«Знаю, Ты можешь всё,
для Тебя нет неисполнимых замыслов.
Ты сказал: 1 „Кто это безрассудно
омрачает Мой промысел?“
Говорил я так потому,
что не разумел деяний Твоих чудных,
непостижимых для меня. О них не ведал.
Ты сказал: „Послушай, Я буду говорить,
Я буду спрашивать тебя,
а ты вразумляй Меня!“
Раньше я лишь слышал о Тебе,
а теперь вижу Тебя своими очами.
Потому отрекаюсь я от слов своих
и раскаиваюсь в прахе и пепле».
1−6. Второй ответ Иова. 7−16. Эпилог.
Иов 42:2. знаю, что Ты все можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено.
Описание бегемота и крокодила разъясняет Иову всю силу божественного всемогущества (ср. Иов 41:2−3). И если на данном свойстве покоится и правосудие (Иов 40:3−9), то он обязан признать, что и посылаемые людям страдания — нормальное явление в деле божественного мироправления.
Иов 42:3. Кто сей, омрачающий Провидение, ничего не разумея? — Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал.
В зависимости от этого Иов признает свои прежние речи безосновательными рассуждениями о том, чего он не понимал, несправедливым отрицанием промысла (ср. Иов 38:2).
Иов 42:4. Выслушай, взывал я, и я буду говорить, и что буду спрашивать у Тебя, объясни мне.
Иов 42:5. Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя;
Иов 42:6. поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле.
Бог требовал от Иова ответа (Иов 38:4), и он теперь дается страдальцем. Все ранее сказанное им — продукт несовершенного внешнего опыта («слышал... слухом уха»), истинное знание сообщено ему путем откровения, просветившего ум. Не сомневаясь в нем, Иов отказывается от своих прежних суждений, печалясь при этом о том, что они были им высказаны: «раскаиваюсь в прахе и пепле» (ср. Иов 2:8:12).
Иов 42:7−17. Оправдание Иова
Иов 42:7. И было после того, как Господь сказал слова те Иову, сказал Господь Елифазу Феманитянину: горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов
Иов ошибался лишь в суждениях об отношении к себе Бога (ст. 2−3) и был безусловно прав, защищая свою невинность. Наоборот, друзья были неправы вдвойне: они без всяких оснований обвинили его в предполагаемых грехах (Иов 22:5 и д.) и на предположении основывали факт — мысль о Божественном Правосудии. Как заведомо неискренние по отношению к Иову, они, особенно Елифаз, давший своими речами тон рассуждениям своих друзей, навлекают на себя божественный гнев (ср. Иов 13:7 и д.).
Иов 42:8. Итак возьмите себе семь тельцов и семь овнов и пойдите к рабу Моему Иову и принесите за себя жертву; и раб Мой Иов помолится за вас, ибо только лице его Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов
Отзыв Господа об Иове (ст. 7) служит его оправданием, доказывает невинность страдальца. Наглядным же обнаружением этой последней является выступление Иова в роли священника, ходатая за своих друзей пред Богом. Как такой, он даже с их точки должен быть признан безгрешным праведником (Иов 22:30; ср. Быт 20:7:17; Исх 22:31; Чис 12:13 и т. п.). Жертвою умилостивления является таже, что и в начале книги (Иов 1:5), жертва всесожжения, а число животных — четырнадцать указывает на ее особенную торжественность.
Иов 42:10. И возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих; и дал Господь Иову вдвое больше того, что он имел прежде.
«Бог положил конец рабству Иова» (вместо: «возвратил... потерю»), т. е. болезни (Иов 7:12:13.27). Признанный невинным, Иов исцеляется от болезни, освобождается от того, что служило в глазах людей доказательством его греховности (ср. Иов 10:15−17). Момент исцеления совпадает с моментом жертвоприношения: простив друзей, забыв все нанесенные ими обиды, Иов сам получает прощение от Бога.
Иов 42:11. Тогда пришли к нему все братья его и все сестры его и все прежние знакомые его, и ели с ним хлеб в доме его, и тужили с ним, и утешали его за все зло, которое Господь навел на него, и дали ему каждый по кесите и по золотому кольцу.
Как прежде болезнь, признак предполагаемой греховности, оттолкнула от Иова всех, начиная с жены (Иов 19:13 и д.), так теперь выздоровление, очевидное доказательство правоты, привлекает к нему родственников и друзей. Равным образом прежние глумления (Иов 19:18) и насмешки (Иов 30:1) сменяются словами утешения и принесением подарков, — кеситы (Быт 33:19; Нав 24:32), — металлического слитка большей чем сикль ценности (Быт 33:19; ср. Иов 23:16), и золотых колец, — мужского и женского украшения (Исх 32:3). Так восстанавливается исчезнувшее на время уважение к страдальцу.
Иов 42:12. И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние: у него было четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц.
Ср. Иов 1:3.
Иов 42:13. И было у него семь сыновей и три дочери.
В отношении детей удвоения (ст. 10) нет (ср. Иов 1:2). Но так как умершие дети не считаются по ветхозаветному воззрению навсегда потерянными (2Цар 12:23), то, действительно, у выздоровевшего Иова детей оказалось вдвое более прежнего.
Иов 42:14. И нарек он имя первой Емима, имя второй — Кассия, а имя третьей — Керенгаппух.
«Емима» (арабское «йемане») «голубица», «чистая, как голубка»; «Кассиа» «нежная, как благоухание кассии», «Керенгаппух» «нарумяненный рог», — грациозная не столько от природы, сколько от употребления румян (ср. 4Цар 9:30, Иер 4:30; Иез 23:40), косметики.
Иов 42:15. И не было на всей земле таких прекрасных женщин, как дочери Иова, и дал им отец их наследство между братьями их.
Именам дочерей Иова вполне соответствовала их наружность. По законам израильтян, дочери получали право на владение земельными участками лишь в случае отсутствия братьев (Чис 27:8). Обычаи арабов (Иов 1:3) были, очевидно, другие.
Иов 42:16. После того Иов жил сто сорок лет, и видел сыновей своих и сыновей сыновних до четвертого рода;
Продолжительность жизни Иова до страданий неизвестна. Греко-славянский перевод определяет ее в 78 лет: «поживе же Иов по язве лет сто семьдесят всех же лет поживе двести четыредесять осмь». — «Видел сыновей своих», (cp. Иов 5:25)
Иов 42:17. и умер Иов в старости, насыщенный днями.
Ср. Иов 5:26; Быт 25:8:35.29.
За стихом 17 следует в греко-славянском тексте заимствованная из «сирской книги» приписка, указывающая генеалогию Иова («сын Зарефа, матери же Восорры, Исавовых сынов сын»), время и место жизни («быть ему пятому от Авраама»; «в земли убо живый Авситидийстей, на пределех Идумеи и Аравии») и отожествляющая его с Эдомским царем Иоавом. Как отсутствующая в переводах Акилы и Симмаха, она не может быть признана изначальною, а всего скорее может быть признана произведением какого-нибудь христианина. За это ручаются ее слова: «писано же есть паки востати ему (Иову), с нимиже Господь восставит и».