К Галатам 2 глава

Потом, четырнадцать лет спустя, сопровождаемый Варнавой, я снова отправился в Иерусалим; я также взял с собой и Тита.

 

Потом, спустя четырнадцать лет, я вновь направился в Иерусалим, на этот раз вместе с Варнавой, и взял с собой Тита.

Я пошёл, потому что Бог открыл мне, что я должен пойти. Я изложил им Благую Весть так, как я проповедую её среди язычников, но сделал это не всенародно, а только среди тех, кто был уважаем среди них. Я поступил так, чтобы убедиться в том, что мы преодолели все разногласия. Тогда они не смогут сказать, что мой труд был напрасен.

 

Я пошёл, получив на это откровение, и в личной встрече с признанными лидерами разъяснил им Добрую Весть, которую я проповедую среди язычников. Я сделал это, так как беспокоился о том, не напрасно ли я трудился прежде и тружусь сейчас.

Даже Тита, бывшего со мной, они не принуждали сделать обрезание, хотя он грек.

 

Однако они не стали принуждать моего спутника Тита, нееврея, проходить обряд обрезания.

Мы должны были рассказать об этом, потому что некие лжебратья тайно проникли к нам, чтобы выведать о той свободе, которую мы имеем во Христе Иисусе, с тем, чтобы поработить нас.

 

По сути, этот вопрос был поднят только потому, что прокрались некоторые люди, притворившиеся братьями, которые тайком решили подсмотреть за той свободой, которую мы имеем в Мессии Иисусе, чтобы поработить нас.

Но мы не поддались им, чтобы истина, воплощённая в Благовестии, оставалась с вами.

 

Мы же ни на минуту не поддались им, чтобы сохранить для вас истину Доброй Вести.

Иудеи, которые считались важными людьми, не изменили моего учения Благой Вести. (Кто бы они ни были — мне безразлично. Все люди равны перед Богом).

 

Кроме того, те кто считались признанными руководителями, не стали ничего дополнять к сказанному мною, а кем они были, не имеет для меня никакого значения, так как Бог не судит по внешнему виду.

Наоборот, они убедились в том, что мне было доверено нести Благовестие язычникам, так же как Петру было доверено проповедовать Благую Весть иудеям.

 

Напротив, они увидели, что мне вверена Добрая Весть, предназначенная для необрезанных, подобно тому, как Петру — для обрезанных;

Потому что Тот, Кто сделал Петра апостолом иудеев, сделал меня апостолом язычников.

 

поскольку Тот, Кто действует через Петра, сделав его посланником для обрезанных, действовал и во мне, сделав меня посланником для язычников.

Все считали Иакова, Петра и Иоанна пастырями в церкви. Когда же они увидели мой духовный дар, которым Бог наделил меня, то признали меня и Варнаву товарищами в общем деле и согласились, что мы должны отправиться проповедовать язычникам, а они — иудеям.

 

Поэтому, осознав, какое благоволение было мне оказано, Иаков, Петр и Иоанн, признанные столпы общины, протянули мне и Варнаве руку дружбы, чтобы мы шли к язычникам, а они — к обрезанным.

Иаков, Пётр и Иоанн просили только не забывать о нищих, и я сам горел желанием заботиться о них.

 

Единственная их просьба заключалась в том, чтобы мы не забывали о бедных — именно это я и старался всегда исполнять, не жалея усилий.

Однако, когда Пётр пришёл в Антиохию, я открыто выступил против него, потому что он был неправ.

 

Далее, когда Петр пришёл в Антиохию, я открыто противостал ему, потому что он, безусловно, был неправ.

По прибытии в Антиохию, Пётр свободно общался и ел вместе с язычниками. Но, когда несколько посланцев Иакова прибыли в Антиохию, он отделился от язычников, так как боялся тех евреев, которые утверждали, что все язычники должны подвергнуться обрезанию.

 

Так как до прибытия некоторых людей из общины, возглавляемой Иаковом, он ел вместе с братьями из язычников; но когда они пришли, он отстранился и отделился от них, потому что опасался фракции, поддерживавшей обрезание верующих язычников.

Остальные иудеи присоединились к нему в этом лицемерии до такой степени, что даже Варнаву их лицемерие ввело в заблуждение.

 

Остальные же верующие евреи стали лицемерить вместе с ним, так что даже Варнава был увлечён их лицемерием.

Когда я увидел, что они не ведут себя как должно, в соответствии с истиной Благой Вести, то я сказал Кифе перед всеми: «Если ты, иудей, живёшь как язычник, а не как иудей, то как же ты можешь принуждать язычников следовать обычаям иудеев?»

 

Когда же я увидел, что они не идут прямым путём в соответствии с истиной Доброй Вести, я сказал Петру в присутствии всех остальных: "Если ты, будучи евреем, живёшь не как еврей, а как язычник, зачем ты вынуждаешь язычников жить, как евреи?"

Мы — иудеи по рождению и не принадлежим к «грешникам-язычникам».

 

Мы евреи по рождению, а не так называемые 'язычники-грешники';

Но тем не менее нам известно, что никто не будет оправдан перед Богом лишь потому, что соблюдает закон, а только если уверует в Иисуса Христа. Именно поэтому мы и поверили в Иисуса, чтобы быть оправданными перед Богом через веру во Христа, а не за соблюдение закона.

 

при этом мы узнали, что человек признаётся Богом праведником не на основании своего законнического соблюдения предписаний Пятикнижия, но через доверие и верность Мессии Иисусу. Потому мы также поверили Мессии Иисусу и стали верными ему, чтобы нас провозгласили праведными на основании доверия и верности Мессии, а не на основании нашего законнического соблюдения предписаний Пятикнижия. Поскольку на основании законнического соблюдения предписаний Пятикнижия ни один человек не будет провозглашён праведным.

Но если мы, евреи, получили оправдание перед Богом во Христе, то это означает, что мы также были повинны в грехе. В этом случае, Христос ли сделал нас грешниками? Конечно же, нет!

 

Если же, стремясь к тому, чтобы Бог признал нас праведниками через наш союз с Мессией, мы сами, фактически, оказались грешниками, неужели, в таком случае, Мессия — пособник и соучастник греха? Да запретят Небеса!

Так как если я снова начну проповедовать то, от чего отрёкся, то стану нарушителем закона.

 

По сути, если я вновь созидаю законническое порабощение, которое разрушил, я, фактически, делаю самого себя преступником.

Ведь с помощью закона я «умер» для закона, чтобы жить для Бога. Я был распят вместе с Христом,

 

Поскольку, позволив Пятикнижию самому говорить за себя, я умер для её традиционного, законнического, ошибочного толкования, чтобы жить в прямых отношениях с Богом.

так что сам я больше не живу, но Христос живёт во мне. Своей жизнью во плоти я обязан вере в Сына Божьего, Который возлюбил меня и предложил Себя в жертву вместо меня.

 

Когда Мессию казнили на стойке, как преступника, меня также казнили. Потому во мне уже не живёт моё тщеславное эго, но живёт Мессия, и живя теперь в теле, я живу тем же доверием и той же верностью [Богу], которыми обладал Сын Божий, любивший меня и отдавший за меня себя самого.

Я не отрекаюсь от дара благодати Божьей, поскольку если благочестие достигается через закон, то Христос умер напрасно!

 

Я не отвергаю милостивый дар Бога; ведь если праведность достигается законничеством, тогда смерть Мессии была бессмысленной.