9. СЕДЬМАЯ ПЕЧАТЬ: «САМОЕ ЛУЧШЕЕ — БЕЗМОЛВИЕ» (8:1)
Печать 6 показала нам конец истории; и хотя мы поняли, что не всегда можно поставить знак равенства между последовательностью видений Иоанна и последовательностью изображенных в них исторических событий, все-таки трудно себе представить, что печать 7 показывает нам нечто иное, чем события, которые последуют за концом нашей истории. Однако, когда печать 7 снимается, наступает безмолвие. Это безмолвие служит подтверждением нашего толкования сцены 2. Ибо в этой сцене Бог открывает Иоанну, что предстоит пережить Церкви в этом мире; поэтому естественно, что на данный момент Богу нечего сказать о том, что будет после конца света. Это и есть седьмая печать; то есть, существует иной, грядущий мир; но откровения относительно этого грядущего мира будут даны в дальнейших сценах.
А нам тем временем следу ет твердо запомнить: до тех пор пока существует этот мир, Церкви не следует рассчитывать на то, что ее минуют беды и несчастья, общие для всего человечества; но Бог по-прежнему на престоле, Христос по-прежнему в центре всего, и Его люди не могут погибнуть.
Итак, воцаряется получасовое молчание. По сравнению с историей и вечностью, полчаса — это ничто. Но в драме, изображающей историю и вечность, — это долгий промежуток. И Иоанн может размышлять над сценой 2, пока она не закончится и не начнется сцена 3.
8:2 — 11:18 СЦЕНА 3: ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ МИРУ
Протрубили семь труб
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ СОБЫТИЙ
После снятия печатей наступает время труб. Или скорее, после того как Иоанн увидел печати, он слышит звуки труб; это не совсем одно и то же. Следующие персонажи, появляющиеся в Откровении, — семь трубящих ангелов. Но символизируют ли они собой последующие события, которые должны произойти в ходе истории человечества? Вопрос о том, соответствует ли порядок видений в Откровении порядку исторических событий, уже был затронут. Но сейчас, если мы хотим понять связь между сценами 2 и 3, его необходимо рассмотреть тщательней.
Исходным пунктом нашего довода является сравнение между двумя описаниями Второго пришествия Христа в конце света. Одно описание дает Он Сам в Своей речи на горе Елеонской (Мф 24:29 и далее); этот отрывок больше всего подходит для нашей цели. Второе мы находим здесь, в Откровении (6:12−17, шестая печать). Объектом нашего исследования станет последовательность событий в Откровении. Мы ее будем сверять с описанием этих событий в Евангелии от Матфея.
Не все комментаторы соглашаются с тем, что здесь говорится о Втором пришествии Христа. Наше собственное мнение основывается на том, что в целом картина, изображенная в Евангелии от Матфея 24:29, носит слишком окончательный и универсальней характер, чтобы символизировать что-либо другое.
Начиная с 6:12−17, порядок в драме таков: (1) Печать 6; (2) предвидение о Церкви, всегда пребывающей в безопасности; (3) печать 7, получасовое безмолвие; (4) семь труб. Но каков хронологический порядок? Мы убедились, что в реальности (2) предшествует”Ш; следовательно, мы не можем считать само собой разумеющимся, что (3) будет непременно предшествовать (4). Раз мы приняли принцип ретроспективы в одном случае, то нельзя отрицать, что он может оказаться уместным и в другом. Так какое же место в последовательности событий занимают трубы?
Мы обращаемся за помощью к Евангелию от Матфея 24 и 25. С момента конца света и прихода Христа (24:29 и далее) мы начинаем воспринимать не то, что дальше скажет Христос, а то, что дальше произойдет. В Его речи далее следует серия предупреждений (24:32 — 25:30). Но в последовательности событий следует Суд и затем — вечность (25:31−46). Таков величественный замысел Христа, и где-то в нем есть место трубам.
а. Раздаются ли их звуки вслед за появлением Христа?
Матфей о трубах не упоминает, и не существует также временного пробела между описанным в Евангелии от Матфея 24:30 (появление Христа) и 25:31 (Суд), где для них нашлось бы место. Если в такой сложной сцене драмы, занимающей практически четыре главы Откровения, действительно показаны события, которые произойдут между появлением Христа и Страшным судом, то кажется странным, что Иисус, излагая Свой замысел, ни словом о них не упомянул. Но можно сказать и еще больше. Явление Христа повлечет за собой тотальное разрушение, в результате чего среди всего прочего померкнет и свет небесных тел. Если солнце, луна и звезды погасли еще при снятии печати 6, то может ли произойти затмение одной их трети, описанное позже (четвертая труба, 8:12)? Из этого мы заключаем, что хотя в видении Иоанна трубы следуют за печатями, но в реальности ход событий не таков.
б. Сопровождают ли их звуки явление Христа?
То есть, являются ли они каким-то образом частью событий, сопровождающих снятие печати 6, и присоединяются ли к событиям, следующим за снятием печати? По Евангелию от Матфея (24) этого сказать нельзя. Более того, мы снова вспоминаем, что там возвращение Христа сопровождается полным крушением мира. Поэтому провозглашаемое трубами частичное разрушение не может следовать за Его пришествием.
Доводы, основанные на умолчании, как правило, плохие доводы. Но не в данном случае. Тот факт, что в отрывке, следующим за этим (Мф 24:29), Христос не упоминает ни о чем, напоминающем трубы, — чрезвычайно существен. Ибо, как уже было сказано, в Евангелии от Матфея 24 и 25 замысел будущего изложен Самим Христом. Он отвечает на два вопроса, заданных Ему учениками (24:3). Сначала они спрашивают: «Когда это будет?» (то есть разрушение Иерусалима, упомянутое Им в 24:2 — вопрос, который в Откровении не затрагивается, поскольку к моменту его написания это событие уже произошло). И второй вопрос: «Какой признак Твоего пришествия и кончины века?» Христос отвечает полно и подробно. Насколько полно, можно судить из самых первых слов: «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас». Пророчество, будущий конец света — можно ли сыскать более благодатную почву для странных теорий, вводящих в заблуждение?
Громогласная труба из Евангелия от Матфея 24:31 никаким образом не связана с трубами в Откровении. Исключение, может быть, составляет труба 7 (Откр 11:15 и далее).
Уже само по себе количество различных толкований Откровения служит наглядной демонстрацией этого. На каждое толкование, хоть чуть-чуть приближающееся к истине, приходится целая дюжина толкований, которые от нее уводят. «Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас». И далее на протяжении двух глав Христос властно излагает Свое собственное учение. Оно специально предназначено для того, чтобы оградить Его учеников от всяческого обмана.
Следовательно, нам нужно остерегаться любой теории о будущем, в которой делаются громоздкие добавления к совершенному по своим пропорциям плану, данному нам Христом. Мы должны относиться с подозрением к любому толкованию, в котором делаются, например, попытки втиснуть четыре главы Откровения между двумя словами в Евангелии от Матфея 24. Не имеет смысла говорить, что Откровение столь же бого-духновенно, как и Евангелие от Матфея, и поэтому столь же авторитетно. Это не имеет отношения к делу. Авторы толкований, находящие в Откровении подробные пророчества, которых нет в Евангелии от Матфея, по сути, клевещут на изложенное в нем учение Христа. За их домыслами стоит предположение, что в этом учении есть недостатки или, по крайней мере, чего-то не хватает, и поэтому оно не в состоянии уберечь учеников от заблуждений.
Так где же в ходе событий, о которых Христос сказал в Своей речи на Елеонской горе, есть место звукам труб?
в. Предшествуют ли их звуки явлению Христа?
В этом случае трубы звучали бы одновременно с событиями, предшествующими снятию печати 6. Сравнение между трубами и печатями подтверждает это. Как их сходство между собой, так и различие указывают на параллельность появления тех и других.
Как печати, так и трубы служат знамением бед и страданий; в обоих случаях первые четыре компонента не столько характеризуют последовательность событий, сколько показывают различные аспекты одной и той же ситуации; пятый компонент отражает не внешние беды, а внутреннюю сущность людей. И наконец, шестой и седьмой компоненты изображают некое окончательное бедствие и то, что следует за ним.
Несходство их заключается в том, что в то время, как пятая печать показывает страдания христиан (6:9), пятая труба показывает страдающий неверующий мир (9:4) (и это делают все трубы, что станет ясным в результате последующего рассмотрения). Как провозгласил Ангел, от голосов последних трех труб будет «горе живущим на земле» (8:13). Бедствия, провозглашенные трубами с первой по шестую сильно напоминают язвы, которыми Бог поразил неверующий Египет (8:7−9, 12; 9:3; и Исх 7:10); и люди, которых мы видим в этих видениях, либо погибают от этих бедствий, либо остаются нераскаявшимися (9:20 и далее); наступление после седьмой трубы Царства Христа для них — «горе», а это может быть только для нераскаявшихся и неверующих людей. Различие между двумя видениями на самом деле только подтверждает их единство. Они как две стороны одной медали. Страдание постигнет мир в целом («мир» в смысле Божьего творения, включая Его Церковь) — сцена 2. Оно также постигнет, по особому Божественному предназначению, «мир» (в другом смысле, в смысле безбожного человеческого общества) — сцена 3.
Одним словом, это две параллельные сцены. Снятие печатей показывает, что будет происходить на протяжении истории, вплоть до возвращения Христа. Отдельно показано, через что придется пройти Церкви. Одновременно с этим начинают звучать трубы.
Они провозглашают события, которые будут происходить вплоть до возвращения Христа, включая и это время. Тем самым они предостерегают неверующий мир. Заметьте, что и речь на Елеонской горе подтверждает это. В ней также за описанием Второго пришествия в Евангелии от Матфея 24:29−31 следуют подробные предупреждения тем, кто доживет до этого момента.
Оглядываясь назад, мы видим, что этот метод описания тоже следует принципу «повторения образцов», на который мы обратили внимание в связи со сценой 1. Отдавая себе отчет, насколько этот принцип неотъемлемо присущ Книге Откровения, а также всей Библии, не следует удивляться, что целые сцены строятся по принципу параллелизма. Нам еще предстоит увидеть, как то же самое повторяется вновь и вновь. В каждой сцене до конца прослеживается ход истории, а затем показываются последующие события. В следующей сцене, драма возвращается к началу и проходит тот же самый путь.
Так возникли два подхода к книге Откровения: «исторический» и «футуристический». Приверженцы исторического подхода считают, что книга представляет собой подробное изложение событий между Первым и Вторым пришествиями Христа: Иоанн, по их мнению, передает предсказание, это «история, написанная заранее». Футуристы тоже считают книгу главным образом предсказательной. Но поскольку они ждут более буквального исполнения пророчеств, то считают, что даже сегодня большая их часть еще не исполнилась. Обоим типам толкования свойственна тенденция нанизывать сцены Откровения, словно бусины, последовательно — предполагать, например, что поскольку в драме трубы следуют за печатями, то и открываемые ими события произойдут в том же порядке.
Мы видели, что это совсем не обязательно. Наше собственное толкование исходит из иного допущения, а именно: нельзя априори принять ту или другую точку зрения. Чтобы решить, как располагаются события: следуют ли друг за другом, или возвращаются назад, чтобы переформулировать сказанное ранее, необходимо подробно рассмотреть все данные. Решение, как правило, можно принять на основании сведений, содержащихся в самой книге. Помочь могут и параллельные места в других частях Писания — в данном случае это речь на Елеонской горе. Все это даст возможность выстроить каркас, в рамках которого все части книги могут быть расположены в относительно простом порядке.
1. СЦЕНА 3 ОТКРЫВАЕТСЯ: БОГ СЛЫШИТ ВОПЛЬ СВОИХ ЛЮДЕЙ (8:2−6)
«С воображаемых углов круглой земли дуют ваши трубы, ангелы», — восклицает Джон Донн. Без сомнения, перед его внутренним взором стояла эта сцена. В последующих строках он связывает ее с последней трубой, которая пробудит мертвых (Мф 24:31; 1Кор 15:52;
1Фес 4:16). Но сама Библия предостерегает нас от излишне поспешных выводов. Трубы могут подавать сигнал о наступлении дня воспоминания (Лев 24:23), или победы (Нав 6:4), или помазания (3Цар 1:34). Звук трубы может означать и предостережение (Иер 4:5 и далее). В первой главе мы слышали трубный звук, но он не разбудил мертвых, а убил живых (1:10, 17). В главе 8 не содержится ничего, что подсказало бы нам, какое из вышеперечисленных значений следует приписывать трубам этой сцены, если вообще надо приписывать какое-нибудь. С нашей стороны будет мудрым не торопиться с суждением.
Гораздо меньше сомнений возникает по поводу жертвенника и фимиама в стихах 3−5. Они формируют одну из связей между предыдущей сценой и этой. Когда была снята печать 5, мы увидели жертвенник со стекающей с него кровью святых. Здесь мы видим жертвенник с возносящимися от него молитвами святых. Храм был устроен так, что для жертв и фимиама предназначались отдельные жертвенники; и, как часто бывает, людям, чтобы понять все грани одной и той же небесной истины, нужно увидеть каждую грань отдельно. Но на небесах жертвенник только один, в нем соединены оба земных жертвенника. Мы уже видели это при снятии печати 5: существуют два вида приношений Богу. Первый — это жизни святых, а второй — их молитвы. Вся сцена 3 строится именно на том, что жертвенник начинает выступать в роли кадильницы с благоуханным курением, символизирующим молитвы Божьих святых. Эта связь заставляет задуматься, но есть три момента, которые практически изгоняют все возможные сомнения по поводу ее существования. Во-первых, трубы 5−7 (а по смыслу также 1−4) призывают горести на «живущих на земле».
И когда снималась пятая печать, святые молились именно о том, чтобы этим «живущим на земле» было воздано по заслугам. Во-вторых, бедствия, последовавшие за трубами 1−5, напоминающие египетские язвы, также напоминают торжественное предисловие из Исхода 3:7 и далее: «И сказал Господь: Я увидел страдание народа Моего в Египте, и услышал вопль его... И иду избавить его». В-третьих, кадильница, с которой огонь изливается на землю, — та же самая кадильница, с которой молитва была вознесена на небеса.
Это может показаться несколько далеким от нормального христианского опыта. В сцене 2 показано, что Церковь будет страдать. Но в то же время она получает заверения, что в итоге будет спасена, и это сомнению не подлежит. Но она не принимает страдания с кротостью. Она требует отмщения тем, кто послужил их причиной. И чтобы мы не воображали, что эта молитва чисто человеческая (а человек под влиянием момента может забыть о божественном повелении молиться за (а не против) гонителей), нам затем показано в сцене 3, что Бог слышит ее и отвечает на нее ужасающе исчерпывающим образом.
Итак, мы вступаем в сцену 3 с двумя вопросами, не получившими ответа. Что возвещают трубы: «победу, рок, жизнь, смерть или что-нибудь еще? И действительно ли кадильница означает, что Божьи люди должны молиться за то, чтобы на мир обрушилась беда?»
2. ПЕРВАЯ ТРУБА: ЗЕМЛЯ ПОРАЖЕНА (8:7)
Всадники сцены 2 никак не вписывались в рамки наших обычных представлений, и мы решили, что они являются символическими фигурами. Однако огненный град слишком легко себе представить в наш атомный век. Поэтому можно испытать искушение увидеть в нем не символ, а реальность. Выдвигались определенные предположения: так как на протяжении девятнадцати столетий такого града никто не знал, то его появление стали считать предзнаменованием конца истории; впервые он появился в наше время, и, следовательно, мы недалеки от конца истории. На самом деле такое рассуждение не выдерживает критики. Люди часто верили, что то или иное крупное событие их времени является осуществлением того или иного пророчества, знаменующего конец мира. Вторжения варваров в пятом веке, наступление рокового 1000-го года, смуты, сопровождавшие Реформацию, лиссабонское землетрясение в 1745 году — каждое из этих событий побуждало некоторых из изучавших Библию говорить: «Теперь, наконец, мы видим буквальное исполнение пророчества; теперь, наконец, Судный день приблизился». Но ни одно из этих заключений не соответствовало истине — по крайней мере, в том смысле, который в них вкладывался.
По этим причинам нам следует противиться искушению истолковывать град как что-то вроде радиоактивных осадков. Есть и еще две причины, чтобы не делать этого. (1) Если правда, что в сцене 3 описываются бедствия, посланные на нечестивых обитателей земли в ответ на молитвы Божьих людей, то кажется довольно странным, что первое бедствие настигает их лишь в середине двадцатого столетия, а шестьдесят поколений нечестивых оно даже не задело (не говоря уже о всех остальных бедствиях, которые, если принимать их буквально, пока еще не произошли). (2) Если правда, что сцена 3 параллельна сцене 2, то вероятно, что первые пять труб будут напоминать первые пять печатей в том смысле, что они открывают нам не какие-то события, которые можно точно датировать, а аспекты мировой ситуации, которые могут соответствовать истине в любое время.
В согласии с такой точкой зрения град, огонь и кровь символизируют любого рода разрушение, которое может во все времена постигнуть землю — пристанище человека.
3. ВТОРАЯ ТРУБА: ПОРАЖЕНО МОРЕ (8:8−9)
Последовавшее за звуком второй трубы напоминает первую из египетских язв (Исх 7:20 и далее), как и последовавшее за звуком первой трубы напоминает седьмую язву (Исх 9:24 и далее). Загрязнение моря и последующее разрушение морской жизни может быть еще одним аспектом вреда, причиненного окружающей среде. Он подобен вреду, причиненному земле, который последовал за трубой 1. Однако конкретное упоминание о гибели судов может означать, что в то время как первое бедствие было направлено против среды обитания человека, то второе призвано причинить вред его торговым делам; ибо в новозаветные времена «море» означало Средиземное море. Его называли «Римским озером», и оно по всем направлениям пересекалось торговыми путями империи.
Средства, с помощью которых достигаются эти ужасные эффекты, драматичны до крайней степени; но их все-таки можно представить. Крушение Атлантиды для нас — легенда; первые читатели Откровения жили на 2000 лет ближе к колоссальному бедствию, породившему легенду.
Возможно, это было извержение вулканического острова Тэры в Эгейском море, имевшее место приблизительно в шестнадцатом столетии нашей эры. См. Дж. В. Люк, Конец Атлантиды (Темза и Гудзон, 1969) — J. V. Luce, The End of Atlantis (Thames & Hudson, 1969).
В то время вполне могли сохраниться рассказы об этом, воспринимавшиеся не как легенды, а как сообщения о реальных исторических событиях. На основании этих рассказов люди могли составить себе представление о громадной горящей горе, рухнувшей в море. Более того, уже в их эпоху, в 79 году до Рождества Христова, произошло извержение Везувия; и, наверное, не слишком фантастическим покажется предположение, что это бедствие поражало воображение многих читателей Иоанна как яркое подтверждение описанного в этой сцене. В 70 году после Рождества Христова евреи всего мира, включая евреев-христиан, были ошеломлены, когда узнали о том, что святой город разграблен римской армией. В то время дым, поднимающийся к небу от Иерусалима, символизировал молитву людей Божьих:
«Предали огню святилище Твое; совсем осквернили жилище имени Твоего... Доколе, Боже, будет поносить враг? вечно ли будет хулить противник имя Твое?» (Пс 73:7, 10).
Дым, поднимавшийся от Помпеи и Геркуланума девять лет спустя (девять лет, в течение которых не потускнела память о падении Иерусалима), многим, должно быть, казался ответом на эту молитву.
4. ТРЕТЬЯ ТРУБА: ПОРАЖЕНЫ РЕКИ (8:10−11)
Нам трудно это представить. Но если первый век знал нечто, подобное горящей горе Трубы 2, а нашему собственному столетию знакомо нечто, напоминающее горящий град Трубы 1, то на глазах будущего поколения может произойти что-то, что они с печалью сравнят с горящей звездой третьей трубы. Еще в начале нашего века научная фантастика представляла себе такую возможность. Рассказ Герберта Уэллса «Звезда» приближается к описанию не частичного, а полного разрушения мира.
Но ожидать буквального исполнения какого-либо из этих видений — значит не понимать в них самого главного. Они призваны передать нам, что с миром, в котором живет человек, происходят ужасные вещи под воздействием сил, настолько выходящих за рамки человеческого контроля, что их божественное происхождение совершенно очевидно. В данном случае Бог поражает резервуары пресной воды, которые предположительно символизируют природные источники, поддерживающие человеческое существование (так как конкретно упоминается о том, что люди, пившие из них, отравились).
5. ЧЕТВЕРТАЯ ТРУБА: ПОРАЖЕНЫ НЕБЕСА (8:12)
Еще труднее, чем падающую горящую звезду, вообразить себе это затмение на одну треть, продолжающееся как во время дня, так и во время ночи. Даже если принять, что поражены, вероятно, будут не сами солнце, луна и звезды, а наше восприятие их света — все равно не ясно, что мы должны себе представить. Затмения, облачность, песчаные бури? Или радикальное изменение движения планеты Земля, в результате которого на одной трети ее поверхности воцарится постоянная ночь, (хотя такое изменение по-прежнему не объясняет помрачение луны и звезд)? Может быть, заимствованная из Писания аналогия сможет избавить нас от всех этих бесплодных размышлений? Ибо Писание не обсуждает механики чуда. Главное в сверхъестественных событиях Библии — не «как?», а «кто?» и «почему?» Труба 4 вновь возвращает нас к книге Исхода (Исх 10:21 и далее). Главное свойство постигших Египет бедствий состояло именно в том, что люди не в состоянии были понять, каким образом они происходят. Так что им пришлось просто смириться с фактом, что здесь действует Бог (Исх 8:7, 18 и далее).
Так что же Бог здесь делает? Сейчас мы соберем вместе нити наших выводов относительно первой части сцены 3. Ужасающий вред нанесен земле и растительности, морям и кораблям, водам, которые человек пьет, и свету, который он видит, — то есть поражена окружающая среда, торговля и коммерция, источники жизни и восприятие. Но повреждение частичное («третья часть»); это наводит на мысль, что трубы не возвещают приговор, а предостерегают. Большей части человеческого рода позволено выжить, воочию убедившись, какова сила Божьей ярости, и получив возможность раскаяться. Как ни парадоксально это звучит, но бедствия сцены 3 на самом деле являются проявлением доброты. После снятия печатей мы видели страдающую Церковь, которая взывает о справедливом возмездии. Но трубы показали, что нечестивому миру предлагается милосердие. Предложение не принимается, и мир не кается (9:20 и далее); но пусть никто никогда не говорит, что Бог не сделал всего, что было в Его силах, вплоть до разрушения Своего собственного совершенного творения — Земли, чтобы привести людей в чувство.
6. ПУСТЬ МИР ЛЮДЕЙ НЕ ЗАБЫВАЕТ О ТРУБАХ, КОТОРЫМ ЕЩЕ ПРЕДСТОИТ ПРОЗВУЧАТЬ! (8:13)
Пока внимание читателей привлечено к связям, существующим между этой сценой и Исходом, орел может напомнить им следующее: Бог в конце концов сокрушил и смирил нечестивых египтян, неся Свой народ «на орлиных крыльях» (Исх 19:4). С другой стороны, в Библии не делается различия между орлами и стервятниками (см. Мф 24:28). Эта птица, в зависимости от того, что она символизирует: предостережение или приговор, может быть стервятником, кружащим над умирающим «телом» человеческого рода. Безусловно, бедствия, призываемые им на живущих на земле, подобны бедствиям, предсказанным Христом городам Галилеи. И этим бедствиям предшествует такое же нечестие и растленность. «Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Си доне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись... И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, да ада низвергнешься; ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня» (Мф 11:21−23). Грех, за который людей постигает роковая участь, всегда один и тот же: намеренный отказ отвечать смирением на дела Божьи.
Когда бедствия, возвещенные первыми четырьмя трубами, постигли естественную среду обитания, люди пострадали косвенно. Так как это не привело их к покаянию, то оставшиеся трубы провозгласят наступление несчастий, от которых будут страдать непосредственно сами люди. Чтобы наглядно показать истинную сущность нечестивых, Бог прибегает к тому же самому методу, с помощью которого, в случае с Иовом, Он показывал истинную сущность праведника (Иов 1:8−12; Иов 2:3−7).