Евреям 9 Евреям 9 глава

Новый Завет — часть 2
(Евреям 9:1−14)

И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное: ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется «святое». За второю же завесою была скиния, называемая «Святое святых», имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, а над ним — херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно. При таком устройстве в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение, а во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа. Сим Дух Святой показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стои́т прежняя скиния. Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления. Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр 9:1−14).

Бог никогда не просит никого отказаться от чего-либо, не предлагая взамен нечто лучшее. Главным препятствием на пути веры евреев была их неспособность увидеть, что всё связанное с церемониальным законом (завет, жертвоприношения, священство и обряды) было подготовительным и преходящим. Так что автор старательно и решительно доказывает превосходство Нового Завета.

Следовательно, в Евр 9:1−14 ветхий и новый заветы снова противопоставляются. Первая часть отрывка (Евр 9:1−10) обрисовывает или подводит итоги качеств ветхого завета, а во второй (Евр 9:11−14) обрисовываются качества нового.

Качества ветхого завета

И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное (Евр 9:1).

Первый завет не был бессмысленным или ненужным. Его дал Бог, а Он не делает ничего бессмысленного или ненужного. Через первый завет Бог предписал определенные типы Богослужения и особое место для него. Но он был временным, на что указывает земной характер святилища. Святилище и поклонение в нем были учреждены Богом, но они, как и земля, были временными. Они были задуманы Богом и дают нам прекрасную, полную значения, подробную картину вечного Мессии.

Автор послания делает много сравнений. Он сравнивал пророков, ангелов, Иисуса Навина и Аарона со Христом — всегда отмечая превосходство Христа и доказывая его. Но он не недооценивает личностей или вещи, которые сопоставляет со Христом или Его деяниями. Фактически, он славит пророков, ангелов, Аарона, Моисея и ветхий завет. Он сравнивает Христа не с личностями или деяниями, которые считает незначительными, бессмысленными или недостойными, — а с людьми, которые были рукоположены Богом и деяния которых были верны и полны смысла. Он не старается возвысить Христа, принижая их. Напротив, он возвеличивает их и славит их. То есть, поступая так, он возвышает Христа еще больше. Чем более возвышенны по праву другие личности и деяния, тем более возвышен Христос и тем более превосходнейшим Он представлен.

Постановление о Богослужении, обряды и церемонии были учреждены Богом, чтобы помочь показать Его Сына, Мессию, истинного Спасителя. Это были божественные служения, но они были временными, их проводили во временном святилище. В стихах 2−10 упоминаются три вещи, связанные с прежним поклонением: его святилище, его служения и его значение.

Старое святилище

…Ибо устроена была скиния первая, в которой был светильник, и трапеза, и предложение хлебов, и которая называется «святое». За второю же завесою была скиния, называемая «Святое святых», имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета, а над ним — херувимы славы, осеняющие очистилище; о чем не нужно теперь говорить подробно (Евр 9:2−5).

Здесь мы имеем краткое описание старого святилища — сначала скинии, а затем храма. Но акцент ставится на скинии — первом святилище, самом временном и самом земном. Таким образом, в этом описании иллюстрируется мысль автора. Скиния была сделана в основном из шкур и предназначалась для переноски. Даже с человеческой точки зрения она была по сути недолговечной, производила впечатление чего-то временного.

Только две главы Библии посвящены истории сотворения, в то время как скинии посвящено около пятидесяти глав (см. в особенности Исх 25−40). Скиния важна и требует внимания в нашем исследовании, потому что она была гигантским портретом Иисуса Христа. Куда бы вы ни посмотрели в скинии, вы могли видеть Его.

Двор скинии имел длину примерно 46 м и ширину примерно 23 м. Его единственные ворота, с восточной стороны, были шириной 9 м и высотой 3 м, что позволяло большому количеству людей входить в него одновременно. Это образный портрет Иисуса Христа, Который сказал: «Я есмь путь» и «Я есмь дверь». Как в скинию был только один вход, так существует только один путь к Богу — единственный Путь и единственная Дверь, Иисус Христос. Христианство исключительно не потому, что христиане делают его таким, а потому, что Бог его таким сделал. На протяжении столетий, конечно, христиане делали земную церковь исключительной многими неверными способами. Но Бог намеренно сделал Свою духовную, вечную Церковь исключительной. В нее можно войти только через Иисуса Христа.

Основным предметом обстановки во внешнем дворе был бронзовый жертвенник. Он был сделан из дерева акации, покрытого бронзой, и представлял собой квадрат со стороной в 3 метра, поднятый над землей на 1, 4 м. На нем лежала бронзовая решетка. Под решетку клали угли, а на нее — жертву. На четырех углах жертвенника были рога, к которым привязывали жертвенное животное. Бронзовый жертвенник — еще один совершенный образ Иисуса Христа, Который Сам стал жертвой за грех.

Другим предметом обстановки во дворе был умывальник, также сделанный из бронзы. В нем священники мыли руки, а иногда даже ноги перед тем, как принести кровную жертву. Здесь нам дан образ Иисуса Христа как Очищающего Свой народ. Когда мы приняли прощение своих грехов через жертву Христа, мы еще нуждаемся в Его ежедневном очищении, которое восстанавливает общение и радость.

Продолжая двигаться на запад по двору, мы подходим к собственно скинии — 13, 71 м длиной, 4, 57 м шириной и 4, 57 м высотой. Святое занимало две трети этого пространства, а значит, Святое-святых было совершенным кубом со стороной 4, 57 м. Только священники могли войти в святое, в котором было три предмета обстановки. Автор послания упоминает только три, потому что, как он говорит, он не может говорить подробно (Евр 9:5).

Святое. Слева там стоял массивный золотой светильник с семью ответвлениями, каждое из которых было наполнено чистейшим оливковым маслом. Справа стоял стол для хлебов предложения. Он, как и основание жертвенника, был сделан из акации, но только покрытой золотом. Он был 0, 91 м длиной, 0, 46 м шириной и 0, 69 м высотой. Каждую субботу двенадцать свежих хлебов клали на стол, по одному для каждого из двенадцати колен. В конце недели священники, и только священники, могли съесть эти хлебы.

Далее, в центре святого находилась кадильница. Она тоже была из акации, покрытой золотом (квадрат со стороной 0, 46 м и около 0, 9 м высотой). На этот жертвенник клали угли с бронзового жертвенника во дворе, где приносилась жертва.

Эти три предмета обстановки также символизируют Христа. Всё во внешнем дворе было связано со спасением и очищением грехов. Иисус совершил Свое жертвенное служение на земле, вне Божьего небесного присутствия. Внешний двор был доступен для всего народа, как Христос доступен для всех, кто приходит к Нему. Но в Своем небесном святилище Он далек от мира, временно даже от Своего собственного народа. Со Своего небесного престола сейчас Иисус освещает наш путь (что символизирует золотой светильник), питает нас (что символизирует стол хлебов предложения) и ходатайствует за нас (что символизирует кадильница).

«Доколе Я в мире, Я — свет миру», — сказал Иисус (Ин 9:5). Когда Он покинул мир, мир был оставлен во тьме, и только для верующих Он — свет жизни. Иисус — свет, который озаряет нашу тропу, Он Тот, Кто, через Духа, просвещает наши умы, чтобы мы понимали духовную истину. Он — Тот, Кто пребывающим в нас Духом ведет нас через мир тьмы. Он — наш свет.

Иисус питает нас. Он — наш стол хлебов предложения. Он — Тот, Кто питает нас каждый день, кто поддерживает нас словом. Слово — не только наша пища, но и наш свет. А масло — это Божий Дух, Который освещает слово для нас. Кадильница символизирует Иисуса, Который ходатайствует за нас, — совершенную Жертву, Которая стала совершенным Ходатаем.

Святое-святых. За второю же завесою была скиния, называемая «Святое-святых», куда мог войти только первосвященник, и только раз в году, в день искупления. В этом святейшем из земных мест стоял один только ковчег завета. В нем находились три драгоценных предмета: золотой сосуд с манною, жезл Ааронов расцветший и скрижали завета. Сделанный из древесины акации, покрытой золотом, он был примерно 1, 14 м длиной, 0, 69 м шириной и 0, 61 м высотой. На нем была крышка ковчега, на которой располагались херувимы славы — ангельские фигуры, сделанные из чистого золота. Между крыльев этих ангелов, на крышке ковчега, Бог встречался с людьми. «Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою над крышкою, посреди двух херувимов, которые над ковчегом откровения, о всем, что ни буду заповедывать чрез тебя сынам Израилевым» (Исх 25:22). Если Бог и человек должны были встретиться, это могло произойти только там.

К сожалению, при ветхозаветном устройстве только один человек мог входить в Святое-святых, и то в очень ограниченной степени. Для всех практических целей люди вообще не имели доступа к Богу. Обычные священники могли войти только во внешнее святилище, а простой человек — только во внешний двор.

Центральным, фактически единственным предметом в Святом-святых был ковчег, который символизирует Иисуса Христа, истинную крышку ковчега. Когда мы встречаем Иисуса Христа как Спасителя, мы вступаем в присутствие Бога, в истинное Святое-святых. Бог больше не общается с людьми меж крыльев херувимов на золотой крышке ковчега. Он общается с людьми в Своем Сыне, Который заставил завесу разорваться надвое. Иисус Христос — это крышка ковчега. Только на основании крови козлов Бог общался с Израилем, и только на основании Крови Христа Бог имеет общение с людьми. Иоанн, используя термин «умилостивление» в 1 Иоанна 2:2, связывает Иисуса с крышкой ковчега, потому что само слово hilastērion используется для обозначения крышки ковчега в греческой Септуагинте в Исходе 25:17.

Ветхий завет имел святилище с божественными изображениями и символами, но оно было земным и временным и никогда не давало настоящего доступа к Богу.

Старые служения

При таком устройстве в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение, а во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа (Евр 9:6−7).

В святилище ветхого завета проходили богослужения. Каждый день священники должны были поправлять фитили, добавлять масло в светильнике и класть ладан на кадильницу. Каждую субботу они должны были заменять хлебы предложения. Они всегда входили в святилище и выходили из него, неся служение ради народа. Это был непрекращающийся труд. Так они символизируют Иисуса Христа, Который не перестает просвещать, питать нас и ходатайствовать за нас. Этот Его труд — постоянный, длительный, неустанный. Как чудесно, что наш Господь никогда не прекращает Свою работу священника ради нас! Он — вечно живущий Первосвященник.

Но ничто не символизирует Христа настолько совершенно, как деяния первосвященника во Святом-святых в день искупления (йом кипур), итог которых очень кратко подведен в стихе 7.

Когда израильтянин грешил, его общение с Богом нарушалось. Как следствие, принесение жертв за грех никогда не прекращалось и работа священников никогда не могла быть выполнена. Причем, даже несмотря на постоянные жертвоприношения, у человека накапливались многие непреднамеренные или забытые грехи, за которые жертва вообще не приносилась. И день искупления был задуман для того, чтобы принести жертву за все грехи, которые еще не были покрыты.

Это был великий день освобождения совести (см. Лев 16). Израильтянин знал, что, какие бы грехи он ни упустил при каждодневных жертвоприношениях, теперь о них позаботятся. Послужной список будет полностью чист, по крайней мере символически, на какое-то время. Йом кипур был временем освобождения и облегчения. Преданный иудей с нетерпением ждал дня искупления. Он не мог сам войти в присутствие Бога, но первосвященник делал это за него, принося жертву за грехи.

Очень рано в день искупления первосвященник производил ритуальное омовение и надевал свои разукрашенные одеяния с нагрудником (у сердца, что означало: он хранит народ в своем сердце) и ефодом (на плече, что означало: он обладает силой быть представителем народа), которые представляли двенадцать колен. Затем он начинал приносить жертвы. В отличие от Христа, сначала он должен был принести жертву за свой собственный грех. Скорее всего, ему приходилось закалать не менее двадцати двух животных к моменту принесения жертвы искупления. Это был чрезвычайно сложный и кровавый труд, которым он занимался в тот день. Завершив все полагающиеся предварительно жертвоприношения, он снимал одеяния славы и красоты и снова совершал полное омовение. Затем надевал белую льняную одежду, без украшений или орнаментов, и приходил черед жертвы искупления.

В этом обряде первосвященник символизировал Иисуса Христа, Который в Своем истинном и совершенном труде искупления был лишен всяческой славы и красоты и стал смиреннейшим из смиренных. Он облекся в человеческую плоть, чистую, но простую и неприукрашенную. Во всем Своем смирении Он никогда не терял Своей святости.

После того как первосвященник приносил жертву искупления, он снова надевал одеяния славы и красоты, что тоже представляло деяния нашего Господа. В Своей первосвященнической молитве, предвосхищая то, что случится после распятия и воскресения, Иисус сказал: «И ныне прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин 17:5). Он говорит, фактически: «Дай Мне обратно Мои одеяния. Я совершил дело искупления. Моя работа в смирении завершена».

В одеянии из белого льна первосвященник брал угли с бронзового жертвенника, где предстояло приносить жертву, клал их в золотую кадильницу с ладаном и вносил во Святое-святых. Это опять же прекрасный образ Христа, Который ходатайствует за Свой народ в Божьем присутствии. Затем первосвященник выходил наружу и брал тельца, приобретенного за собственные деньги, потому что должен был принести его в жертву за свой собственный грех. Заклав тельца и принеся жертву, он, с помощью другого священника, собирал кровь, которая вытекала из тельца, в небольшую чашу и нес ее во Святое-святых, где окроплял крышку ковчега. Люди могли слышать звон колокольчиков на его одеянии, когда он двигался. Он быстро выходил наружу, и люди вздыхали с облегчением, увидев его. Если бы он вошел во Святое-святых церемониально нечистым, то был бы поражен на месте.

Когда он выходил наружу, два козла ждали его у бронзового жертвенника. В небольшой чаше были два жребия, чтобы определить, какой из козлов для какой цели будет использоваться. Один был предназначен Господу, а другой, козел отпущения, Азазелю. Когда жребий был брошен, он прикреплялся к рогам козлов. Козла, предназначенного для Яхве, закалали на жертвеннике. Его кровь собиралась так же, как кровь тельца, и ее несли в чаше во Святое-святых. Этой кровью тоже окроплялась крышка ковчега, но на этот раз за грехи народа. И опять первосвященник спешил выйти наружу.

Затем он возлагал руки на оставшегося козла, козла отпущения, символически возлагая грехи народа на его голову. Этого козла отводили далеко в пустыню и отпускали, чтобы он заблудился и больше не возвращался.

Первый козел символизировал удовлетворение Божьей справедливости в том, что за грех уплачено. Второй представлял удовлетворение совести человека, осознававшего, что освободился от наказания за грех. Опять же мы видим здесь Христа. Своей собственной смертью Он заплатил за грех человека, тем самым удовлетворив Божью справедливость. И Он также унес наши грехи далеко от нас, дав нам мир совести и разума. Он удовлетворил и Бога, и человека. Два козла, по сути, становились двумя частями единой жертвы. «И от общества сынов Израилевых пусть возьмет двух козлов в жертву за грех» (Лев 16:5). Они представляли умилостивление и прощение, два аспекта одной искупительной жертвы.

Старое значение

Сим Дух Святой показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стои́т прежняя скиния. Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, и которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления (Евр 9:8−10).

Примером ветхого святилища и его богослужений Дух Святой учит по меньшей мере трем вещам. Во-первых, поклонение Богу было ограничено при ветхом завете. Доступа к Богу не было. Люди, даже первосвященник, могли подойти только относительно близко к Нему. Во-вторых, Дух хочет научить тому, что через старые жертвы можно было получить лишь несовершенное очищение. Израильтяне никогда на самом деле не знали, прощены ли они. Козел отпущения был отправлен в пустыню, но всегда была возможность, что он найдет дорогу обратно в лагерь. Не было свободы совести, уверенности в очищении. В-третьих, Дух учит, что ветхий завет был временным. Найдет козел отпущения дорогу обратно или нет, но жертвы — ежедневные и ежегодные — должны были повторяться. Ветхий завет был ограниченным, несовершенным и временным. А новый завет должен был охватить всех верующих прошлого, чтобы дать доступ к Богу, очищение и постоянное спасение.

Не было доступа к Богу (ограниченное очищение). Пока скиния еще стояла, не было пути в Божье присутствие. Не было доступа к Нему. Народ не мог войти даже во святилище, не говоря уже о Святом-святых. Всё это должно было доказать, что без Искупителя, без Мессии, без Спасителя нет доступа к Богу. Святой Дух учил невозможности доступа к Богу без совершенного священника, совершенной жертвы и совершенного завета. Позволяя людям войти только во внешний двор, Он показывал, что через иудаизм нет доступа к Нему, а есть только символ доступа.

Только когда Иисус умер и вознесся на небеса, Он «пленил плен» и дал верующим доступ в присутствие Бога. «Посему и сказано: “восшед на высоту, пленил плен и дал дары человекам”». А “восшел” что означает, как не то, что Он и нисходил прежде в преисподние места земли?» (Еф 4:8−9). Таков источник полного доступа к Богу, и он был дан благодаря совершенной жертве Иисуса, Его совершенному священству и совершенному завету. Только Иисус может ввести нас в Божье присутствие на небесах. Путь в небесное святилище не мог открыться, когда стояла первая скиния.

Несовершенное очищение. Даже при всех церемониях и обрядах невозможно было добиться совершенного очищения от греха. Конкретное несовершенство, упомянутое в этом отрывке, — несовершенство совести. Ветхий завет был несовершенным во всех отношениях, но автор выбрал только отдельные элементы, чтобы доказать свою мысль.

Образ (parabolē) помещается рядом с реальным объектом. Старое поставлено рядом с новым, и они сравниваются. От этого греческого слова происходит английское parable, «притча». Старое было только притчей, предметным уроком для Израиля. Прежние жертвы никогда не могли очистить от греха, но только символизировали такое очищение. Совесть человека, который приносил жертвы, никогда не была свободна от чувства вины, потому что сама вина не была удалена. Очищение было полностью внешним. Следовательно, человек никогда не мог иметь чистую совесть, глубокое, пребывающее в нем чувство прощения.

Временное очищение. Это очищение, как и завет в целом, было не только ограниченным и несовершенным, но и временным. Оно с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлено было только до времени исправления. Эта система никогда не задумывалась как длящаяся вечно. Она не должна была длиться даже на протяжении истории человечества. Она была учреждена через тысячи лет после того, как человеческая история началась, и завершилась за тысячи лет до того, как человеческая история завершится. Сейчас прошло почти две тысячи лет с тех пор, как последняя жертва была принесена в храме.

Исправление — от diorthōsis (используется только здесь), что значит «исправлять», «поправлять», «выпрямлять», «делать правильным», «реформировать». Только новый завет во Христе исправляет ситуацию, и старые символы, старые формы должны были служить только до этого времени, времени исправления. Ветхий завет никогда не был способен уладить отношения между людьми и Богом. Его задачей было только символизировать исправление вещей, пока не будет принесена истинная, эффективная жертва — жертва, которая исправила человека изнутри, а не только снаружи.

Старое святилище, богослужения и символика имели смысл и назначение, важное назначение. Но они были ограниченными, несовершенными и временными, следовательно, предельно неудовлетворительными. Они предвосхищали Христа, но не могли сделать дело Христа. Частью их назначения было, фактически, показать Израилю, что они — только изображения лучшего грядущего. Причем в них изображался не только Христос, но и их собственная внутренняя недостаточность.

Качества нового завета

Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр 9:11−14).

Многие качества нового завета уже были упомянуты или использованы в обсуждении ветхого. Но здесь автор сосредотачивается на нескольких моментах, которые особенно важны при сравнении двух заветов.

Следуя образцу, который был использован для демонстрации неадекватностей ветхого завета (Евр 9:1−10), — новое святилище, новые богослужения и новое значение описаны вкратце. Как всегда, задача — не умалить старое, но показать его символизм и несовершенство. В сжатом парафразированном варианте стихов 13 и 14 Святой Дух говорит: «Если старое было так хорошо, как символы, то насколько лучше реальные вещи, которые оно символизирует. Если внешний, физический и временный завет так хорошо достигал своей цели, то насколько лучше это сделает внутренний, духовный и вечный завет!».

Новое святилище

Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть не такового устроения… (Евр 9:11).

Прежде всего Христос, как небесный Первосвященник, имеет безгранично более великое святилище для служения. Старая скиния была задумана Богом, но сделана людьми из материалов текущего физического творения. Для того времени и для той цели она производила впечатление. И внутри, куда могли войти только священники, она, без сомнения, была красива. Но это был всего лишь шатер. Здесь об этом не говорится, но храм в Иерусалиме, хоть он был неизмеримо более величественным, чем скиния, также был сделан людьми из материалов текущего творения и был подвержен упадку и разрушению, как всё в этом творении.

Новое святилище, однако, не было сделано людьми, находится не на земле и изготовлено не из земных материалов. Оно сделано Богом на небесах и из небесных материалов. Фактически, новое святилище и есть небеса. Земля принадлежит Богу, но небеса — Его место жительства, Его престол и Его святилище (Деян 7:48−50; Деян 17:24). Автор послания уже указывал несколько раз, что Иисус Христос, как и Мелхиседек, — священник-царь. И Он правит и несет служение в одном и том же месте. Его святилище и Его дворец — одно и то же. В этом отрывке, конечно, акцент ставится на Его святилище. Небеса — совершеннейшая скиния, нерукотворенная. Христос несет служение за нас на небесах, в престольном зале Бога, по правую руку от Него.

Прежние священники должны были входить в святилище сами — для народа, но не вместе с народом. То же самое касается первосвященника и Святого-святых, куда первосвященник не мог взять с собой даже других священников. Но наш небесный Священник берет Свой народ с Собой в святилище. Он берет нас в святилище святилищ, на сами небеса — и не в символическое присутствие Бога, а в реальное Его присутствие. Он не только отправился туда до нас, но и берет нас с Собой.

Если мы — верующие, Он уже взял нас с Собой. «Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом… и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф 2:4−6). Когда мы были спасены, Христос в тот же момент взял нас в присутствие Отца, где, в духовном отношении, мы уже живем с Ним и будем вечно жить с Ним. Мы живем прямо сейчас на небесах, в присутствии Бога — в зале Его престола и в Его святилище. «Наше же жительство — на небесах» (Флп 3:20).

Новые богослужения

…И не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление (Евр 9:12).

Как Христос несет служение в Своем небесном святилище? Что особенного Он делает как наш вечный Первосвященник? Он делает прежде всего три вещи. Во-первых, Его богослужение — со Своею Кровию, а не с кровью жертвенных животных. Приносящий Жертву Сам стал Жертвой. Во-вторых, Он принес Свою жертву только однажды, и этого было достаточно для всех людей всех времен. В-третьих, Он приобрел постоянное, вечное искупление. Он очистил прошлые, настоящие и будущие грехи одним актом искупления.

Ибо если кровь тельцов и козлов и пепел телицы, через окропление, освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел для служения Богу живому и истинному! (Евр 9:13−14).

Если ветхий завет, каким бы слабым и несовершенным он ни был, служил своей цели, то насколько лучше Христов новый завет, могущественный и совершенный, будет служить своей цели. Новый завет не только имеет лучшую цель, но и достигает ее лучшим способом, совершенным путем. Задачей старой жертвы было внешне символизировать очищение от греха. Она достигала своей цели. Задача новой жертвы, однако, — очистить на самом деле, внутренне (именно то место, где грех реально живет). Она достигла своей высшей цели высшим способом.

Вся кровь животных, закланных на иудейских жертвенниках,
Не могла дать виновным покой совести или смыть пятно.
Христос, небесный Агнец, забирает прочь все наши грехи,
Это жертва более благородных имени и крови, чем они.
Исаак Уоттс

Всё, что Иисус делал на земле, Он делал, повинуясь Отцу через Духа. И особенно в Своей высшей жертве Он Духом Святым принес Себя, непорочного, Богу. Сделав это, Он обеспечил очищение нашей совести от мертвых дел для служения Богу живому. Он освобождает нашу совесть от вины, что является радостью и благословением, которых никогда не мог иметь ни один ветхозаветный святой. Во Христе мы «приступаем с искренним сердцем, с полною верою, кроплением очистив сердца от порочной совести и омыв тело водою чистою» (Евр 10:22).

Прежние священники очищали внешнее, причем даже его очищали только символически, несовершенно и временно. Но Христос очищает изнутри, там, где находится реальная проблема. Он не просто очищает ветхого человека; Он заменяет его новым. Во Христе мы — не очищенное старое творение, а искупленное новое творение (2Кор 5:17).

Один благовестник рассказывает историю, которая случилась, когда он проповедовал в палаточном городке много лет назад. Однажды, когда ряд встреч был закончен, он складывал палатку. К нему подошел молодой человек и спросил, что надо сделать, чтобы спастись. Благовестник ответил: «Извини, уже слишком поздно это делать». — «О нет! — прозвучало в ответ. — Вы имеете в виду, слишком поздно, потому что служение уже закончилось?» — «Нет, — сказал благовестник. — Я имею в виду, слишком поздно, потому что это уже сделано. Всё, что требуется для твоего спасения, уже сделано». Затем он объяснил молодому человеку смысл завершенного служения Христа и привел его к спасительной вере.

Наше спасение основано на завете, чья искупительная работа завершена, — на жертве, которая была принесена однажды и для всех, полной, совершенной и вечной.

Новый Завет — часть 3
(Евреям 9:15−28)

И потому Он есть ходатай нового завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное. Ибо где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя, потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив. Почему и первый завет был утвержден не без крови. Ибо Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: «это кровь завета, который заповедал вам Бог». Также окропил кровью и скинию и все сосуды Богослужебные. Да и всё почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения.

Итак, образы небесного должны были очищаться сими, самое же небесное — лучшими сих жертвами. Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лицо Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью; иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею. И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение (Евр 9:15−28).

Слова и потому возвращают нас к тому, что было сказано только что, а именно: Христос, благодаря Своей жертвенной смерти, стал ходатаем нового и лучшего завета. По Божьим стандартам праведности и справедливости, согрешившая душа должна умереть (Иез 18:4). Единственный способ для человека прийти к Богу — внести плату за свой грех. Эту плату Иисус предоставил для всех, кто верит в Него. Сделав так, Он стал мостом, посредником — единственным посредником — между Богом и людьми. Он совершил одним действием то, что работа прежних священников символизировала во многих повторяющихся действиях. Высший акт посредничества Иисуса — Его собственная смерть на кресте.

Люди часто спрашивают, как были спасены ветхозаветные верующие, если спасение дается только через Иисуса Христа (Деян 4:12). Они были спасены на том же основании, что и верующие сегодня — завершенным делом Христа. Частью работы Христа как посредника нового завета было искупление от преступлений, сделанных в первом завете. Одним из первых достижений смерти Иисуса было искупление всех тех, кто верил в Бога при ветхом завете. После того как Христос умер, они увидели то, что раньше было только обетованием. Это было несомненное обетование, гарантированное обещание, но до искупительной смерти Мессии оно было невыполненным. Здесь изначальным читателям автора — которые были иудеями, спасенными и неспасенными, — сообщается, что искупительная смерть Христа имела и обратное действие. Йом кипур (день искупления) изображал символически то, что реально совершило искупление Христа. И он тоже имел обратное действие. Когда первосвященник окроплял кровью крышку ковчега, все непреднамеренные грехи народа за предыдущий год были покрыты.

Павел представляет ту же истину в Римлянам 3. Он учит, что мы «получаем оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде» (Рим 3:24−25). Бог удовлетворен, когда человек верит в пролитую Кровь Христову. Так как Его Кровь была пролита только спустя сотни и даже тысячи лет после того, как многие ветхозаветные верующие умерли, их спасение было дано им, так сказать, в кредит. Но за их покорную веру в Бога им было дано то, что Иисус Христос, их обещанный Мессия, однажды сделает ради них и ради всех грешников, которые когда-либо жили и будут жить. Зная об этом, Бог был прощающим и терпеливым и, — даже пока истинная жертва еще не была принесена — когда Он видел истинную веру в сердце, Он прощал грехи. В более глубоком смысле жертва была уже принесена в сознании Бога задолго до того, как это случилось в человеческой истории, потому что Христовы «дела… были совершены еще в начале мира» (Евр 4:3; см. также 1Пет 1:19−20; Откр 13:8). А с человеческой точки зрения ветхозаветные святые могли лишь только ждать спасения.

Так что ветхозаветные жертвы не были средствами спасения, однако они были признаком верного послушания и символами одной совершенной жертвы, которая еще только должна была стать средством спасения.

Вечным наследием, которое ветхозаветные святые не могли получить до смерти Христа, было спасение, полное прощение, которое единственное могло дать полный доступ к Богу. Новый завет был скреплен смертью Иисуса Христа и дал полное спасение, на которое Израиль надеялся с самого начала.

Этой истиной вводится тема смерти Христа, Мессии, — которая всегда была камнем преткновения для иудеев (1Кор 1:23). Несмотря на предсказания о Его смерти в их собственном Писании (см. Пс 21 и Ис 53), это была истина, которую они предпочитали игнорировать, если не прямо отрицать. Они создали свое собственное представление о Мессии. Многие из их представлений соответствовали Писанию, некоторые — только отчасти, а некоторые вообще противоречили ему. Конечно, их нельзя винить за ограниченное представление о Мессии, потому что Бог дал только ограниченное откровение. Проблема была в том, что они не знали некоторые истины о Мессии, пытались заполнить пробелы самостоятельно, и умирающий Мессия просто не вписывался в их богословие.

Необходимость смерти Мессии

Прекрасно понимая, что этот богословский момент требует освещения, автор послания далее приводит три причины, по которым Мессии требовалось умереть: завещание требует смерти, прощение требует крови, а суд требует заместительной жертвы.

Завещание требует смерти

Ибо где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя, потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив (Евр 9:16−17).

Завещание по самой своей природе требует смерти завещателя. Завет, или завещание, происходит от греческого слова diathēkē, основное значение которого точно соответствует тому, чем является современное завещание. Завещание не вступает в силу, пока тот, кто сделал его, не умирает. До этого времени его имущество и блага остаются обещаниями, и обязательно будущими. То, о чем говорится в стихах 16−17, просто и очевидно.

Их отношение к ветхому завету, таким образом, очевидно для иудеев, к которым здесь обращается автор, и он кратко объясняет, что это за отношение. Основываясь на стихе 15, он говорит, что Бог дал вечное наследство Израилю в форме завета, завещания. Как и в случае с любым завещанием, оно было только документом-обещанием, пока составитель завещания не умер. До настоящего момента не упоминается, кем был этот завещатель и как Христос исполняет эту роль в жизни и смерти.

Прощение требует крови

Почему и первый завет был утвержден не без крови. Ибо Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: «это кровь завета, который заповедал вам Бог». Также окропил кровью и скинию и все сосуды Богослужебные. Да и всё почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения (Евр 9:18−22).

Второй причиной смерти Христа было то, что прощение требует крови. Эта истина вполне соответствует предыдущему пункту, но имеет другой оттенок значения. Кровь — символ смерти, а следовательно, тесно связана с существованием завещателя, который должен умереть, чтобы завещание вступило в действие. Но кровь также предполагает животные жертвы, которые были признаком ветхого завета и даже, фактически, завета Авраама. При ветхом завете смерть животных была символической и пророческой, она предвещала смерть Христа, Которая скрепит второй завет. И даже до того, как начались ветхие жертвоприношения при священниках, сам завет уже был утвержден, или ратифицирован, кровью.

Как объясняется в стихе 19, Моисей окропил кровью жертвенник и народ (см. Исх 24:6−8). «Посмотрите на своего великого Моисея, — говорит автор. — Он сам скрепил ветхий завет кровью». Нам сегодня трудно понять, какой кровавой и грязной была ветхая система жертвоприношений. Но помимо прочего, большое количество крови служило постоянным напоминанием о наказании за грех — смерти.

Когда Иисус сидел с учениками в последний вечер перед Своей смертью, Он поднял чашу и сказал: «Сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф 26:28). Он собирался учредить новый завет, скрепив его Своей собственной Кровью, как ветхий завет был при Моисее скреплен кровью животных.

Можно нездоровым образом относиться к жертвенной смерти Христа и беспокоиться по поводу Его страданий и пролития Его Крови. В особенности можно небиблейским образом сосредотачиваться на физических аспектах Его смерти. Но не физическая Кровь Иисуса спасает нас, а то, что Он умер ради нас, — признаком чего и является пролитие Его физической Крови. Если бы мы могли быть спасены одной только кровью без смерти, то и у животных тоже можно было бы брать кровь, а не убивать их — и то же самое могло бы произойти с Иисусом.

Таким образом, пролитие крови было символом смерти, когда Моисей учредил завет на горе Синай. Подобно этому, когда скиния была открыта, Моисей окропил кровью и скинию и все сосуды Богослужебные, опять демонстрируя цену, которая должна быть уплачена за грех. Центральный урок завета был, таким образом, проиллюстрирован окроплением кровью в скинии и храме, пока существовал завет.

Предназначением крови было символизировать грядущую жертву за грех, которая повлекла за собой очищение от греха. Следовательно, без пролития крови не бывает прощения.

Однако мы опять же должны помнить, что кровь была символом. Если собственная физическая Кровь Христа сама по себе не очищает от греха, что уж говорить о физической крови животных. И тогда уже не приходится удивляться, что и сам ветхий завет допускал замену символа на символ. Иудей, который был слишком беден, чтобы принести в жертву даже маленькое животное, мог принести вместо этого десятую часть ефы (около 2, 27 литра) хорошей муки (Лев 5:11). И его грехи покрывались так же, как и грехи того, кто мог принести в жертву ягненка, или козленка, или горлицу, или голубя (Лев 5:6−7). Этим исключением явно доказывается, что ветхое очищение было символическим. Как кровь животных символизировала истинную Христову искупительную Кровь, так и ефа муки символизировала и представляла кровь животных. Бескровное приношение за грех было приемлемо, потому что ветхие жертвы в любом случае были полностью символическими.

Однако это было единственным исключением. Причем даже оно представляло кровную жертву. Основное значение символа невозможно было изменить, потому что символизируемое им не могло измениться. «Потому что душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия душу очищает» (Лев 17:11). Так как наказание за грех — смерть, ничто, кроме смерти, которую символизировало пролитие крови, не может искупить грех. Мы не можем войти в присутствие Бога своими усилиями и праведностью. Если бы мы сами по себе могли быть благими, мы не нуждались бы в искуплении. Мы не можем также войти в Его присутствие, будучи образцовыми гражданами или даже будучи религиозными. Мы не можем войти в Его присутствие, читая Библию, ходя в церковь, щедро жертвуя на дело Господа или даже молясь. Мы не можем войти в Его присутствие, думая о Нем благочестиво. Единственный путь, которым мы можем войти в присутствие Бога, единственный способ, которым мы можем участвовать в новом завете, — через искупительную смерть Иисуса Христа, которая распространяется и на нас, когда мы верим в Него как Господа и Спасителя.

Бог установил правила. Душа, которая грешит, умрет. Душа, которая спасена, будет спасена через жертву Божьего Сына. Для этой жертвы нет исключения, нет замены, потому что она реальна. Так как ветхие жертвы были символами, Бог позаботился об ограниченном и строго определенном исключении (мука). Но для реальной жертвы исключения быть не может, потому что существует только один путь к Богу.

Прощение — очень, очень дорогая вещь. Но я часто думаю о том, как легкомысленно мы принимаем Божье прощение. Я проживаю очередной день и кладу голову на подушку, говоря: «Боже, я сделал то и это сегодня», — перечисляя сделанное и то, что, как я знаю, в сделанном мной не угодно Ему. Он и без меня знает об этом, а потому нет смысла что-то скрыть. Я знаю также, что Он прощает неугодное Ему, потому что Он обещал простить, и я благодарю Его. Я засыпаю через несколько минут, принимая, но не полностью ценя чудесную благодать, которая сделала уверенность и мир такими доступными для меня.

В другие моменты, когда я изучаю Слово Божье и внимательно смотрю на ту великую цену, которая была уплачена за мое спасение, я бываю потрясен. Когда я размышляю о безграничной цене, которую уплатил Бог, чтобы простить мои грехи, я осознаю, как часто я злоупотребляю благодатью моего любящего Отца.

Павел сообщает нам, что, «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим 5:20). Затем, предвосхищая, что некоторые могут исказить эту истину, он продолжает: «Что же скажем? оставаться ли нам в грехе, чтобы умножилась благодать? Никак» (Рим 6:1). Постичь безграничную Божью благодать и радоваться ей — одно дело; пользоваться ею, сознательно греша, — совсем другое. Как можем мы, прощенные грешники, относиться легкомысленно или высокомерно к цене, уплаченной за наше прощение? Мы так привыкаем к благодати, что злоупотребляем ею. Фактически, мы так привыкаем к благодати, что, когда Бог справедливо наказывает нас, мы можем посчитать это несправедливым.

Бог прощает грех не так, что смотрит вниз, говоря: «Всё хорошо. Я сильно люблю тебя, а потому не буду обращать внимания на твои грехи». Божья праведность и святость не позволяют Ему не обращать внимания на грех. Грех требует платы смертью. И единственная смерть, достаточно великая для того, чтобы заплатить за грехи всего человечества, — смерть Его Сына. Божья великая любовь к нам не позволит Ему не обращать внимания на наш грех, но она побудила Его внести плату за наш грех, о чем так прекрасно напоминает нам Иоанна 3:16. Бог не может игнорировать наш грех; но Он прощает наш грех, если мы верим в смерть Его Сына, принятую Им ради этого прощения.

Итак, образы небесного должны были очищаться сими, самое же небесное — лучшими сих жертвами (Евр 9:23).

Образы небесного — установления ветхого порядка. Они были только набросками или очертаниями небесных реалий. Для воплощения этих образов необходимо было приносить жертвы. Следовательно, для лучшего завета, для лучшего порядка было необходимо приносить лучшие жертвы. Вся кровь ветхого завета была лишь копией, слабым изображением пролитой Крови Иисуса.

Бог был доволен тем, что сделал Иисус, а потому «превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2:9−11). Бог невероятно доволен Иисусом.

Однако Бог не доволен нами. Вот причина, по которой мы должны приходить к Нему через Иисуса. Иисус — единственный, кто удовлетворяет Отца. А следовательно, никто не приходит к Нему, кроме как через Иисуса. Мысль, будто Бог принимает нас такими, какие мы есть, никак не соответствует Библии. Мы приходим к Иисусу такими, как мы есть, потому что не можем принести Ему ничего достойного. Но Он не представляет нас Отцу такими, как мы есть. Мы совершенно непрезентабельны. Иначе мы могли бы сами представить Ему себя. Когда Иисус представляет нас Отцу, Он представляет нас в Себе, такими, каков Он. Когда мы вступаем в Божье присутствие, Бог видит Иисуса вместо нас. Он видит праведность Иисуса вместо нашей неправедности. Он видит жертву Иисуса вместо нашего греха, Его плату за наш грех вместо наказания, которое мы заслуживаем за наш грех. Иисус признал долг грешников. Он признал, что Бог должен быть удовлетворен, и предложил Свою собственную Кровь — Себя Самого — ради нас.

Иисус рассказал историю о двух людях, которые пришли в храм молиться. Один был фарисеем, представителем самой религиозной и ортодоксальной группы иудеев. Другой был сборщиком налогов, которого собратья-иудеи презирали как предателя. Фарисей благодарил за то, что он не такой, как другие люди — «грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь». Затем он упомянул свою преданность в соблюдении поста и в уплате десятины. Но Иисус сказал, что этот фарисей молился «сам в себе». Иначе говоря, он на самом деле не молился вовсе, а славил себя во имя Бога. Сборщик же налогов, с другой стороны, чувствовал себя таким недостойным, что даже не поднимал глаз к небу, в отличие от многих молящихся. Он бил себя в грудь и говорил: «Боже! будь милостив ко мне, грешнику!» И Иисус сказал, что этот человек «пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк 18:10−14).

Когда сборщик налогов просил: «Будь милостив», он использовал то же самое слово, что в Евр 2:17 («быть милостивым»). Он просил Бога быть милостивым к нему, посмотреть на него благосклонно, хоть он не заслуживал этого. Он говорил: «Я признаю мою вину. Я нарушил Твой закон. Я согрешил против Тебя, и я вверяю себя крови, которой окроплена крышка ковчега. Будь доволен мною из-за моей жертвы и прости меня в Твоей любви и милосердии». Он не отрицал своего греха — что фактически делал фарисей. Он признавал свою вину и уповал на кровь жертвы. Он не принес Богу ничего своего — ни добрых дел, ни благих привычек, ни благих намерений, ни даже хороших оправданий. Он просто надеялся на Божью милость, Божье умилостивление. Поэтому он был оправдан, ему была вменена праведность перед Богом.

Ни один человек не может быть оправдан перед Богом, пока не поверит в смерть Иисуса Христа и не скажет: «Боже, я — грешник. Я вверяю себя смерти Твоего Сына. Будь доволен мною ради Него».

Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лицо Божие, и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью; иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею (Евр 9:24−26).

Христос не входил в земное Святое-святых. Он вошел в присутствие Бога — небесное, реальное Святое-святых. И Он сделал это за нас. Как прекрасно понимать, что, когда Он вошел туда, Он взял нас с Собой! Он ввел нас пред лицо Божие. Христос не должен был многократно приносить Себя, как приносили жертвы земные первосвященники, которые должны были приносить жертву искупления каждый год. Жертва Иисуса была лучше, потому что Он берет Свой народ в небесное Святое-святых с Собой и потому что Он должен был принести жертву только один раз.

Если бы жертва Иисуса не была принесена единожды и для всех, Он должен был бы страдать от начала мира, то есть от начала существования человечества. Он должен был бы умирать постоянно, с тех пор как Адам впервые согрешил. Как и работа левитского священства, Его искупительное дело никогда не было бы закончено. Но, хвала Богу, Его жертва не должна была повторяться — даже один раз. Она завершена, принесена полностью.

Его единственная жертва Себя была принесена к концу веков. Послания подтверждают это. «Дети! последнее время» (1Ин 2:18); «Пришествие Господне приближается» (Иак 5:8); «Впрочем, близок всему конец» (1Пет 4:7). Концом веков был Христос на Голгофе. Неудивительно, что апостолы ждали: Иисус в любой момент вернется и учредит Свое Царство — учредит последний мессианский век, «будущий» век (Мф 12:32). До этого века остается Его обещание быть с нами в веке текущем (Мф 28:20). Он был концом веков из-за Его единственной и принесенной за всех жертвы. Он покончил с грехом. Он не просто покрыл грех, как делали старые жертвы; Он удалил его.

Представление о возможности продолжающегося жертвоприношения Христа — еретическое учение, которое на протяжении многих веков противоречило этим стихам и многим другим ясным библейским учениям о завершенном деле Христа. Оно утверждает, что, поскольку священство Христа постоянно, а жертва — существенная часть священства, то и жертвенное приношение Христа также должно быть постоянным.

Людвиг Отт, римско-католический богослов, излагает учение о постоянной жертве, которое было официально принято этой церковью на Тридентском соборе в середине XVI века. «Святая Месса, — пишет он, — это самое настоящее жертвоприношение. Оно физическое и искупительное, удаляет грехи и наделяет благодатью покаяния. Умилостивленный принесением этой жертвы Бог, дающий благодать дара и дар Покаяния, прощает преступления и грехи, какими бы тяжкими они ни были». Иначе говоря, Божье удовлетворение, связанное с грехами, зависит от еженедельной мессы. Вот почему посещение мессы так важно для католиков.

Принимая причастие, или участвуя в вечере Господней, мы вспоминаем жертвенную смерть Христа, как Он и велел нам делать. Но Он не приносится в жертву снова. Господь велел Своим ученикам помнить Его смерть, а не пытаться воспроизвести ее.

Суд требует заместительной жертвы

И как человекам положено однажды умереть, а потом суд, так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение (Евр 9:27−28).

Всем людям придется умереть, наша смерть предначертана Богом. Это встреча, которой не избежит никто. После смерти следует суд, который также предначертан Богом. А так как люди не способны искупить свои собственные грехи сами, Божий суд требует, чтобы они заплатили или чтобы кто-то заплатил за них.

Как и все люди, Иисус Христос должен был однажды умереть по Божьему предначертанию. Но, в отличие от других людей, Он никогда не предстанет перед судом. Так как Он взял наши грехи на Себя, Он взял на Себя наш суд. И это был суд за наши грехи, а не за Его, потому что у Него грехов не было. Бог «не знавшего греха… сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом» (2Кор 5:21). Он умер той единственной смертью, которой требовал суд.

Как мы уже упоминали несколько раз, люди в день искупления всегда с нетерпением ждали выхода первосвященника из Святого-святых. Если бы он сделал что-нибудь неправильно, если бы он не следовал в точности указаниям Бога, он умер бы. Так что, когда он вновь появлялся, люди всегда вздыхали с облегчением, радуясь за себя и за него.

Намек на эту ситуацию присутствует в Евр 9:28. Если народ был так рад видеть выход бывших первосвященников из земного Святого-святых, то насколько больше христиане должны ожидать момента, когда их Великий Первосвященник выйдет из небесного Святого-святых! Это случится в момент второго пришествия (Откр 19:11−16).

Когда первосвященник выходил из прежнего святилища, люди знали, что его жертва принята. Он сделал всё правильно. Так и новое явление Иисуса Христа будет еще одним подтверждением того, что Он сделал всё правильно, что Отец доволен Им. А так как Отец доволен Им, Он доволен и нами, потому что мы — в Нем. Когда Он вернется, наше спасение будет полным. Когда Он явится во второй раз тем, кто ждет Его, Ему не надо будет разбираться с грехом. С грехом надо было разобраться только единожды, и Он сделал это на кресте. Когда Он придет снова, то сделает это не для очищения греха.

В этом отрывке упоминаются три явления Христа. В стихе 26 говорится о Его явлении к концу веков, то есть во время, когда Он пришел, чтобы быть распятым. В стихе 24 говорится о Его возвращении в самое небо, пред лицо Божие. А стих 28 говорит о Его повторном явлении на земле. Это Его третье явление, но только во второй раз на земле.

В конце той полной событий пасхальной недели, когда Иисус завершал Свое служение, римляне приготовили три креста для трех преступников. На двух из этих крестов распяли разбойников. Третий крест был для бунтовщика по имени Варавва, который был виновен в измене против империи. Но Варавва не занял этого креста. Он был виновен и осужден, но не казнен — потому что его место занял другой. На среднем кресте в тот день распяли не склонного к насилию богохульника и бунтовщика, а безгрешного Сына Божьего. Варавва был освобожден не потому, что был невиновен, но потому, что Иисус занял его место. А Иисус был распят не потому, что был виновен, но потому, что Он мог занять место Вараввы — как и место каждого другого грешника.