8. Иисуса отправляют к Пилату (15:1−15)
Иисус, стоящий перед Пилатом, — с тех пор эта сцена владеет умами и воображением людей на все века.
В 15:1 синедрион встречается уже официально (составили совещание). Затем, либо стремясь избежать недовольства людей, либо потому, что сами они не имели права вынести смертный приговор (см.: Ин 18:31), они решают перепоручить Иисуса Пилату. Интересно, что слово «предавать» в смысле «передавать» не раз встречается в Евангелии от Марка, чаще в связи с путешествием Иисуса в Иерусалим и Его смертью (9:31; 10:33; 14:10−11, 18, 21, 41−42, 44; 15:1, 10, 15). В греческой версии Ветхого Завета оно употребляется в Первой книге Царств 24:5 в значении «предавать смерти» (на основании еврейской пассивной формы глагола). Идея заключается в том, что, несмотря на действия людей против Иисуса, мы должны во всем видеть направляющую волю Божью. Тот же глагол использован в описании ареста Иоанна Крестителя в Евангелии от Марка 1:14. Это тем более значительно, если вспомнить, что Иоанн Креститель был не только предвозвестником Иисуса, но и Его прототипом.
Чтобы вынудить Пилата принять нужное им решение, религиозные вожди должны были найти обвинение посерьезнее, чем простое богохульство. Вопрос Пилата в стихе 2: «Ты Царь Иудейский?» — предполагает ту же линию обвинений, которую принял синедрион. Лука рассказывает о некоторых подробностях, лишь подразумеваемых Марком в 15:3: И первосвященники обвиняли Его во многом. В Евангелии от Луки 23:2 они перечисляют все, что вменяется в вину Иисусу: «…развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем». Поэтому вопрос Пилата сочетает в себе упрек в несоблюдении еврейских религиозных канонов и намек на нарушение римских гражданских установлений. На этот вопрос Иисус отвечает утвердительно, но возлагает ответственность за такое наименование на Пилата: «…ты говоришь» (2). Значение ответа Иисуса не вполне ясно. Его можно, например, истолковать следующим образом: «Правильно делаешь, что спрашиваешь». Так или иначе, Он принимает это определение. Тем не менее, ответив на этот вопрос, Иисус, как и на предварительном следствии, отказывается отвечать на прямое обвинение синедриона (4). Молчание Иисуса в тот момент, когда решается вопрос Его жизни и смерти, удивляет Пилата (5). Комментарии Моула хорошо подытоживают всю картину:
«Ситуация поистине парадоксальна: Иисус, Который есть по сути Царь иудеев в глубоко духовном смысле, отказывается возглавить духовный мятеж. И все же здесь, перед Пилатом, к обвинению в богохульстве добавляется также обвинение именно в том, в чем Он так разочаровал толпу — в политическом мятеже. Иисус отказался признать Себя виновным и не стал защищать Себя» [Moule. Р. 124.].
И вновь приходит на память молчание страждущего слуги из Книги Пророка Исаии (Ис 53:7). «Удивление» Пилата подхватывает характерную тему Евангелия от Марка — в реальности много такого, что люди не в состоянии увидеть.
Происхождение обычая, описанного в стихе 6, неизвестно, и сам обычай нигде, кроме Нового Завета, не упоминается. Также ничего не известно о мятеже, упомянутом в стихе 7. Ссылка в стихе 8 на то, что он всегда делал для них, позволяет предположить инициативу самого Пилата. Народ в стихе 11, возможно, был группой сторонников Вараввы.
Включение Вараввы в повествование интересно само по себе. Слова, переведенные как некто, по имени Бараева (7), дословно звучат как «тот самый по имени Варавва», что предполагает вопрос: «который?». Обычно к этому слову обращались при необходимости сделать различие между двумя людьми с одним и тем же именем, а также при употреблении дополнительного имени или титула (см. Мф 27:22: «Иисус, называемый Христом»; Мф 26:3: «первосвященник, по имени Каиафа» и Ин 9:11: «Человек, называемый Иисус», то есть в данном случае Тот Самый известный Учитель/Целитель). Но в случае с Вараввой нет подобного эквивалента, кроме значительного количества надежных рукописей Евангелия от Матфея (Мф 27:16), где фактически говорится об «Иисусе, называемом Вараввой». Христиане всегда старались никого не называть именем Иисус, выражая таким образом верность своему Господу, а евреи избегали его из нежелания вспоминать об Иисусе Христе. Но если в оригинале действительно стояло это имя, тогда используемый здесь язык становится вполне объяснимым, усиливая контраст между Вараввой и Иисусом, и делает тем более парадоксальным выбор толпы, вдруг воспылавшей симпатией к Варавве.
Вопрос Пилата в стихе 9, обращенный к толпе, предполагает, что Иисус в стихе 2 дал ему положительный ответ. Теперь Марк уделяет более пристальное внимание различным мотивам, движущим участниками драмы. Пилат осознает зависть первосвященников там, где дело касается Иисуса (10). Сам Пилат руководствуется желанием угодить толпе (15). Толпа же, подстрекаемая священниками, хочет, чтобы римские власти освободили мятежника (8, 11). Непонятно одно — толпа просит распять Иисуса. Если они желали освобождения Вараввы, им не обязательно было испытывать и выражать такую ярость по отношению к Иисусу. Мы можем догадываться и предполагать, что, поскольку Иисус противился революционному пути развития Израиля, они видели в нем врага тому, что олицетворял Варавва. Но это только предположение. Истину Марк не раскрывает. Тайна не в том, что они избрали Варавву, но в том, что они столь сильно ополчились против Иисуса. Должны ли мы увидеть во всем этом проявление сил зла (с которым столкнулись все ученики Иисуса), набирающего мощь, когда два фронта стали стремительно приближаться друг к другу? Такое предположение подтверждается рассказом о бичевании Иисуса перед распятием. Здесь также присутствует слово «предал», но оно уже обсуждалось в комментарии к стиху 15:1. Способность Бога использовать даже то зло, которое избирают люди и за которое им придется держать ответ, — еще большая тайна, чем тайна самого зла. Вплетая сотворенные человеком узоры в Собственный рисунок мира, Бог располагает их по Своему усмотрению.
Противление Иисусу
Действие сил зла в этой истории направлено на Иисуса. Каждая группа участников была напугана видом молчаливой фигуры, стоявшей в центре событий. Религиозные власти не могли понять Его миссии как Сына Человеческого, прототипом Которого стал страждущий слуга Божий из Книги Пророка Исаии 53. Перспектива появления в Иудее царя любого рода ставила Пилата в нелепое положение (а также могла нанести ущерб его должности в Иерусалиме и репутации в Риме). Толпа, особенно если это были сторонники Вараввы, не имела ни времени, ни желания подойти к возникшей ситуации в духе «смиренного служения и любви». Они хотели одного — избавиться от римлян. Евангельская история продолжает свою линию необычных тенденций, поскольку учение, смерть, воскресение и вознесение Иисуса являются вечным упреком в адрес наших человеческих ценностей и систем. «Отдать, чтобы приобрести», «умереть, чтобы жить», «измерять время вечностью», «оценивать величие степенью смиренного служения», «первые будут последними и последние — первыми», «кроткие наследуют землю» — все эти высказывания не просто вызывают насмешки, они порождают яростный гнев и раздражение. И быть может, рассказывая историю Иисуса, Марк готовит Его учеников к такой же судьбе, которую пережил их Учитель.
9. Насмешки над Иисусом (15:16−20)
Насмешки над Иисусом помогают еще более остро понять те страдания, которые выпали на Его долю. Претория — это латинское слово, означающее резиденцию наместника (16). Багряница — пурпурного цвета одеяние, которое обычно носили цари и императоры. Терновый венец был имитацией диадемы и причинял сильную боль, глубоко вонзаясь своими колючками в кожу. Диадемы носили императоры в знак своей божественности. Насмешки воинов заключались в издевательском подражании обычному приветствию в адрес Цезаря (17−18). «Царь», переносивший все с таким смирением, без ответных оскорблений, проклятий и сопротивления, был удобным объектом для насмешек.
Закончив свои издевательства, воины переодели Иисуса в Его Собственную одежду и повели на смерть.
10. Распятие Иисуса (15:21−41)
Даже самую важную часть своего повествования Марк рассказывает без комментариев и пояснений. Иисус провозглашает с креста только одно утверждение. Нам помогают понять его значение.
В этом отрывке ощущается сильная зависимость от ветхозаветных пророчеств и посылок. Но это не означает, что повествование построено на их перечислении. Бог в течение веков готовил пришествие Мессии в мир. Так стоит ли удивляться тому, что ключи к опыту Мессии можно найти в пророческих отрывках, которые говорят о Его пришествии?
Среди подобных ссылок особого внимания заслуживают следующие: крик Иисуса об оставлении (34; Пс 21:2); деление Его одежды по жребию (24; Пс 21:19); насмешки над Ним (29−32; Пс 21:7−8); попытки предложить Ему уксус (36; 68:22). И конечно же, над всем этим — страждущий слуга Божий из Книги Пророка Исаии (Ис 52:14; Ис 53:12). Каждый из этих элементов естественным образом вплетается в евангельскую историю и занимает в ней свое место. Крик оставления отражает чудовищность того, через что пришлось пройти Иисусу. Поскольку преступников распинали обнаженными, их одежду забирали воины и затем делили между собой. Кивание головами и насмешки отражают удивление врагов Иисуса, радующихся тому, что Его наконец схватили, а также общую неспособность всех присутствующих осознать, что же происходит на самом деле. Предложения вина со смирною (23), а позже уксуса (36), в первую очередь, были обычной формой помощи распятым и, во-вторых, попыткой продлить драму, которая была продиктована непониманием крика оставления (34−35). Марк не выдумывает элементы драмы с тем, чтобы к месту использовать ветхозаветные отрывки. Эти события действительно произошли и пророчества исполнились.
Распятие сводит воедино некоторые главные темы Евангелия от Марка. Борьба со злом началась с искушения в пустыне (1:12). Уже в Капернауме мы могли видеть зарождение оппозиции со стороны религиозных властей (2:6). Неспособность учеников стать для Иисуса людьми, в которых Он нуждался, проявилась в их непонимании Его притчи о сеятеле (4:10−13). После исцеления Легиона нежелание людей принять Божью благодать, данную в Иисусе, было воплощено в действиях местных жителей, попросивших Иисуса покинуть их поселение (5:17). Оппозиция Ирода стала ясна после казни Иоанна Крестителя (6:14−29). На протяжении всего Евангелия постоянно говорилось о необходимости креста и о его значении (8:21; 9:31; 10:33−34). Преображение провозгласило преемственность между настоящим и задуманными Богом целями (9:2−8). Неверие, угрожавшее Его замыслу, проявлялось постоянно (10:19). В случае с молодым и богатым человеком мы увидели цену следования воле Божьей до ее завершения и те трудности, с которыми сталкивались люди на пути принятия этой воли (10:17−26). Будущее Иисуса в виде чаши, крещения и искупления людей через пролитие крови кратко излагалось в различных ситуациях и высказываниях (10:38, 45; 12:22−24). Напряженная духовная борьба, связанная с осознанием значения Его смерти, в наибольшей степени была открыта в Его молитвах в Гефсимании (14:32−42).
На протяжении всего повествования мы видим ровный и спокойный контроль Иисуса над всеми событиями; не всегда уверенную поддержку Его учеников; понимание со стороны женщин, на которых можно было положиться больше, чем на мужчин; нарастающие тучи оппозиции. В нас крепнет изумление и благоговение, ибо во всем происходящем мы ощущаем волю Божью. Тот, кто имеет уши слышать, и тот, кто имеет глаза, чтобы видеть, могут осознать, что в истории распятия Евангелие почти достигло своего завершения. Простое повествование Марка о смерти Иисуса дает нам возможность вынести для себя урок. Но в конце истории каждому читателю самому придется принять решение.
Что касается других деталей, в стихе 21 появляется фигура Симона Киринеянина, отца Александра и Руфа. Нам представляют его как уже знакомый персонаж. По крайней мере можно предположить, что сыновья наверняка знакомы читателям Евангелия. Возможно, это Руф, упомянутый в послания к Римлянам 16:13. Симон вряд ли приехал из Киринеи в Северной Африке. Скорее он просто был родом оттуда. Римские воины имели право заставлять граждан выполнять самые различные задания (см.: Мф 5:41). Евреям и язычникам было непонятно и страшно видеть так называемого Мессию, Которому была необходима помощь, чтобы нести patibulum, или крест (вертикальная стойка должна была уже находиться на месте, в земле). Те, кто внимательно изучал слова Иисуса в этом Евангелии, сразу подумают о 8:34: «…кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною». Не буквально, но по духу этих слов Симон невольно стал первым, кто взял крест и последовал за Иисусом. Если во времена появления этого Евангелия христиане в Риме страдали от преследований или же они только начинались, история Симона Киринеянина и возможная связь с Руфом и Александром должна была для них значить много.
Голгофа (22) означает «череп». Предполагают, что это был голый и круглый холм, а может быть просто «плохая земля», используемая для проведения казней. Иисус отказался от предложенного вина со смирной, потому что оно действовало как обезболивающее. В Талмуде написано, что женщины Иерусалима обеспечивали приговоренных к смерти преступников наркотическим средством в качестве акта милосердия. Выполнял ли Иисус обещание, данное в 14:25, или просто не хотел, чтобы Его чувства притупились, ибо Он выполнял акт послушания воле Отца (23)? В то время когда Ему предлагали вино, солдаты делили Его одежды (24).
Надпись (не над головой, а на табличке) показывала, что Иисус обвиняется в государственной измене, несмотря на протесты Пилата, убежденного в Его невиновности. Парадоксально то, что Иисуса казнили на основании неправильного заключения о том, Кем Он был, и это становится еще явственнее благодаря откровенному повествованию Марка (26).
Марк ничего не говорит о разбойниках (ср.: Лк 23:39−43 и Мф 27:44, где описаны два разных настроения). На Иисуса сыплются оскорбления, основанные на повторении Его же слов, но в искаженном виде. Здесь мы вновь сталкиваемся с игрой слов (31): они насмехались над тем, что Он не может спасти Себя, не понимания, что Он пошел на смерть именно ради спасения других. Он не мог одновременно спасти и Себя, и других. В этот момент Иисуса поносили и распятые рядом с Ним (32).
Единственный раз Марк упоминает точное время. Был третий час (9 часов утра), когда Иисуса распяли (25). Над землей была тьма, начиная с шестого часа (полдень) до девятого часа (3 часа дня), когда Иисус вскричал и умер (33−34, 37).
«Крик оставления» — единственные слова, произнесенные Иисусом на кресте и записанные Марком. Они толкуются по-разному. Некоторые вполне логично усматривают в них начало Псалма 21 и утверждают, что в этих словах мы должны видеть подтверждение всего Псалма с его триумфальным настроем, поскольку Псалом заканчивается победой и уверенностью. Но эти утверждения слишком уязвимы и не совсем увязываются с обстоятельствами повествования. Они также не созвучны настроению Евангелия от Марка вообще. Это единственные слова Иисуса, произнесенные Им с креста. Марк хотел подчеркнуть невероятную цену, которую заплатил Иисус в Своем послушании воле Отца. Этот крик находится в полной гармонии с Его молитвами в Гефсиманском саду, где Он «ужасался и тосковал» и «скорбил смертельно» (14:32−34). «Чаша сия», о которой Он тогда молился, теперь была выпита до последней капли (36). Цена выкупа была уплачена «для искупления многих» (10:45). Хлеб и вино, на которых был основан новый завет, были принесены в жертву и возлиты на жертвенник (14:22−24). Крик оставления отражал ужас, сопровождавший выполнение этой задачи, повсюду в Писаниях описанной так наглядно (Рим 3:21−26; 2Кор 5:18−19, 21; 1Пет 1:18−20). Он взял на Себя все ужасные последствия человеческой греховности перед Богом, так что теперь приходящие к Нему по вере освобождены от этих последствий и следуют за Ним в послушании Небесному Отцу. Из глубин мрака прозвучал этот крик оставления. Как иначе можно было выразить его?
Слова, которые произнес Иисус, — это греческий перевод с арамейского Псалма 21:2, поскольку первые слова, сказанные на еврейском, вполне могли быть поняты неправильно — как призыв Илии (35). В результате Ему опять предложили жидкость, притупляющую боль, и на этот раз это был воин (36). Но больше уже ничего не произошло (37), ибо Иисус умер. (Распятые часто умирали в течение долгих дней. Марк хочет, чтобы мы знали: завершив Свою работу Иисус умер сознательно. Даже в этом случае Он полностью контролировал ситуацию.)
То, что завеса в храме разодралась на-двое, сверху донизу (38), имеет огромное символическое значение. В храме было две завесы, о которых могла идти речь. Одна находилась у входа в святилище (Исх 26:37). Другая — между святилищем и святое святых (Исх 26:31−35), где было присутствие Божье. В святое святых за завесу мог входить только первосвященник один раз в год, чтобы принести жертву за весь народ в День искупления (Лев 16). О входе за эту вторую завесу везде в Новом Завете (особенно в послании к Евреям, Евр 6:19; Евр 9:3; Евр 10:20) говорится в символических терминах, чтобы представить его как непосредственный доступ христиан к Богу. Этот факт придает повествованию Марка особый смысл. Когда Иисус умер, чтобы спасти грешников (см. выше коммент. к стиху 34), прямой доступ к Отцу действительно открылся для всех, кто приходит к Иисусу с верой. В этом и есть значение разорвавшейся сверху донизу завесы, означающей действие Бога во Христе (2Кор 5:19). Мы должны постоянно помнить об этом во всех наших размышлениях о значении смерти Христа.
Часто задают вопрос о том, а действительно ли была разорвана завеса в храме? Поскольку доказать этого мы не можем, придется положиться на точность и историчность, которые мы приписываем произведению Марка. Вне Нового Завета об этом свидетельств нет. Иосиф Флавий описывает необычные явления, сопутствовавшие распятию и смерти Иисуса, но об эпизоде с разорвавшейся завесой не упоминает. С другой стороны, если такое действительно случилось, об этом говорили бы те храмовые священники, которые стали христианами (Деян 6:7), поскольку обычная публика могла ничего не знать. И все же дело не в том, произошло ли такое явление на самом деле, а в том, стал бы Бог делать это или нет? Зная, что в библейских текстах контекст и его значение толкуются в первую очередь с точки зрения Божьей воли, мы склонны обращать больше внимания на само событие и не слишком задумываться о его значимости, хотя это более важно.
Теперь, когда завеса, скрывавшая непосредственное присутствие Божье в храме, разорвана, именно язычник первый воспользовался открытым духовным доступом через Христа (39). Он стоял перед Иисусом, слышал Его крик, видел Его смерть и сделал заявление, засвидетельствовавшее его веру: «…истинно Человек Сей был Сын Божий» (39). Нам опять приходится задуматься, что здесь подразумевал Марк. Похоже, обычный наблюдатель, не имевший предвзятого мнения, смог увидеть то, чего не увидели искушенные в духовном и религиозном отношении лидеры (39).
И опять на первый план выступают женщины (40−41). Еще одна характерная черта, на которую обращает наше внимание Марк, заключается в следующем: Бог использует наименее вероятных свидетелей, начиная с эксцентричного Иоанна Крестителя и заканчивая ненадежными избранными апостолами. Он отправляет Легиона провозглашать Благую весть, а примером истинно верующего человека считает ребенка. Теперь еще в большей степени провозглашение важных событий будет зависеть от женщин, к которым не относились с большим уважением в дни Иисуса, но на которых Он всегда мог положиться.
Мария из Магдалы (городок к западу от Геннисаретского озера) была исцелена Иисусом (Лк 7:36−50). В Евангелии от Луки (8:1−2) она принадлежит к группе женщин, которые поддерживали Иисуса своими средствами (см.: 15:41). В Евангелии от Ин 19:25 она стоит с другими женщинами у креста. В том же Евангелии 20:1−18 перечислены памятные встречи ее с Иисусом после Его воскресения. В Евангелии от Луки 24:10 она — одна из тех женщин, которые находят гроб пустым, а затем отправляются сообщить об этом ученикам. Иаков младший и Иосия, чья мать, Мария, тоже была там, предположительно были известны христианам, которым писал Марк. Что касается Саломии, Матфей говорит, что она была матерью сыновей Зеведеевых, видимо, имея в виду Иакова и Иоанна (Мк 3:17). Несмотря на сильнейшие заверения в верности и преданности со стороны мужчин (14:31), в конце концов именно женщины прошли до конца весь крестный путь Иисуса.
11. Погребение Иисуса (15:42−47)
Погребение Иисуса представлено всего в шести стихах. И все-таки Марк отмечает здесь очень важные моменты.
Распятие было позорной смертью, и к распятым уважения не питали. Однако выдающийся член совета (или синедриона, где допрашивали Иисуса), Иосиф из Аримафеи, отправился к Пилату с просьбой выдать ему тело и, получив Его, завернул соответствующим образом, положил в пещеру в скале и запечатал вход большой каменной глыбой.
Другие авторы синоптических Евангелий к этому добавляют кое-какие подробности. Лука говорит, что он был «человек добрый и правдивый, не участвовавший в совете и в деле их» (Лк 23:50−51). Матфей идет дальше и сообщает, что Иосиф «также учился у Иисуса» (Мф 27:57). Это, по-видимому, и имели в виду Марк и Лука, утверждая, что Иосиф сам ожидал Царствия Божия (Мк 15:43; Лк 23:51). Марк просто информирует, что Иосиф положил тело «во гробе, который был высечен в скале» (46). Лука дополняет, что в гробе больше никто похоронен не был (Лк 23:53). Матфей же говорит, что Иосиф положил Иисуса «в новом своем гробе» (Мф 27:60). Евангелие от Иоанна поясняет, почему об Иосифе не было до сих пор слышно: он был «ученик Иисуса, но тайный — из страха от Иудеев» (Ин 19:38). Однако наступил момент, когда он открыто засвидетельствовал свою веру. Иоанн сюда включает и Никодима, еще одного члена совета, о котором говорилось в Евангелии от Ин 3. Он также открыто признал свою верность Иисусу, подтвердив ее действиями.
Марк представляет детали, которых нет в других Евангелиях и которые нам надлежит внимательно исследовать. Например, он упоминает, что Иосиф осмелился просить тела Господа (43). Из повествования становится ясно, что по природе своей Иосиф не был храбрецом, хотя Лука и говорит, что он был «человек добрый и правдивый» (Лк 23:50). Он просто сделал то, что было необходимо сделать.
Другая важная деталь встречается только у Марка, это его замечание: Пилат удивился, что Он уже умер. Он призвал сотника, чтобы узнать время смерти (44). Распятые преступники мучились иногда в течение нескольких дней. Иисус продержался несколько часов. Может быть, это очередной парадокс в рассказе Марка? Тот, Кто не выдержал борьбы со смертью в течение долгого времени, тем не менее явился Тем Самым, Кто Своей смертью освобождает многих (10:45). Но такое возможно увидеть только глазами веры.
Пилат проявил такую заинтересованность еще и потому, что ему необходимо было доказательство истинности смерти Иисуса со стороны независимого наблюдателя. Это очень важно для опровержения ереси, согласно которой Иисус только «казался» умершим.
Марк намекает и на другой интересный факт. Пилат отдал тело Иосифу (45). Поскольку тела распятых обычно хоронили в общей могиле без отметок, без почестей и без записей, не является ли согласие Пилата на особые похороны косвенным признанием того, что Иисус не был обычным преступником и не заслужил распятия? Мы опять слышим отзвуки слова «избавил», отражающего деятельность Бога в избавлении ради целей, которые так и не поняли многие участники тех событий. Тем не менее эти люди не освобождаются от ответственности за свои поступки и решения.
Тело завернули в полотно (или саван), поскольку таков был обычай. Ко входу привалили огромный камень, чтобы заблокировать вход в пещеру (46).
Все это происходило в пятницу, накануне субботы (42). Некоторые женщины подошли поближе, чтобы посмотреть, где находится могила. Эти же женщины придут сюда через три дня, включая пятницу (47).
Свет во тьме
Это самый мрачный момент во всей евангельской истории. Но тьма не безнадежна. Хотя апостолы все еще отсутствуют, пребывая в состоянии потрясения и шока, появляется неожиданный ученик (в Евангелии от Иоанна — два ученика), который благоговейно делает все, что положено. Смелость не была природным качеством Иосифа. Но трагическая смерть Иисуса привнесла в его действия искру смелости, позволившую ему пойти к Пилату и просить тела Учителя. Так на деле он доказал свою причастность к ученикам Иисуса. Это был его собственный гроб, и то, что он отдал его, делает его поступок еще более трогательным. Мы должны быть благодарны, что в евангельской истории нашлись такие люди, как Иосиф (и Никодим). Их нелегко убедить, они с трудом идут на публичную демонстрацию своих симпатий, но в критический момент готовы подняться и встать в ряды учеников.
Комментарии Дональда Инглиша на евангелие от Марка, 15 глава. Библия говорит сегодня.