по душе свидетельство иудеев, то он должен отнести разделение земли к самым первым кочевьям, во время которых люди начали расселяться по разным местам. Однако тогда возникнет противоречие со сказанным в предыдущей главе о царстве Нимрода. Поэтому я придерживаюсь промежуточного мнения, а именно: смешение языков произошло на самом закате дней патриарха Фалека. А прожил он почти двести сорок лет. К тому же предположение о том, что империя Нимрода существовала в течение двух или трех столетий, не такое уж глупое.

И все же я, поскольку это — спорный вопрос, допускаю, что от потопа до строительства башни могло пройти и больше времени. Впрочем словами о том, что на земле был тогда один язык, Моисей, несомненно, восхваляет благодать Божию к людям. Ибо Бог восхотел, чтобы рассеянные повсюду смертные сохраняли узы священного общения и чтобы все они пользовались между собой одним языком. В самом деле, разница языков представляет собой нечто неестественное и чудовищное. Учитывая, что язык — это отпечаток ума, как могут люди, обладающие одинаковым разумом и рожденные для общественной жизни, говорить не на одном языке? Поэтому Моисей и говорит, что этот противоречащий природе порок — нечто привходящее, что он — кара, ниспосланная смертным от Бога за их грехи. Ведь человеческие языки разделились потому, что сами люди нечестиво восстали на Господа. Единство языка должно было бы помочь им блюсти между собой благочестивое согласие. Но упомянутое Моисеем человеческое сборище, наоборот, отпав от правильного богопочитания и сообщества верующих, собралось для того, чтобы объявить Богу войну. Так что разделение языков явилось для этих смертных вполне заслуженным наказанием.

2) Нашли в земле Сеннаар равнину. Из этих слов можно сделать вывод, что Моисей говорит о Нимроде и о подвластном этому Нимроду народе. Ну что ж, согласимся с тем, что именно Нимрод был главным зачинщиком строительства башни, замыслившим ее как устрашающий памятник собственной тирании. Но как же тогда понимать слова Моисея? А ведь он прямо говорит, что строительство башни замыслил не один человек, а многочисленный народ, и что вину за это предприятие нельзя возлагать на кого-то одного.

Сказал каждый ближнему своему. То есть люди взаимно ободряли друг друга к строительству башни. И каждый из них не только прикладывал к общему делу свою руку, но и побуждал к тому же самому своих собратьев.

3) Наделаем кирпичей. Моисей хочет сказать, что смертных побудили взяться за строительство башни не легкость этого предприятия и не связанные с этим предприятием удобства. Напротив, для достижения поставленной цели им предстояло преодолеть множество трудностей. Но от этого их грех только отягчается. Ибо они так утруждают себя этой трудной и тягостной затеей именно потому, что, подобно безумцам, восстают на Бога. Трудности часто заставляют нас отказываться делать даже необходимое. А эти умники, не имея под рукой ни камней, ни цемента, без колебаний берутся за строительство башни, чья вершина будет вздыматься над облаками! Из этих слов понятно, куда может увлечь людей тщеславие, когда они ему потакают. Об этом не умолчал и один из мирских поэтов (Гораций, кн. 1, Од.  3), написавший:

Род смертных, отважно готовый на все,
Ломится запретной дорогой.

И немного ниже:

Для смертных ведь все по плечу,
Их глупость грозит даже небу…

4) Высотою до небес. Это — содержащее гиперболу выражение, в котором строители горделиво воспевают высоту задуманной ими постройки. И сюда же относится следующая фраза: «...сделаем себе имя». Она показывает, что будущее здание не только прикует к себе человеческие взоры как нечто удивительное, но и прославится как великое чудо до самых краев земли. Однако безумие мира как раз и заключается в том, чтобы, пренебрегая небом, искать бессмертие на земле, где все тленно и преходяще. Все усердие строителей направлено лишь на то, чтобы снискать себе славу в этом мире. Но подобную слепую похоть вполне заслуженно высмеивает псалмопевец Давид (Пс 49:7 [в Синодальном переводе Пс 48:7 — Прим. пер.]), особенно если учесть, что опыт (учитель глупцов) так и не вразумляет потомков, знающих о печальной участи предков, и присущая людям слепота перекочевывает из одного века в другой. Известны слова Ювенала: только смерть покажет, сколь хрупки человеческие тела. Но даже смерть не отучает нас от гордыни и не заставляет нас искренне исповедать свое несчастье. Ибо похороны часто проходят с большей помпезностью, чем свадебные торжества.

И все же рассказанная история учит нас тому, что и в жизни, и в смерти полезно оставаться смиренным. Так что далеко немаловажное свойство истинного благоразумия — умение даже в расцвете сил видеть перед собою приучающую к кротости смерть. Ведь каждый желающий возвеличиться на земле, где он досаждает живущим рядом с ним смертным, в конце концов с богохульной дерзостью восстанет на Бога и подобно древним исполинам ринется на штурм неба.

Чтобы не рассеяться случайно. Некоторые переводят: прежде, чем мы рассеемся. Но такой перевод противоречит смыслу сказанного. Строители башни думают о том, как бы подготовиться к ожидающим их в будущем трудностям. Они как бы говорят: когда-то эта местность уже не сможет вместить наш размножившийся народ. Поэтому самое время построить здание, которое навсегда увековечит наше имя, несмотря на то что сами мы расселимся по разным частям света. Но спрашивается: откуда они знали о предстоящем расселении? Некоторые предполагают, что этому их научил Ной, который, видя, что мир вернулся к прежним грехам и преступлениям, пророческим духом предрек грядущее рассеяние его жителей. Эти толкователи думают, что вавилоняне, будучи не в силах прямо восстать на Бога, попытались хотя бы косвенно отвратить от себя возвещенную им Божественную кару. Другие толкователи полагают, что вавилоняне пророчествуют о своей грядущей каре по таинственному внушению Духа Божия, и поэтому не понимают, что говорят. Но все эти толкования натянуты. У нас нет причин относить сказанное строителями к будущему проклятию Божию. Они хорошо знали, что земля создана для проживания, и что она повсюду открывает смертным свои питающие сосцы. Да и само возросшее число этих смертных говорило о том, что вскоре они уже не смогут оставаться в тесных границах своей родины. Поэтому, коль им все равно предстояло переселиться в другие земли, они и захотели, чтобы созданная ими башня все время напоминала миру об их славном происхождении.

5) Сошел Иегова. Затем следует вторая часть истории о вавилонской башне, в которой Моисей учит тому, с какой легкостью Господь обрушил безумные начинания грешников и развеял все их мнимое величие. Нет сомнения, что строители с огромным усердием принялись претворять в жизнь свои замыслы. Бог же, по словам Моисея, раньше делал вид, что не замечает их потуг. Теперь же Он, внезапно смешав языки строивших башню народов и — тем самым — прервав ее строительство, являет миру ясный образчик Своего грозного суда. Ибо Господь, как правило, долго терпит нечестивых. Он не только — как бы спокойно и безучастно — позволяет им строить разные злодейские планы, но и дает этим планам осуществиться, дабы, в конце концов, низвергнуть их авторов в еще более глубокую пропасть. Так что слова Моисея о схождении Божием относятся, скорее, к людям, нежели к Самому Богу, Который, как известно, не меняет Своего местоположения. То есть фразу: «...сошел Господь, чтобы увидеть», — надо понимать так, что именно тогда Бог на деле показал Свое знание происходящих на земле событий.

6) Вот, один народ. По мнению некоторых толкователей, Господь жалуется здесь на упорную человеческую злобу для того, чтобы возбужденная этой жалобой скорбь наконец-то побудила Его к справедливому мщению. И не потому, что Ему Самому присущи какие-то чувства, а для того чтобы научить нас тому, с каким вниманием взирает Он на человеческие дела, тому, что Он не только радеет о спасении верующих, но и подмечает злодеяния нечестивых. Как сказано в Пс 34:7 [в Синодальном переводе Пс 33:8 — Прим. пер.]: Лик Господень на тех, кто делает зло, дабы исчезла с земли память о них. Другие думают, что большее сравнивается в этом отрывке с меньшим. Бог как бы говорит: сейчас людей еще мало, и поэтому у них всего один язык. Но если они даже сейчас решились на такое предприятие, на что же решатся они, когда их будет много и они разделятся на разные народы? Однако, на мой взгляд, в словах Божиих, скорее, присутствует ирония. Бог как бы делает вид, что Ему будет трудно обуздать дерзость строителей башни. Смысл Его слов сводится к вопросу: этот народ спаян одним замыслом и разговаривает на одном языке, как же тогда ему можно помешать? При этом Господь высмеивает глупую самонадеянность вавилонян. Ведь нечестивые, оценивая свои силы, думают, что способны свернуть горы. Слово же «начали» означает здесь решительную попытку, соединенную с великим желанием достигнуть поставленной цели. Таким образом, Бог, как бы уступая напору строителей башни, говорит, что, если их рвение действительно столь велико, прервать начатую ими постройку просто невозможно.

7) Пошли, сойдем. Мы уже говорили о том, что Моисей описывает суть событий, пользуясь гипотипозой. Тем самым, суд Божий предстает перед нами еще более запоминающимся и грозным. Вот и теперь пророк изображает Бога говорящим, что Он без труда разрушит дело, которому с точки зрения людей помешать было невозможно. Смысл Его слов таков: Мне не нужны никакие орудия и приспособления; Я лишь дуну на этих смертных, и они, смешно лопоча на непонятных друг другу языках, разбегутся восвояси. И как люди, собрав огромную армию строителей, захотели с ее помощью взойти на небеса, так и Господь собирает здесь Свои войска, дабы с их помощью обуздать человеческую дерзость. Но спрашивается: о каких именно войсках идет речь? Иудеи думают, что Бог обращается здесь к ангелам. Однако поскольку об ангелах здесь ничего не сказано, и поскольку Бог разговаривает со Своими адресатами как с равными, это толкование следует признать неуместным. Скорее, этот отрывок созвучен со словами, в которых идет речь о сотворении человека и где Господь говорит: «Сотворим человека по образу Нашему». Таким образом, Бог красочно и умело противопоставляет здесь древнему могущественному народу Свою вечную премудрость. Он как бы говорит, что не нуждается во внешних вспомоществованиях, и что у Него достаточно сил в одиночку истребить Своих врагов. Поэтому из этого отрывка разумно вывести, что в единой сущности Божией пребывают Три Лица.

Кроме того, показанный здесь пример Божественного мщения адресован всем без исключения поколениям и векам. Ведь люди в своей нездоровой похоти всегда позволяют себе больше дозволенного. История же эта свидетельствует о том, что Бог неизменно противится дерзким планам и предприятиям смертных. Этот рассказ как бы воочию дает нам увидеть то, о чем говорит Соломон (Притч 21:30): нет совета, нет мудрости, нет силы против Господа. Так что, если нет благословения Божия, исключительно от которого и следует ждать успешного завершения дела, все наши потуги неизбежно закончатся ничем. И поскольку Бог объявляет здесь вечную войну человеческой дерзости, все, за что мы беремся без Его воли, потерпит неудачу, даже если все творения на небе и на земле наперебой будут предлагать нам свои услуги. Впрочем, хотя и сегодня на мире лежит проклятие Божие, сквозь свидетельства Его страшного гнева на человеческую гордыню все же сияет Его воистину чудесная благость. Она заключается в том, что народы, несмотря на свое разноязычие, успешно общаются друг с другом, и особенно в том, что Евангелие Бог обнародовал в мире на всевозможных языках, наделив для этого апостолов даром знания разнообразных языков. Потому-то в единстве веры и собрались теперь народы, которые раньше были самым жалким образом разобщены. В этом смысле и надо понимать слова Исаии о том (Ис 19:18), что в эпоху царства Христова все племена заговорят на языке Ханаана. Ведь даже если речь их и отличается по звучанию, они говорят одно и то же, когда взывают к Богу: Авва, Отче.

8) И рассеял их Иегова. Люди и раньше успели рассеяться по земле. И это рассеяние нельзя считать наказанием, поскольку оно было вызвано благословением Божиим и Его милостью. Однако тех, кого прежде Господь с почетом расселял по разным землям, Он разгоняет теперь с позором, разбрасывая их повсюду, как куски расчлененного тела. Таким образом, здесь говорится не просто о рассеянии людей по земле, в результате которого каждый ее уголок получил своих возделывателей и обитателей, а об их насильственном разгоне, поскольку именно тогда были разорваны главные связывающие их между собою узы.

9) Посему дал имя ему: Вавилон. Вот чего добились смертные в своем тщеславном стремлении сделать себе имя. Они надеялись на то, что навеки сумеют запечатлеть в построенной ими башне свое славное происхождение. Бог же не только не дал их надеждам сбыться, но и заклеймил их позором, сделав строителей башни навеки ненавистными из-за кары, павшей по их вине на весь человеческий род. Так что они действительно сделали себе имя, но вовсе не то, которое хотели. Вот как Господь обратил в позор превозношение тех, кто приписывал себе больше, нежели им подобало. Эти слова также опровергают заблуждение некоторых ученых, производящих слово «Вавилон» от имени божества Бела.

10) Вот поколения Сима. В предыдущей главе Моисей уже говорил о потомках Сима, но говорил вкратце. Теперь же он приводит длинный перечень их имен, дабы мы хотя бы отчасти знали историю мироздания. Ведь если бы у нас не было этого краткого исторического описания, сегодня люди не ведали бы о том, сколько времени прошло от потопа до того дня, в который Господь заключил завет с Аврамом. Кроме того, отметим, что Бог, увязав хронологию мира с потомками Сима, тем самым оказывает им великую честь, подобно тому, как историки надписывают свои анналы именами консулов или царей. Причем Бог проявляет уважение не столько к достоинству и заслугам семьи Сима, сколько к Своему незаслуженному этим патриархом усыновлению. Ведь (как мы вскоре узнаем) большинство потомков Сима все-таки отпало от истинного богопочитания. Поэтому сами по себе потомки Сима были достойны не только того, чтобы Бог их обесчестил, но и того, чтобы Он истребил их с лица земли. Впрочем для Бога настолько важно Его избрание, посредством которого Он отделил эту семью от остальных народов, что Он не мог позволить этому избранию оказаться тщетным из-за человеческих грехов. Поэтому из многих сыновей Сима Бог избирает одного Арфаксада, из сыновей Арфаксада — одного Салу, из сыновей Салы — одного Евера, и так далее, до рождения Аврама, призвание которого должно считаться истинным обновлением Церкви Божией.

Что же касается остальных потомков Сима, то они, вероятно, уклонились в нечестивые суеверия еще в древние времена. Слыша, как Господь упрекает иудеев за то, что их отцы Фарра и Нахор служили чужим богам (Нав 24:2), и зная, что дом Сима, в котором родились эти отцы, был особым святилищем Божиим, где должна была процветать истинная религия, что мы можем подумать о судьбе других потомков Сима, которых Бог изначально обошел Своим избранием? От этого становится еще очевиднее как чудовищная порочность человеческой природы, так и ее несгибаемое ожесточение. Тогда еще жил Ной и его дети — непосредственные свидетели потопа. Поэтому их рассказ о потопе должен был внушить потомкам Сима такой же страх, как если бы они сами лицезрели это достопамятное мщение Божие. С младенчества потомки Сима впитали в себя знание о том, какого почитания требует от них Бог, с каким почтением надо повиноваться Его Слову, и сколь страшное наказание ожидает тех, кто нарушает установленный Богом порядок. И все это не смогло удержать их от греховности и суеты.

Также нет сомнений в том, что святой Ной в силу своего особого рвения и героического мужества всеми возможными способами сражался за славу Божию, в том, что он сурово порицал и «метал молнии» в своих вероломно отступивших от Бога внуков. И в то время, как всем его потомкам подобало трепетать от одного его слова, эти потомки, не обращая внимания ни на какие громогласные увещевания, продолжают идти своим греховным путем! Так что пусть именно этот рассказ, а не льстивые умствования софистов, научит нас тому, сколь огромна испорченность человеческой природы. Ведь даже если Ной, Сим и прочие великие учителя человечества, приложив все усилия, так и не смогли помешать нечестию возобладать в этом мире, стоит ли удивляться, если и сегодня похоть мира сего погрязла в нечестивых и извращенных формах культа вопреки всем поучениям, увещеваниям и угрозам. Но также отметим, сколь твердой и несгибаемой оказалась вера этих святых мужей, сколь неистощимым было их терпение, сколь непреклонным стремление к благочестию. Постоянно сражаясь со столькими соблазнами и искушениями, они так и не сошли с правильного пути. Поэтому Лютер справедливо сравнивает невероятные страдания, которые им пришлось испытать, с истинным мученичеством. Ведь, лицезрея отчуждение своих внуков от Бога, они страдали так же, как если бы узрели собственную утробу не только разорванной на части, но и брошенной в клоаку дьявола и в саму преисподнюю.

Итак, когда мир наполняли нечестивые, Бог чудесным образом удержал немногих людей в подчинении Своему Слову и, тем самым, избавил Свою Церковь от окончательной погибели. И хотя мы уже говорили о том, что отец и дед Аврама были богоотступниками, — причем, скорее всего, богоотступниками далеко не первыми, — все же, поскольку Церковь в силу избрания Божия пребывала именно в их семье и кое-какие члены этой семьи и до призвания Аврама правильно почитали Бога, Моисей рисует перед нами непрерывную родословную этого святого мужа и смело включает всех его предков в каталог святых. Отсюда видно, как я уже говорил, сколь драгоценна в глазах Божиих Его Церковь, которую Он, пусть и малочисленную, предпочитает всему остальному миру.

Сим в сто лет. Поскольку Моисей третьим по порядку потомком Сима называет Арфаксада, спрашивается: как мог этот Арфаксад родиться спустя всего два года после потопа? Ответить на этот вопрос несложно: из приведенной Моисеем родословной нельзя точно установить, в какое время родился тот или иной потомок. Ведь того, кто родился позднее, пророк иногда упоминает раньше его предшественников. Другие толкователи отвечают на этот вопрос иначе, утверждая, что рождение третьего сына через два года после потопа вполне возможно. Однако более правилен ответ, приведенный мною выше.

27) Фарра родил Аврама. На мой взгляд, Аврам упоминается среди братьев первым не потому, что родился раньше их всех, а потому, что Моисей, имея в виду цель своего повествования, не утруждал себя вопросом, как расставить сыновей Фарры в правильном порядке. Вполне возможно, что Фарра родил и других сыновей, кроме тех, которых перечисляет пророк. Ведь причина того, что он упоминает лишь о трех из них, совершенно ясна. Моисей приводит имена предков Лота и будущих жен Исаака и Иакова. А теперь скажу о том, почему, на мой взгляд, Аврам не был первородным сыном Фарры. Немного ниже Моисей говорит, что Аран умер на своей родине еще до того, как его отец покинул Халдею и переселился в Харран. Авраму же, когда он вышел из Харрана, чтобы поселиться в Ханаане, было семьдесят пять лет от роду. Причем Моисей прямо указывает на возраст Фарры в момент его смерти. Так вот, если мы представим себе, что Аврам родился на семидесятом году жизни своего отца, надо будет признать, что после ухода Аврама Фарра прожил еще шестьдесят лет, о которых нам ничего не известно.

Предположение Лютера о том, что Бог предал забвению эти годы, чтобы скрыть от нас сроки конца света, надуманно и, кроме того, опровергается надежными доводами. Другие толкователи совершают насилие над текстом и относят слова пророка к исходу Аврама не из Харрана, а из Халдеи. Они думают, что Аврам прожил в Харране вместе со своим отцом целых шестьдесят лет. Но это предположение нелепо. К чему Авраму и Фарре, державшим путь в Ханаан, было так долго задерживаться в Харране? И все же нет нужды пускаться в долгие споры и обсуждения. Ведь Моисей умалчивает, в каком именно возрасте Аврам покинул родину. Он лишь утверждает, что тот поселился в Ханаане на семьдесят пятом году жизни, в то время как его отец умер в возрасте двухсот пяти лет. Разве не следует из этих слов, что Аврам родился на сотом году жизни своего отца? Однако — возразит кто-то — Аврам указан первым в числе сыновей, которых Фарра, по свидетельству пророка, родил в возрасте семидесяти лет. Соглашусь с этим. Однако, как я уже говорил, порядок, в котором перечисляются сыновья, вовсе не указывает на то, в каком порядке они родились. Да и Моисей не говорит о том, в какой точно год своей жизни Фарра родил того или иного сына. Он лишь сообщает нам, какой возраст превысил Фарра, прежде чем у него родились указанные сыновья. Поэтому время рождения Аврама следует устанавливать из другого сопоставления. Ведь пророк приписывает ему семидесятилетний возраст в момент выхода из Харрана. А к этому времени его отец уже успел умереть, прожив двести пять лет. И столь же надежный довод можно почерпнуть из возраста Сары. Ясно, что она была моложе Аврама всего лишь на десять лет. Поэтому, если бы Сара была дочерью его младшего брата, ей было бы ровно столько же лет, сколько и ее отцу. Те же, кто возражает на это, заявляя, что Сара была падчерицей Нахора и стала его дочерью лишь по удочерению, не приводят ничего кроме собственных необоснованных домыслов.

28) И умер Аран. Сказано, что Аран умер при еще живом отце. Значит, после смерти Арана его отец еще прожил некоторое время. Также сказано, что Аран умер на родине, то есть в халдейской местности, называемой Ур. Иудеи превращают название этой местности в имя нарицательное и толкуют эти слова так, будто Аран умер в огне. Будучи дерзкими сочинителями басен, они болтают, будто халдеи бросили Арана и его брата Аврама в огонь за то, что те избегали идолопоклонства. Причем Аврама в этой ситуации спасла его несгибаемая вера. Но в двадцать четвертой главе своей книги Иисус Навин, которого я уже цитировал, ясно говорит, что вся семья Фарры погрязла в суевериях не меньше других жителей Халдеи. Соглашусь с тем, что слово «Ур» происходит от существительного «огонь», поскольку названия часто даются городам, исходя из их местоположения или из связанных с ними событий. Значит, вполне возможно, что в этом городе хранился священный огонь, или что над ним особенно ярко светило солнце. Некоторые считают, что город Ур назван так постольку, поскольку находился в долине. Ведь по-еврейски слово «долина» будет звучать как אורים. Но нам нет нужды утруждаться этим вопросом. Достаточно и того, что Моисей, говоря о родине Аврама, тут же указывает, что этой родиной был Халдейский Ур.

30) А Сара была неплодна. Пророк не только упоминает о том, что у Аврама не было детей. Он приводит и причину этого несчастья: бесплодие его жены, Сары. Тем самым Моисей намекает на то, что лишь великое чудо позволило Авраму родить сына Исаака, о чем мы подробнее расскажем в другом месте. Нет сомнения, что Аврам тяжко страдал от своей бездетности. Он видел, как нечестивые безудержно плодятся, заполоняя собой всю землю. И только он был вынужден жить на свете без потомков. И хотя Аврам еще не знал о своем будущем призвании, на примере его жизни Бог показывает нам, откуда и каким образом возникла Его Церковь, сокрытая тогда в теле Аврама как в иссохшем и безжизненном пне.

31) И взял Фарра Аврама, сына своего. Этот отрывок должен был стать началом следующей главы. Именно здесь Моисей приступает к одной из главных тем своей книги: к рассказу о призвании Аврама. Моисей говорит не только о решении Фарры сменить место проживания, но и о цели, которую он преследовал. Покинув родину, Фарра со своей семьей отправился в путь к далекому Ханаану. А отсюда вывод: Фарра был не столько вождем или зачинщиком переселения в Ханаан, сколько спутником своего сына Аврама. И сказанному не противоречит то обстоятельство, что Моисей — как будто — отводит Фарре главную роль в этом предприятии. Можно было бы подумать, что Аврам вышел из Халдеи не столько повинуясь заповеди Божией, сколько из уважения к своему отцу. Не сомневаюсь в том, что Аврам, увидев, как его отец добровольно повинуется призванию Божию, и сам бы этому призванию повиновался. Поэтому, на первый взгляд, именно Фарре Моисей присваивает честь вести за собой своего сына Аврама. Но возникает трудность. Хорошо известно, что Аврам — прежде чем покинуть родную землю — действительно был призван Богом. О призвании же Фарры Моисей ничего не пишет. Поэтому можно предположить, что Фарре Бог передал Свою волю через его сына Аврама. Ведь данная Авраму заповедь о переселении вовсе не мешала ему сообщить своему отцу Фарре о том, что он покидает его лишь постольку, поскольку ставит послушание Богу выше послушания любому человеку.

Одним словом, из рассказа Моисея вытекают два несомненных утверждения. Первое: Бог призвал Аврама еще до того, как его отец, Фарра, покинул Халдейский Ур. Второе: сам Фарра также преследовал цель добраться до Ханаана, то есть добровольно согласился сопровождать своего сына. Отсюда я делаю вывод, что Фарра вышел из Халдеи незадолго до своей смерти. Смешно предполагать, что он, покинув родину ради переселения в ханаанскую землю, на целых шестьдесят лет застрял в каком-то встретившемся на его пути городе. Более вероятно другое предположение: Фарра, уже тогда будучи глубоким стариком, вскоре после выхода из Халдеи тяжко заболел и умер. Хотя, возможно, что Бог на какое-то время продлил ему жизнь. Ведь, по словам Моисея, Фарра все-таки успел пожить в Харране. Но из последующего изложения мы узнаём, что задержка в Харране не была продолжительной. Ведь Аврам вышел из Харрана на семьдесят пятом году жизни. То есть он пришел туда уже в преклонном возрасте, прожив много лет в бездетном браке. Добавим также, что город, который евреи называют Харран, по мнению всех ученых расположен в Месопотамии. Лукан же, помещая этот город в Ассирии, поступает, скорее, как поэт, нежели как историк. Добавим, что Харран также знаменит тем, что именно у его стен погиб полководец Красс и потерпело поражение возглавляемое им римское войско.