Глава 13
1. Братолюбие между вами да пребывает. 2. Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам. 3. Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле. 4. Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог. 5. Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: «не оставлю тебя и не покину тебя», 6. так что мы смело говорим: «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?»
(1. Братолюбие да пребывает. 2. Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам. 3. Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле. 4. Брак у всех честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог. 5. Имейте нрав несребролюбивый, довольствуясь тем, что есть. Ибо Сам сказал: «не оставлю тебя и не покину тебя», 6. так что мы смело говорим: «Господь мне помощник, и не убоюсь: что сделает мне человек?»)
1) Братолюбие. О братолюбии апостол возможно заповедует потому, что скрытая враждебность, возникающая от надменности иудеев, могла рассорить между собой церкви. Хотя в целом эта заповедь весьма необходима, поскольку любовь проходит быстрее всего прочего, когда каждый, будучи более должного привержен себе, другим воздает меньше полагающегося. Затем, ежедневно возникают многочисленные разделяющие нас обиды. Апостол называет любовь братской, не только научая, что мы должны быть привязаны друг к другу особым внутренним чувством любви, но и чтобы мы помнили: нельзя быть христианами, не будучи одновременно братьями. Ведь апостол говорит о любви, которую должны лелеять между собой домочадцы по вере. Подобно тому, как Господь теснее связывает их общими узами усыновления. Поэтому в начальной церкви имелся полезный словесный оборот, состоящий в том, что христиане называли себя братьями. Теперь же это слово пришло в забытье вместе с самой обозначаемой вещью. Разве что монахи похитили его оставленное прочими употребление, одновременно свидетельствуя своими ссорами и внутренними разделениями, что все они рождены от дьявола.
2) Страннолюбия. Также и эта обязанность человеколюбия почти перестала почитаться среди людей (Далее), ибо древнее прославляемое историей гостеприимство нам неизвестно, и сегодня место комнат для гостей (hospitia) занимают трактиры (cauponae). Впрочем, апостол говорит не только об обычае гостеприимства, имевшемся в то время среди богатых, скорее он заповедует принимать нищих и нуждающихся, поскольку многие ради имени Христова были изгнаны тогда из своих домов. И чтобы еще больше похвалить такого рода обязанность, он добавляет, что некогда те, кто думал, будто принимает людей, оказали гостеприимство ангелам. Не сомневаюсь, что это надо разуметь относительно Авраама и Лота. Ведь почитающим в силу постоянного обычая гостеприимство, им, не знающим и ни о чем подобном не думающим, выпала встреча с ангелами. Так их дому была оказана довольно редкая честь. Действительно, Бог, вознаградив таким образом Лота и Авраама, подтвердил, что страннолюбие угодно Ему в первую очередь. Если же кто возразит, что это было довольно редкое явление, ответ готов: мы принимаем не только ангелов, но и Самого Христа, когда во имя Его оказываем гостеприимство бедным. В греческих словах здесь присутствует весьма изящный намек, который невозможно перевести на латинский.
3) Помните узников. Больше всего нам внушает искреннее милосердие та ситуация, когда мы мысленно ставим себя на место скорбящих. Поэтому апостол говорит: об узниках надо думать так, как если бы мы сами были на их месте. То же, что следует во второй части, — как и сами находитесь в теле — истолковывают по-разному. Некоторые понимают обобщенно: вы также подвержены тем же самым скорбям согласно общему состоянию человеческой природы. Другие ограничивают смысл: как если бы сами пребывали в их теле. Мне же не нравятся оба варианта. Я отношу сказанное к телу церкви и вижу следующий смысл: поскольку вы члены одного и того же тела, вам надлежит одинаково чувствовать беды друг друга, чтобы среди вас не было никакой обособленности.
4) Брак ... честен. Некоторые думают, что это увещевание к супругам, чтобы те стыдливо и с должным приличием почитали свои брачные узы. Чтобы муж жил с женою в умеренности и чистоте, и супруги не оскверняли брачное ложе недостойным распутством. В таком случае здесь подразумевается слово увещевания: брак да будет честен. Хотя вполне подходит также изъявительное наклонение. Ибо, слыша, что брак честен, мы тут же должны вспомнить о том, как почтительно и достойно надо в нем жить. Другие считают, что это сказано в виде уступки: хотя брак и честен, все же не подобает блудодействовать. Однако все видят, сколь бессодержателен подобный смысл. Я же (Однако) скорее думаю, что апостол противопоставляет здесь брак блуду, как врачевство — болезни. И контекст ясно показывает, что именно таков и был его замысел. Ведь прежде угрозы о том, что Господь покарает блудников, апостол говорит, каков правильный способ избежания подобной кары. А именно: если мы будем честно жить в браке. Итак, пусть эта фраза считается единым целым: блуд не останется безнаказанным, имея своим отмстителем Бога. Действительно, Бог благословил установленный Им союз мужчины и женщины, и отсюда следует, что любой отличный от этого союз Он осуждает и проклинает. Поэтому Он угрожает карой не только прелюбодеям, но и любым блудникам. Ведь и те, и другие отходят от святого божественного установления. Больше того, они нарушают и извращают его путем беспорядочного совокупления, в то время как имеется один законный вид соития, освященный именем Божиим и Его защитой. Однако, поскольку без врачевства супружества нельзя сдержать беспорядочную блуждающую похоть, апостол расхваливает его перед нами, называя честным.
Сказанное же им о непорочном ложе я охотно отношу к тому, чтобы супруги знали: им позволено не все подряд, но употребление брачного ложа должно быть умеренным. Так что им не следует допускать что-либо чуждое стыдливости брака и его чистоты.
Слова «у всех» я понимаю так, что брак не запрещается ни одному сословию. Ведь то, что Бог позволил в целом человеческому роду, подобает всем без исключения. Под всеми я разумею тех, кто пригоден к браку и в нем нуждается. Это следует высказать прямо, чтобы воспротивиться суеверию, семена которого уже тогда тайно сеял дьявол: будто бы брак — мирское дело и, безусловно, далек от христианского совершенства. Ибо сразу же появились запрещающие брак лживые духи, о которых пророчествовал Павел. Значит, чтобы кто не воображал по глупости, что брак позволен только простым людям, а первенствующие в Церкви должны от него воздерживаться, апостол устраняет всяческое исключение. Он не только учит, что брак позволителен в виде снисхождения (к этой уловке прибегает Иероним), но и утверждает, что он достоин всякой чести. Более чем удивительно, что столь точная формулировка не пугает тех, кто навязал миру запрещение брака. Разве что именно таким образом и надлежало ослабить узду сатаны, чтобы покарать неблагодарность тех, кто отказывается слушать Бога.
5) Нрав несребролюбивый. Желая устранить сребролюбие, апостол правильно и разумно приказывает нам довольствоваться тем, что есть. Ибо истинное презрение к деньгам или, по крайней мере, великодушие в правильном и умеренном их употреблении состоит в том, чтобы довольствоваться данным от Господа, будь то много или мало. Ведь, действительно, редко случается, чтобы сребролюбец был чем-то удовлетворен. Скорее те, кто не довольствуется средним достатком, даже обладая великим богатством, всегда будут желать большего. Таково учение, которому, по его словам, научился Павел. А именно: он умел терпеть и изобилие, и нужду. Значит, тот, кто обуздывает свою алчность и в спокойствии сердца довольствуется собственным уделом, изгнал из сердца любовь к деньгам.
Ибо Сам сказал. Апостол цитирует два свидетельства: первое, как думают, взято из Иисуса Навина, глава 1. Я же скорее сочту, что это предложение выведено из общего учения Писания. Апостол как бы говорит: Господь повсеместно обещает, что всегда пребудет с нами. Из этого обещания он выводит сказанное в 117-м Псалме: нам дается возможность для победы над страхом, если мы уверены в помощи Божией. Он с корнем вырывает зачатки этой болезни. А это необходимо, если мы хотим, чтобы Он воистину очистил человеческие души. Несомненно, что источник сребролюбия — неверие. Ведь всякий, твердо уверенный в том, что Господь никогда его не покинет, не будет беспокоиться сверх меры, но положится на Его провидение. Итак, апостол, желая излечить нас от болезни сребролюбия, разумно отсылает к обетованиям Божиим, коими Он свидетельствует, что всегда будет с нами. Затем апостол выводит отсюда: доколе у нас есть такой Помощник, нет причины для страха. Таким образом, нас не тревожит никакая порочная алчность. Ибо лишь вера может успокоить людские души, беспокойство которых в ином случае более, чем известно.
7. Поминайте наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их. 8. Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же. 9. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь; ибо хорошо благодатью укреплять сердца, а не яствами, от которых не получили пользы занимающиеся ими.
(7. Помните наставников ваших, которые проповедывали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жития, подражайте вере их. 8. Иисус Христос вчера и сегодня и даже вовеки Тот же. 9. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь; ибо хорошо благодатью укреплять сердца, а не яствами, от которых не получили пользы занимающиеся ими.)
7) Поминайте. То, что следует далее, относится не столько к нравам, сколько к учению. Во-первых, апостол предлагает иудеям пример их собственных учителей. Кажется, что он особо упоминает тех, кто запечатлел преподаваемое учение собственной кровью. Ибо он имеет в виду нечто достопамятное, говоря: взирая на кончину их жития. Хотя ничего не мешает относить сказанное ко всем, кто устоял до конца в правой вере, в жизни и в смерти верно засвидетельствовав здравое учение. Немало значимо и то, что апостол предлагает иудеям подражать своим учителям. Ибо те, кто родил нас во Христе, должны быть для нас как бы отцами. Итак, лицезрение их несломленными и стойкими в гонениях и поприщах справедливо должно было затронуть иудеев.
8) Иисус Христос вчера. Такова единственная причина, по которой мы устоим в правой вере, если будем удерживать ее фундамент, не отступая от него даже на йоту. Ибо тот, кто не держится за Христа, даже обретя небо и землю, будет мыслить одну лишь суету. Во Христе заключены все сокровища небесной премудрости. Поэтому это замечательное место, из которого мы познаем: нет иного правила для правомыслия, нежели обратить все наши чувства к одному лишь Христу.
Впрочем, поскольку апостол говорил с иудеями, он учит, что Христос всегда держал то же самое первенство, которым владеет сегодня. И всегда будет подобным Себе вплоть до конца мира. Вчера и сегодня и даже вовеки Тот же. Этими словами апостол хочет сказать, что Христос, ныне явленный этому миру, правил миром с самого начала. И, дойдя до Него, уже не подобает двигаться дальше. Итак, слово «вчера» охватывает весь ветхий завет. И чтобы кто не стал ждать впоследствии неожиданной перемены, поскольку Евангелие возникло совсем недавно, апостол возвещает: Христос был ранее открыт таким образом, чтобы познание о Нем пребывало вовеки.
Отсюда явствует: здесь идет речь не о вечной сущности Христа, но о познании Его, которое во все века процветало среди благочестивых, будучи вечным основанием Церкви. Несомненно, что Христос был прежде того, как явил Свою силу. Но сейчас спрашивается, что именно имел в виду апостол. Поэтому я утверждаю, что его слова относятся к качеству, а не к сущности. Ибо рассуждение идет не о том, пребывал ли Христос вечно у Бога Отца, но о том, каким было познание Его среди людей. Впрочем, явление Христово относительно внешнего вида и способа во времена закона отличалось от того, которое мы имеем сегодня. Но это не мешает апостолу истинно и в собственном смысле сказать, что Христос, на Которого взирают верующие, всегда Один и Тот же.
9) Учениями различными. Апостол заключает, что верующим не подобает уклоняться в разные стороны, ибо тверда истина Христова, в которой мы должны стоять. Действительно, различие мнений, всякий род суеверий, чудовищность заблуждений и всяческое искажение религии возникает тогда, когда опираются не на одного Христа. Ибо не напрасно учит Павел, что Христос дан нам от Бога как премудрость. Значит, смысл данного отрывка таков: чтобы нам была ясна твердая истина Божия, надо довольствоваться только Христом. Отсюда мы выводим: все, не знающие Христа, подвержены всевозможным обманам сатаны. Ибо вне Христа нет незыблемости веры, но одни лишь бесконечные колебания.
Удивительна хитрость папистов, изобретших противоположное средство борьбы с заблуждениями. А именно: истребление всякого знания о Христе. Но пусть увещевание Духа Святого укоренится в наших сердцах: мы будем вне опасности лишь тогда, когда приникнем ко Христу.
Далее, апостол называет уводящие от Христа учения различными. Ибо простая и подлинная истина состоит именно в познании Христа. Чуждыми же учения эти называются потому, что Бог не признает Своим все то, что обретается вне Христа. Эти слова учат нас, к чему надо стремиться, если мы желаем надлежащим образом преуспевать в Писании. Ибо всякий, кто не ограничивает истину Христом, блуждает вдали. Кроме того, апостол хочет сказать, что Церкви Божией всегда предстоит битва с чуждыми учениями. И нет иного средства уберечься от них, нежели укрепиться подлинным познанием Христа.
Ибо хорошо благодатью. Теперь апостол переходит от общего к частному. Как известно, иудеям было свойственно суеверное различение яств, дававшее повод для многих ссор и разногласий. Это было одним из чуждых учений, рождавшихся от незнания Христа. Значит, апостол, уже утвердив нашу веру на Христе, отрицает, что установления о яствах относятся к сущности спасения и истинной святости. Не сомневаюсь, что, противопоставляя благодать яствам, он подразумевает под нею духовный культ Божий и возрождение. Апостол также упоминает об укреплении сердца, противопоставляя его увлечению. Он как бы говорит: нас воистину укрепляет духовная благодать Божия, а не различение яств.
Следующие же за этим слова «от которых не получили пользы занимающиеся ими» не ясно к чему относятся. Ибо отцам, жившим во времена закона, несомненно принесло пользу детоводительство, частью которого было различение яств. Поэтому кажется, что сказанное скорее относится к тем суеверам, которые, уже получив евангельское откровение, продолжали придерживаться ветхих обрядов. Хотя не будет глупым отнести эту фразу и к отцам. Им было полезно покориться ярму, возложенному на них Господом, и послушно находиться под воспитанием общим для всех благочестивых и церкви. Однако апостол хочет сказать, что само по себе воздержание от яств ничего не значило. Действительно, оно ни к чему не годно, являясь, разве что, начальной школой для того времени, когда дети Божии были подобны младенцам в отношении внешнего руководства. Заниматься (Ходить) яствами понимается здесь, как иметь о них понятия, различая между чистым и нечистым. Впрочем, сказанное о яствах можно распространить и на другие обряды закона.
10. Мы имеем жертвенник, от которого не имеют права питаться служащие скинии. 11. Так-как тела животных, которых кровь, для очищения греха, вносится первосвященником во святилище, сжигаются вне стана, — 12. то и Иисус, чтобы освятить людей Кровию Своею, пострадал вне врат. 13. Итак выйдем к Нему за стан, нося Его поругание; 14. ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего. 15. Итак будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть, плод уст, прославляющих имя Его.
(10. Мы имеем жертвенник, от которого не имеют права питаться служащие скинии. 11. Так как тела животных, которых кровь для очищения греха вносится священником во святилище, сжигаются вне стана, — 12. то и Иисус, чтобы освятить народ Кровию Своею, пострадал вне врат. 13. Итак выйдем к Нему за стан, нося Его поругание; 14. ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего. 15. Итак будем через Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть, плод уст, исповедующихся имени Его.)
10) Мы имеем жертвенник. Изящный переход от древнего законнического обряда к настоящему положению Церкви. Жертва, о которой упоминается в Лев 16, относилась к разряду ежегодных. Поэтому никакая ее часть не отходила к священникам и левитам. И апостол, употребив изящную аллюзию, учит, что теперь это исполнилось во Христе. Ибо Он был принесен в жертву таким образом, что ею не питаются служащие скинии. Под служащими скинии апостол разумеет всех обрядопочитателей. Значит, чтобы нам быть причастниками Христа, надо, по его словам, отказаться от скинии. Как под жертвенником апостол разумеет саму жертву и ее приношение, так и под скинией все — связанные с ней внешние образы. Поэтому смысл таков: нет ничего удивительного в том, если сегодня прекращаются обряды закона. Ибо это изображалось в самом жертвоприношении, когда левиты выносили за стены лагеря тела животных, чтобы там сжигать их. И, подобно тому, как от этих жертв служители скинии ничего не вкушали, так и мы, если будем служить скинии, то есть, удерживать ее обряды, не станем причастниками ни жертвы, которую единожды принес Христос, ни умилостивления, которое Он единожды совершил Собственной кровью. Ибо Свою кровь Христос внес в небесное святилище, чтобы изгладить грехи мира.
13) Итак выйдем к Нему. Чтобы вышеприведенная аллегория (или анагогическое уподобление) не показалась безжизненной, апостол связывает с ней серьезное упражнение, требующееся от всех христиан. Такого порядка научения придерживается и Павел, который, желая отвадить верующих от глупых обрядов, одновременно показывает им, в каких делах их хочет упражнять Бог. Он как бы говорит: вот чего требует от вас Бог, а вовсе не того, в чем вы напрасно себя утруждаете. Таким же образом поступает теперь и наш апостол. Ибо, приглашая нас по оставлении скинии следовать за Христом, он учит, что от нас требуется совсем не образное почитание Бога в величественном блеске храма, напротив, нам предстоит вынести изгнание, гонение, поругание и всяческие скорби. И это поприще, где надо сражаться вплоть до пролития крови, апостол противопоставляет уподобительным священнодействиям, которыми только и могли хвалиться служители обрядов.
14) Ибо не имеем. Апостол еще дальше продлевает упомянутый им исход. А именно: будучи в этом мире странниками и пришельцами, мы нигде не получим надежного пристанища, если не будем помышлять о небесах. Поэтому всякий раз как нас изгоняют из какого-либо места, или с нами происходит какая-то перемена, подумаем о том, чему нас здесь учит апостол: у нас нет твердой опоры на земле, ибо наше наследие — небо. Тогда мы, все больше и больше упражняясь, будем всегда готовиться к последнему исходу. Ибо те, у которых чрезмерно спокойная жизнь, воображают, будто свили в этом мире гнездышко. Поэтому нам, склонным к подобной вялости, полезно претерпеть разные волнения, чтобы научиться обращать к небу очи, обычно чрезмерно привязанные к земле.
15) Будем ... приносить ... жертву хвалы. Апостол возвращается к особому ранее затронутому учению об отмене ветхих обрядов. Сперва он упреждает возможное возражение. Поскольку жертвы были как бы дополнениями к скинии, с ее отменой, с необходимостью, должны упраздниться и они. Однако апостол ранее учил: поскольку Христос пострадал вне врат, туда призывают также и нас. Поэтому желающим за Ним следовать необходимо оставить скинию. Но здесь возникает вопрос: неужели у христиан больше не будет никаких жертв? Ведь это было бы глупым, поскольку жертвы установлены для отправления божественного культа. Итак, апостол своевременно упреждает это возражение и говорит: нам оставлена иная форма жертвы, не менее угодная Богу. А именно: чтобы мы приносили Ему тельцов наших уст, как выражается пророк Осия (14:3). Далее, жертва хвалы угодна Богу не только так же, но даже больше, чем все внешние жертвы, употреблявшиеся во времена закона. Это ясно сказано в Пс 49. Ибо Бог, отвергая как ничтожные все подобные жертвы, приказывает приносить Себе жертву хвалы. Итак, мы видим: этот божественный культ — самый превосходный и заслуженно предпочитается любым другим священнодействиям. И состоит он в том, что мы благодарением прославляем божественную благость. Вот — обряд жертвоприношения, который сегодня заповедует нам Господь. Хотя несомненно, что здесь под одной из форм имеется в виду все призывание имени Божия. Ибо мы не можем Его благодарить, если Он нас не услышит. Но ничего не получает тот, кто не просит. В итоге, апостол хочет сказать: у нас есть что принести Богу помимо бессловесных животных, и таким образом мы почитаем Его правильно и совершенно.
Впрочем, поскольку намерение апостола — научить законному способу почитания Бога в новом завете, он попутно увещевает нас, что невозможно правильно призывать Бога и прославлять Его имя без Посредника Христа. Ибо Он — Единственный, Кто освящает наши уста, в ином случае оскверненные, к воспеванию хвалы Богу, Единственный, Кто открывает доступ к Богу нашим молитвам, Единственный, наконец, Кто совершает священническое служение, предстоя от нашего имени пред лицом Божиим.
16. Не забывайте также благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу. 17. Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно. 18. Молитесь о нас; ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно. 19. Особенно же прошу делать это, чтобы я скорее возвращен был вам.
(16. Не забывайте также благотворения и общения, ибо таковые жертвы благоугодны Богу. 17. Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет; чтобы они делали это с радостью, а не воздыхая, ибо это для вас не полезно. 18. Молитесь о нас; ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, во всем желая вести себя честно. 19. Особенно же прошу делать это, чтобы я скорее возвращен был вам.)
16) Благотворения. Здесь апостол показывает иной способ законного жертвоприношения. А именно: сколько обязанностей любви, столько же и видов жертвы. Этим он хочет сказать, что глупо и порочно желание тех, кто думает, будто у них что-то отнимется, если Богу по закону не будут приносить животных. Ведь Бог дает нам весьма обильный и разнообразный повод для жертвоприношения. Хотя мы и не можем оказать Ему никакой услуги, Он все же считает жертвой призывание Собственного имени, причем настолько важной, что она одна заменяет собой все. Затем, все благодеяния, которые мы оказываем людям, Бог считает выказанными Себе, удостаивая их названия жертвы. Так что начальная школа закона сегодня кажется не только излишней, но и вредной, уводя нас от истинного правила принесения жертвы. Итог таков: если мы желаем принести Богу жертву, надо призвать Его и с благодарением возглашать Его благость. Кроме того, следует благотворить нашим братьям. Таковы истинные жертвы, которыми подобает заниматься истинным христианам. Для иных уже нет места и времени.
Говоря же, что Богу таковые жертвы благоугодны, апостол проводит неявное противопоставление: ныне Бог больше не требует древних жертв, ранее заповедовавшихся вплоть до отмены закона. Впрочем, с этим учением соединено увещевание, пылко побуждающее нас благотворить ближним. Довольно редкая честь: то, что мы уделяем людям, Бог считает жертвой, принесенной Ему Самому. И наше ничего не стоящее служение украшает настолько, что провозглашает его священным. Поэтому, если среди нас не царит любовь, мы причиняем несправедливость не только людям, но и Самому Богу, торжественным речением посвятившему Себе все, что повелел уделять людям.
Слово же «общение» несет более широкий смысл, нежели «благотворение». Ибо оно охватывает все обязанности, с помощью которых люди друг друга поддерживают. Истинный же признак любви состоит в том, что соединенные Духом Божиим одновременно имеют между собой общение.
17) Повинуйтесь. Не сомневаюсь, что здесь идет речь о пастырях и прочих церковных начальниках. Ведь гражданские власти тогда еще не были христианскими, и слова «пекутся о душах ваших» в собственном смысле относятся к правлению духовному. Апостол велит, во-первых, слушаться наставников, а, во-вторых, воздавать им честь. Эти две вещи необходимо требуются, чтобы народ выказывал пастырям доверие и уважение. Но одновременно следует отметить: апостол говорит лишь о тех, кто верно исполняет свой долг. Ибо наставники, имеющие один лишь голый титул, и даже злоупотребляющие этим титулом для истребления Церкви, мало заслуживают уважения и доверия. И апостол открыто заявляет это, говоря, что наставники пекутся о душах, что относится лишь к тем, кто истинно предстоятельствует и на деле является тем, кем зовется.
Итак, дважды глупы паписты, основывающие на этом отрывке тиранию своего идола. Дух приказывает послушно принимать учение благочестивых и верных епископов, повиноваться их здравым советам. Он также приказывает выказывать им почет. Чем же это помогает притворным епископам? Однако все зовущиеся епископами в папстве не просто таковы. Они — жестокие палачи душ и бешеные волки. Но, умалчивая о том, каковы они сами, скажу лишь следующее: когда нам приказывают повиноваться пастырям, надо тщательно и благоразумно различать, кто именно является истинным и верным пастырем. Ибо, если мы будем оказывать эту честь всем подряд, то, во-первых, причиним несправедливость добрым, а, во-вторых, не будет иметь места приводимый здесь довод: пастыри потому достойны чести, что пекутся о душах. Поэтому, чтобы это свидетельство помогло папе с его сторонниками, все они с необходимостью прежде должны доказать, что находятся в числе тех, кто печется о нашем спасении. Коль скоро это будет установлено, все благочестивые без всяких споров станут благоговейно их почитать.
Ибо они неусыпно пекутся. Апостол хочет сказать: чем тяжелее их ярмо, тем большей они достойны чести. Ибо чем больше трудов возьмет на себя кто-то для нашей пользы, с чем большими трудностями или опасностями будет нам служить, тем более мы обязаны такому человеку. Таково служение епископов, включающее в себя помимо величайших опасностей еще и тягчайшие скорби. Итак, если мы хотим быть благодарными, то едва ли сможем воздать им то, что они заслужили. Было бы недостойным считать их за ничто, особенно учитывая, что (Значит) им предстоит отчитаться за нас перед Богом. Кроме того, апостол сообщает, сколь сильно на деле помогают нам их труды. Ведь, если для нас драгоценно спасение наших душ, мы не станем дешево ценить тех, кто о нем заботится. Поэтому апостол приказывает нам быть обучаемыми и готовыми к послушанию, чтобы пастыри охотно и окрыленно делали то, что делают ради исполнения своего долга. Если же души их охватит грусть и усталость, какими бы испытанными и верными в ином случае ни были эти пастыри, они станут более вялыми, поскольку вместе с радостью пропадут и силы трудиться. Поэтому апостол возвещает: неполезно для народа, если он своей неблагодарностью причиняет пастырям скорбь и печаль. Он хочет сказать, что нельзя быть тягостными и непослушными пастырям без угрозы для собственного спасения. И поскольку об этом думает едва ли каждый десятый, отсюда видно, сколь сильно мы небрежим своим спасением. Так что не удивительно, если сегодня найдется столь мало людей, усиленно пекущихся о Церкви Божией. Помимо того, что весьма редки люди, подобные апостолу Павлу, отверзающие уста даже при глухоте народа и расширяющие сердце свое вопреки народному ожесточению, за эту царящую почти везде неблагодарность сурово карает Господь. Поэтому будем помнить, что мы будем наказаны за наше упрямство, всякий раз как наши пастыри охладевают в своем служении или проявляют меньше усердия, чем требуется.
18) Ибо мы уверены. Поручив себя их молитвам, апостол, чтобы их к этим молитвам подвигнуть, заявляет о том, что имеет добрую совесть. Хотя наши молитвы и должны охватывать весь мир, подобно любви, из которой они проистекают, нам особенно надлежит заботиться о благочестивых и святых, добронравие и добродетели которых нам хорошо известны. Значит, апостол для того упоминает о целомудрии своей совести, чтобы еще больше подвигнуть их позаботиться о своей персоне. Говоря же: я уверен или убежден, — он отчасти выражает скромность, а отчасти — упование. Фразу «во всем» можно отнести как к делам, так и к людям. Сюда добавляется и другой довод: молитвы, которые они станут возносить за апостола, будут полезны не столько ему, сколько им самим. Он как бы говорит: я думаю не столько о себе, сколько о всех вас. Ведь мое возвращение к вам означает общее для всех благо. Отсюда можно сделать вероятное предположение, что тогда или дела, или страх перед гонениями удерживали автора этого послания от скорейшего прихода к тем, к кому он обращался. Хотя, возможно, он говорит так, будучи свободным и незанятым, имея в виду, что стези человека в руках Божиих. И это покажется еще правдоподобнее, если прочесть конец послания. (Это имеется уже в издании 1541 года.)
20. Бог же мира, воздвигший из мертвых Пастыря овец великого Кровию завета вечного, Господа нашего Иисуса (Христа), 21. да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его, производя в вас благоугодное Ему через Иисуса Христа. Ему слава во веки веков! Аминь. 22. Прошу вас, братия, примите сие слово увещания; я же не много и написал вам. 23. Знайте, что брат наш Тимофей освобожден; и я вместе с ним, если он скоро придет, увижу вас. 24. Приветствуйте всех наставников ваших и всех святых. Приветствуют вас Италийские. 25. Благодать со всеми вами. Аминь.
(20. Бог же мира, выведший из мертвых Пастыря овец великого в Крови завета вечного, Господа нашего Иисуса, 21. да утвердит вас во всяком добром деле, чтобы вы исполняли волю Его, производя в вас благоугодное Ему через Иисуса Христа, Которому слава во веки веков! Аминь. 22. Прошу вас, братия, примите слово увещания; ибо я не много и написал вам. 23. Знайте, что брат наш Тимофей освобожден; и я вместе с ним, если он скорее придет, увижу вас. 24. Приветствуйте всех наставников ваших и всех святых. Приветствуют вас Италийские. 25. Благодать со всеми вами. Аминь.)
20) Бог же мира. Чтобы взаимно сделать то, что просил сделать в отношении себя, апостол завершает послание молитвой. Он просит Бога утвердить, уготовить или усовершить их во всяком добром деле. Ибо это и означает καταρτίσαι. Отсюда мы выводим: мы нисколько не пригодны к доброму делу, если нас не приготовит Бог, и долго не устоим в добре, если Он нас не укрепит. Ибо стойкость — в собственном смысле Его дар. Нет сомнения, что в них уже сияли редкие дары Духа, так что, кажется, апостол желал им не первоначального обновления, а преуспевания, дающего совершенство. Устанавливая же волю Божию в качестве правила, апостол дает определение доброму делу. Так он хочет сказать: только те дела должны считаться добрыми, которые совершаются по воле Божией, как и Павел учит в Послании к Римлянам, 12:2, и во многих других местах. Итак, будем помнить: совершенство святой и доброй жизни состоит в том, что она проходит в послушании Богу. Следующая же фраза играет роль пояснения. Производя в вас благоугодное Ему. Ранее апостол говорил о воле, явленной в законе. Теперь же он показывает: напрасно навязывать Богу то, что Он не заповедал, ибо Бог благоугодное Себе ставит выше всех человеческих изобретений.
Слова же «через Иисуса Христа» можно истолковать двояко. Или: производя через Иисуса Христа. Или: благоугодное Ему через Иисуса Христа. Причем оба смысла прекрасно подходят. Ведь мы знаем, что и дух возрождения, и всякая благодать дается нам по благодеянию Христову. Кроме того, несомненно: поскольку от нас не может произойти ничего совершенного, в нас нет ничего благоугодного Богу без прощения грехов, обретаемого через Христа. Именно так наши дела, исполненные благоухания благодати Христовой, начинают издавать приятный запах перед Богом. В ином случае они распространяют зловоние. Так что меня вполне устраивает понимание сказанного в обоих смыслах. Заключение же этой молитвы: Которому слава, я охотно отношу ко Христу. И приписывая здесь Христу то, что подобает одному лишь Богу, апостол выразительным образом свидетельствует о Его божестве. Хотя, если кто-то предпочтет отнести сказанное к Отцу, не буду возражать. Но скорее приму другой вариант, поскольку он ближе к контексту.
Воздвигший из мертвых. Этот эпитет добавлен с целью подтверждения. Апостол хочет сказать: мы лишь тогда правильно просим Бога привести нас к совершенству, когда признаем Его силу в воскресении Христовом, а Самого Христа считаем нашим Пастырем. В итоге: апостол хочет, чтобы мы, уповая на помощь Божию, одновременно взирали на Христа. Ибо Христос для того и был воскрешен из мертвых, чтобы мы той же самой силой Божией обновились к вечной жизни. Он — великий Пастырь всех, следящий за вверенными от Отца овцами.
Там же, где я перевел «в крови», другие переводят «через кровь». Но поскольку ב чаще всего означает «с», его лучше понимать именно в этом смысле. Мне кажется, что апостол хотел сказать следующее: Христос так воскрес из мертвых, что Его смерть не упразднилась, но сохранила за собой вечную силу. Он как бы говорит: Бог воскресил Своего Сына, но так, что Его однажды пролитая во время смерти кровь после воскресения сильна узаконить вечный завет и приносит плод так, как будто будет течь вечно.
22) Прошу вас. Некоторые понимают сказанное в том смысле, что апостол просит уделить себе внимание. Я думаю иначе. На мой взгляд, апостол упоминает о краткости своего послания, чтобы не показалось, будто он хотел что-то выбросить из ежедневных поучений. Прежде всего, он имеет в виду увещевания, в которых был особенно краток. Итак, будем знать: Писание дано нам не для того, чтобы среди нас умолк голос пастырей. И не будем уставать, если слышим порой те же самые увещевания. Ибо Дух Божий так расположил все, сказанное Им через пророческие и апостольские Писания, что ни в чем не отклонился от установленного Им же порядка. Порядок же этот состоит в том, чтобы из уст пастырей в церкви слышались постоянные увещевания. Возможно, Дух настаивает на увещеваниях по той причине, что, поскольку люди по природе желают учиться, они всегда предпочтут узнавать что-то новое, нежели часто наставляться в известном и уже услышанном. Добавь сюда же, что, потакая себе в своей лени, люди болезненно переносят укоры и исправления.
23) Знайте, что брат. Поскольку значение греческого слова γινωσκετε подходит обоим значениям, можно прочесть: вы знаете, или: знайте. Мне больше нравится последний вариант, хотя вполне приемлем и первый. Вероятно, апостол сообщал заморским иудеям то, чего они еще не знали. Впрочем, если этот Тимофей — тот самый известный спутник Павла (с чем я охотно соглашусь), похоже, что автор этого послания Лука или Климент. Ведь сам Павел обычно звал Тимофея сыном. Затем, Павлу явно не подходила бы сразу же следующая фраза. Ибо ясно, что писавший был свободным и самовластным, и, кроме того, находился тогда, скорее всего, не в Риме. Больше того, он, вероятно, проходил тогда разные города и уже был готов переправиться через море. Все же сказанное могло приключиться с Лукой или Климентом уже после смерти Павла.
24) Приветствуйте. Поскольку апостол писал послание всем евреям, удивительно, что он велит им приветствовать некоторых как бы отдельным образом. На мой взгляд, он поручает особо приветствовать наставников в знак уважения, располагая их к себе, чтобы те охотнее согласились с его учением. Добавляя же «и всех святых», апостол разумеет или необрезанных верующих, чтобы научить иудеев и язычников хранить между собой единство, или же хочет, чтобы те, кто первым получит это послание, сообщили его остальным.