Толкование Далласской семинарии
Д. Предсказание бедствий (главы 28−33)
В этих главах Исаия продолжает тему суда неоднократным провозвестием горя всем тем, кто отвергает его пророчества. Самую нелицеприятную характеристику он прежде всего дает правителям как Северного, так и Южного царств за их нежелание следовать слову Божию и упорное стремление искать защиту не у Иеговы, а у других, подобных им, властителей. Если в главах 7−12 пророк осуждал иудейского царя Ахаза, искавшего в своем противостоянии Сирии и Израилю союза с Ассирией, то в главах 28−33 он с горечью осуждает политику царя Езекии и его приближенных, искавших теперь у Египта защиту от Ассирии, ставшей откровенным врагом Иудеи.
Полагают, что в главах 28−33 содержится пять речей (каждая начинается со слова «горе»), относящихся к разному времени. Первая из них, по всей вероятности, была произнесена, когда Самария, столица Израиля, еще благоденствовала, т. е. до 722 года (следовательно, в первые годы правления царя Езекии).
1. ГОРЕ ЕФРЕМУ И ИУДЕ (глава 28)
Начало этой обличительной речи (стихи 1−4) направлено против Северного царства, но большая часть ее (стихи 7−29) — против Южного. То есть, будучи пророком иудейским. Исаия предостерегал правителей не только Иудеи, но и Израиля, однако, ни те ни другие слушать его не желали.
Ис 28:1. Ефрем (ефремляне) — выдающийся представитель союза северных племен, составлявшего Северное царство, уподобляется Исаией пьянице; его положение — пьяной оргии, среди участников которой не осталось ни одного здравомыслящего человека (стих 7).
Основанная царем Амврием (3Цар 16:24), Самария, которая была очень красивым городом, «окружала» собой овальный холм, наподобие венка (почему и называет ее Исаия с горечью «венком гордости пьяных Еф ре мл ян»). А внизу расстилалась долина, в которой оливковые рощи и фруктовые сады сменяли друг друга. выражение на вершине тучной долины в стихе 1 и 4.
В переводе на англ. язык средняя часть стиха 1 (после слова «Ефремлян») звучит так: чья замечательная красота (подразумевается, «венка») подобна увядающему (а не увядшему) цветку (Исаия знал, что дни Самарии сочтены). Окончание стиха следует понимать в том смысле, что «венок» сей украшает «вершину долины», на которой живут беспробудные пьяницы («сраженные вином»).
Ис 28:2−4. В стихе 2 — образ Ассирии, которая «повергнет на землю» Самарию. Ассирийцы станут попирать ее ногами (стих 3). В стихе 4 уподобление израильской столицы первому плоду, созревшему на фиговом дереве, имеет тот смысл, что ассирийцы с жадностью «сунут себе в рот» роскошную Самарию.
Ис 28:5−6. Истинно великолепным венцем (как бы противопоставляемым тленному «венку» — Самарии) называет Исаия Господа Саваофа. Тот день здесь, как представляется, относится к дню установления Тысячелетнего царства, когда Сам Господь Саваоф сделается славною диадемою для остатка народа Своего. Но судя по сказанному в стихе 6, особенно во второй его части, в этих стихах возможен двойной смысл.
Исаия мог подразумевать и то, что после гибели Самарии Господь, став «великолепным венцем» для сохранившей независимость (и в этом смысле — «остатка») Иудеи, будет руководить ею во всем — через судей (являя в ней дух истинного правосудия) и военачальников ее (вселяя в них «дух мужества»). До ворот в данном контексте, по-видимому, означает, что иудейские командиры, отражающие неприятеля, будут доходить до ворот его (их) городов.
Не исключено, что в стихах 5−6 выражено виденье пророком грядущего Мессии, Которому, в согласии с древнееврейскими представлениями, Исаия приписывал функции не только всеправедного Судии, но и непобедимого Военачальника.
Ис 28:7−8. Но и эти шатаются от вина. Исаия переходит к обличению властей иерусалимских (стих 7). Как и самарийские власть имущие, они предаются разнузданному разгулу (стих 8). Самые слова, в которых пророк описывает здесь и далее их состояние, звучат по-еврейски наподобие нетрезвого бормотания. Но только ли вином и сикерою помрачен рассудок их? Смысл речи Исаии свидетельствует, что помрачение ума — следствие того, что они оставили Господа.
В видении ошибаются (стих 7); подразумеваются пьяные пророки, которые не в состоянии внимать всем существом Духу Божию, а потому вольно или невольно вводят в заблуждение сограждан, выдавая свои «видения» за Божии откровения. В окончании стих 7 имеются в виду судьи, не способные принимать правильные решения.
Ис 28:9−10. Они-то — все эти недостойные священники, пророки и судьи — насмехаются над Исаией, говоря: «кого хочет он учить и вразумлять?» Они, мол, не дети, чтобы слушать его проповеди, и сами знают, что делать и как поступать…
Стих 10 в еврейском тексте построен по принципу «детской дразнилки», направленной в адрес Исаии и с горечью пророком повторяемой. Дело в том, что «заповедь» по-еврейски произносится как «кав», и примерное звукосочетание в стихе 10 — это шав лашав… кав лакав, а смысл «отповеди» вечно пьяных «начальников» пророку в том, что «надоело нам слушать от тебя о заповедях (Иеговы), не учи нас, как детей, тому и этому и не указывай, что здесь мы отступили от правила и там не соблюли его».
Ис 28:11−13. Пророк предупреждает тех, кому не нравятся его «поучения», что за то «поучать» их станут враги (на чужом языке, который, как бессмысленный детский лепет, будет звучать в их собственных ушах); стих 11. Ибо Господь предлагал им покой и успокоение. Но они не хотели слушать (стих 12).
В начале стих 13 правильнее читать «со словом». Исаия хочет сказать, что не уважительно, «дразнясь», они относятся не столько к нему, сколько к слову Господа. И за то ожидает их наказание (плен).
Ис 28:14−22. Ясно, почему пророк называет своих противников «хульниками» (в значении «нечестивцев»). Он вновь и вновь повторяет попытки привлечь их внимание к слову Господню (стих 14). Исаия ссылается на их хвастливые заявления, что им, мол, не страшен всепожирающий бич (Ассирия), потому что они заключили союз со смертию, и с преисподнею.
Помимо пустой дерзости, богословы видят в этих словах и тот смысл, что иерусалимские вожди могли полагаться на «помощь» чужих богов, в том числе подземных богов семитской мифологии, владевших якобы адом и смертью. Возможно и то, что они, более всего полагавшиеся на свое умение плести политические интриги (ложь сделали… убежищем для себя), но сознававшие при этом безнравственность своего поведения во всем, сами «описали» возникшую ситуацию как «договор с адом» (стих 15).
Между тем, спасение от всякого зла, включая ассирийскую угрозу, спасение как физическое, так и духовное, состояло для евреев в доверии Господу, опорой им мог служить только камень… краеугольный, положенный Богом на Сионе (стих 16). Понимал ли под ним Исаия Мессию, приход Которого прозревал в будущем (сравните Еф 2:20; Деян 4:11; 1Пет 2:6−7), или просто подразумевал истинную веру в Бога, не ясно. В Ветхом Завете под «краеугольным камнем» определенно понимается Христос у пророка Захарии (Зах 10:4).
Безнравственному образу жизни израильтян и иудеев пророк противопоставляет (стих 17) нетерпимость Бога ко злу и неправде; для выражения своих мыслей он пользуется «строительной терминологией»: «мерило» — это измерительная бечевка, а «весы» — плотничий отвес. Смысл первой фразы в стихе 17 тот, что Богу в Его «строительстве» служат и будут служить мерилом справедливость (суд) и правда. Убежище лжи и место укрывательства во второй фразе — образ разложившегося иудейского сообщества: силой Божией (иносказательно — градом и водой) оно будет истреблено. Ассирийцами оно будет «попрано», несмотря на его союз… со смертию… и договор… с преисподнею (стих 18).
Более вероятно, что в стихе 19 Исаия вновь обращается к судьбе израильтян, которых ассирийцы неоднократно переселяли на свою территорию, и как сами неожиданные переселения эти, так и одни слух о них, внушал израильтянам ужас. Известно, впрочем, что при царе Манассии ассирийцы переселили на свою территорию и часть иудеев. Незавидное положение евреев иносказательно выражено в стихе 20.
Образы гнева Господнего в стихе 21: на горе Перациме (или в Ваал-Перациме), а также в Гаваоне царь Давид нанес поражение филистимлянам (2Цар 5:20; 1Пар 14:11−16); кроме того, на долине Гаваонской Господь побил градом врагов евреев (Нав 10:10). Оба места находились близ Иерусалима.
Исаия призывает иудеев перестать кощунствовать (стих 22) — во избежание еще большего зла, ибо от Господа, Бога Всемогущего ему известно, что истребление для обоих еврейских царств уже определено Им (сравните с Ис 10:23).
Ис 28:23−29. Тут возвещение горя и суда смягчается нотами утешения; в стихе 23 смягчается и самый той обращения пророка к согражданам и их вождям. В образе земледельца, который ради конечной цели — получения хлеба — производит различные работы не только на земле, но и с злаками, произрастающими на ней, Исаия представляет Бога. Он не только пашет и бороздит («болезненный» для земли процесс (не ассоциируются ли между собой сухая почва и очерствевшие людские сердца!), прообразующий, вероятно, суды Господни над народами), но и уравнивает поверхность земли и сеет в ней различные семена — каждое в определенном месте (со знанием дела).
Когда земледелец молотит полученное зерно, то, в зависимости от рода и вида его, прибегает к различным орудиям и способам, обрабатывая каждое с учетом его «особенностей» и назначения. («Чернухой» назван в русском тексте некий нежный злак, употреблявшийся при выпечке хлеба для улучшения его вкуса.) Все это — иносказание, смысл которого в следующем: Бог не всегда будет карать народ Свой, но «суды» Его будут чередоваться с явлениями милости Его, и само наказание не для всех народов и не для каждого человека у Него одинаково. Ибо Он — премудрый Отец! Вместо дивны судьбы Его в окончании стих 29, лучше, по-видимому, читать: «дивны суждения, намерения и решения Его», как это передано в англ. текстах Библии (впрочем, смысл трех слов, соответствующих русскому «судьбы», выражен и по-английски одним словом).