1 От: посланника Шауля — своё назначение я принял не от людей и не через посредничество людей, но через Мессию Йешуа и Бога Отца, воскресившего его из мёртвых, — а также от всех братьев, находящихся со мной
Раби Шауля из Тарса, то есть Павла (Деят. 13:9 и ком.).
Посланника, греч. апостолос, «посланный кем-либо», обычно переводится как «апостол» (ком. к Мат. 10:2−4). Свое назначение я принял... Одной из двух главных тем данного письма является вопрос о полномочиях Шауля, которыми он наделен в качестве посланника Мессии Йешуа (см. 1:10 — 2:14, 5:11, 6:12−14).
Воскресившего его из мертвых. Этот факт свидетельствует о том, что Бог обладает несравненно большей властью и силой, чем кто бы то ни было, и что Йешуа не утратил свою власть и силу, когда умер (ср. Рим. 1:3−4).
А также от всех братьев, находящихся со мной. Шауль затрагивает в своём письме галатам очень важные вопросы, поэтому он упоминает не только о своей власти, но и о власти находящихся с ним верующих братьев.
2 Кому: Мессианским общинам в Галатии:
Мессианским общинам или «собраниям». Греческое экклесиай обычно переводится как «церкви» (см. ком. к Мат. 16:18).
Галатия — область, расположенная на территории современной Турции. Шауль основал в Галатии несколько общин (Деят. 13:51 — 14:23), и впоследствии вновь побывал там, чтобы укрепить их (Деят. 15:36, 16:1−6).
3 Благодать и шалом вам от Бога, Отца нашего, и от Господа, Мессии Йешуа,
Шалом. Приветствие; имеет более глубокий смысл, чем просто «мир» (см. ком. к Мат. 10:12).
4 отдавшего себя за наши грехи, чтобы избавить нас от нынешних нечестивых мирских укладов жизни, согласно воле Бога, нашего Отца. 5 Ему да будет слава вовеки веков! Амен.
Амен. Говорится для того, чтобы всё собрание могло вслух высказать своё отношение к тому, что читается; см. ком. к Рим. 9:5. «Амен», произносимое галатами, — это публичное подтверждение и согласие с Доброй Вестью, о которой говорит Шауль и которая противопоставляется тому, о чем пойдет речь в последующих стихах.
Стихи 3−5. В данных стихах (наряду со ст. 1) кратко изложена суть Доброй Вести — искупительная смерть Мессии Йешуа, прощение грехов, спасение, послушание Божьей воле, воскресение и непреходящая власть, и все это во славу Бога. Это тот стандарт, на основании которого можно отличить истинную Добрую Весть от ложной вести ст. 6−9, которая выдается за «Добрую».
6 Я весьма удивлён тому, что вы так быстро отдалились от меня, призвавшего вас по благоволению Мессии, и приняли иную, так называемую "добрую весть", 7 которая не Добрая Весть вовсе! На самом же деле, некоторые люди докучают вам и пытаются исказить истинную Добрую Весть о Мессии. 8 Однако даже если мы, или даже ангел с небес, провозгласил бы вам так называемую "Добрую Весть", отличную от Доброй Вести, провозглашённой нами, да будет под вечным проклятием! 9 Мы уже говорили прежде, и я повторю вновь: если кто-либо провозглашает "Добрую Весть", противоположную той, что вы приняли, пусть он навечно будет под проклятием!
Стихи 6−9. Является ли Шауль придирчивым начальником с тяжелым характером, или его переполняет злоба всякий раз, когда кто-либо с ним не соглашается? Ответ зависит от того, верите ли вы в то, что существует истинное Евангелие, истинная Божья Добрая Весть, которая в кратком виде изложена в ст. 1 и 3−5 и которая является ответом на основополагающие вопросы человеческого бытия.
Если Йешуа в самом деле призвал Шауля по своему благоволению провозглашать Божью Добрую Весть, тогда это и есть та истинная Добрая Весть, которая несёт спасение. Любое другое «евангелие» — не Добрая Весть вовсе, а плохая весть, которая вводит людей в заблуждение и способна привести к погибели тех, кто пошёл некогда по дороге, ведущей к спасению. Истинность Божьей Доброй Вести является основным положением всего Послания к Галатам. Более того, сама идея о существовании некой абсолютной истины является основным положением Танаха и Нового Завета. Любая другая точка зрения низводит Библию до категории «литературного шедевра», «ценного исторического повествования» или «сборника мудрых высказываний выдающихся людей». Действительно, Библия — это и то, и другое, и третье, однако помимо всего этого, она является Божьим словом, обращенным к человечеству и не имеющим аналогов. Это абсолютно надежное и уникальное руководство, ведущее нас от вечной смерти к вечной жизни.
Из нижеследующего становится ясно, что той плохой вестью, которая проникла к галатам, является законничество. Законничеством я называю ошибочное предположение о том, что Бог принимает людей, считая их праведными и достойными находиться в Его присутствии, на основании того, что они следуют некому набору правил, вместо того, чтобы верить Богу, доверять Ему, любить Его, принимать Его любовь по отношению к ним.
Об использовании Шаулем слова «проклятие» (греческое анафема) см. Рим. 9:2−4 и ком. и 1 Кор. 16:22 и ком.
Взяв на себя ответственность за то, чтобы наставить собрание в Галатии на истинный путь, Шауль должен осудить в строжайшей манере тех, кто пытается разрушить не только его труд, но труд Самого Бога. У него просто нет другого выбора. По отношению к тем, кто упрямо противостоит истине и проповедует лжеевангелие из низменных побуждений (2:3−5, 6:12−13), не может быть никакой пощады; они заслуживают наказания (5:7−10), а также проклятия, если не покаются. В других местах Шауль говорит о том, что покаяние все ещё доступно им (Рим. 2:4, 10:13; 2 Тим. 2:25; ср. 2 Кеф. 3:9). На основании этого я делаю вывод, что в данном отрывке враждебность Шауля не обращена к конкретнтым людям (о том, относится ли это к 5:12, см. примечание там).
10 Неужели можно подумать, что я пытался заслужить одобрение у людей? Нет, я ищу одобрения у Бога! Или же я пытаюсь угождать людям? Если бы мы по-прежнему поступали так, я не был бы слугой Мессии.
Некоторые мессианские евреи, очевидно, обвиняли Шауля в том, что он пытается заслужить одобрение у людей, в данном случае у язычников, предлагая им «легкое» Евангелие, которое не требует от них обращения в иудаизм, а, следовательно, и повиновения Торе, как это предписывается традиционным иудаизмом и как это практиковалось многими мессианскими евреями.
В своём ответе Шауль стремится с самого начала разграничить желание заслужить одобрение людей и желание заслужить похвалу Бога: невозможно достигнуть то и другое одновременно. Шауль же заинтересован только в последнем (ср. Рим. 2:29). Или, делая иное ударение: если бы Шауль угождал людям, он не был бы, и не мог бы быть слугой Мессии, поскольку Мессия, как и Бог Отец, требует по отношению к себе исключительной верности.
11 Далее, позвольте мне, братья, разъяснить вам, что Добрая Весть, провозглашаемая мною, — это не человеческое изобретение; 12 поскольку я не получил её от какого-нибудь человека и не был научен ей — я принял её посредством прямого откровения от Мессии Йешуа.
Стихи 11−12. Добрая Весть, провозглашаемая мною, была принесена (ср. 2:2) самим воскресшим Йешуа. Тот факт, что она не человеческое изобретение, и что Шауль не получил её от какого-нибудь человека и не был научен ей, означает, что у него не было причин пытаться заслужить похвалу от своих учителей или угодить им (ст. 10); так как люди, бывшие его учителями, рабан Гамлиэль (Деят. 22:3) и другие немессианские евреи, учили его совсем другому (ст. 13−14).
13 Вы ведь слышали о моём прежнем образе жизни в традиционном иудаизме, о том, как я преследовал Божью Мессианскую Общину и делал всё возможное, чтобы уничтожить её;
В традиционном иудаизме. Буквально «иудаизме», транслитерация греческого слова иудаисмос, которое встречается в Новом Завете только в этом месте и в следующем стихе; его значение — «иудейская религия», здесь же оно может означать только немессианский иудаизм. Я добавил прилагательное «традиционный», чтобы четко указать на то, что Шауль не имеет в виду мессианский иудаизм в современном понимании этого слова, то есть иудаизм, признающий Йешуа Мессией, и что Новый Завет является Священным Писанием наряду с Танахом.
Некоторые люди могут предположить, что отсутствие в греческом тексте прилагательного «традиционный» или «немессианский» является свидетельством того, что Новый Завет считает иудаизм в любых его формах отличной от христианства религией, что Шауль считает себя христианином, а не евреем, и что, следовательно, мессианский иудаизм — это христианская религия, а не иудейская. Однако Шауль, писавший язычникам в Галатии примерно в 50 г. н.э. рассуждал вовсе не о том, может ли иудаизм быть мессианским или нет. Он подчеркивал, что галатам не требовалось становиться евреями для того, чтобы присоединиться к Божьему народу и стать сонаследниками Божьих обетовании. Из 2:13 и ком. становится ясно, что, по мнению Шауля, мессианские евреи всё равно остаются евреями. Только по той причине, что многие современные читатели были научены совершенно обратному, я поставил в этих стихах перед словом «иудаизм» прилагательное «традиционный», то есть «немессианский». Однако задачей Шауля как посланника среди язычников (ст. 16) было подчеркнуть тот факт, что существует не менее важный союз между мессианскими евреями и мессианскими язычниками на основе доверия и верности Доброй Вести (2:16). Это он делает на протяжении всего письма, особенно начиная с 2:11 и дальше, и наиболее убедительно — в 3:27−28 и ком., где он пишет о том, что в Мессии «нет ни еврея, ни язычника».
Я преследовал Божью Мессианскую Общину и делал все возможное, чтобы уничтожить ее. Лука пишет об этом в Деят. 7:58 — 8:3; 9:1−2, 13−14; 22:4−5, 19−20; 26:9−12; Шауль об этом упоминает в 1 Кор. 15:9, Фил. 3:6 и 1 Тим. 1:13−15. Данные отрывки свидетельствуют о том, что Шауль считал преследование евреев, верящих в Йешуа, проявлением своей ревностности в традиционном иудаизме, хотя это была ревностность, «основанная на неверном понимании» (Рим. 10:2; ср. 4:17 ниже).
Время от времени подобную ревностность можно обнаружить у традиционных евреев и сегодня. Некоторые христиане преувеличивают значимость подобных случаев и в результате, поддавшись страху, они перестают рассказывать евреям о Йешуа. С другой стороны, евреи, участвующие в экуменическом диалоге с христианами, испытывают неловкость, слыша о подобной ревностности, которая иногда сопровождается нетерпимым отношением к христианам. Чтобы защитить доброе имя иудаизма, они предпочитают недооценивать серьезность этого явления, верно отмечая, что очень немногие еврейские ревнители прибегают к насильственным методам, направленным против христиан и мессианских евреев, — особенно в сравнении с насилием, применяемым христианством по отношению к евреям на протяжении многих веков.
Среди случаев преследования мессианских евреев со стороны еврейских ревнителей можно отметить историю «распрограммирования» Кена Левитта, о которой он вместе с С. Розен рассказал в своей книге «Похищенный за свою веру», а также историю о том, как члены Еврейской Лиги Защиты сорвали концерт мессианской еврейской музыки, о чем повествуется в главах 12−13 книги Давида Рауша «Мессианский иудаизм: история, теология и организация» (New York: The Edwin Mellen Press, 1982). Несмотря на подобное противостояние, верующие продолжают проповедовать Евангелие еврейскому народу, полагаясь на обещание Господа Йешуа о том, что его Община выстоит и ничто не сможет одолеть её (Мат. 16:18). Более того, верующие могут молиться о том, чтобы даже самые непримиримые противники, как в случае с Шаулем, покаялись и поверили в Мессию.
14 и что, поскольку я гораздо ревностнее следовал традициям, переданным моими праотцами, чем большинство моих сверстников-евреев, я быстрее их продвигался в традиционном иудаизме.
Еще одним свидетельством ревностности Шауля в традиционном иудаизме является тот факт, насколько быстро он продвигался в нем. Он обладал всевозможными преимуществами (Фил. 3:5−6), главным из которых было то, что он обучался у самого известного на тот час учителя Израиля, рабана Гамлиэля, у которого был научен «всем тонкостям Торы наших предков» (Деят. 22:3).
Выражение «традициям, переданным моими праотцами» означает Устную Тору в изложении прушим (фарисеев; ср. Мат. 15:2−6, Map. 7:2−13 и ком.); в Деят. 22:3 в похожем выражении вместо слова «традиции» стоит слово Тора, поэтому там речь идёт и о Письменной Торе. Говоря в этом стихе об Устной Торе, включающей в себя правила, не упомянутые в Письменной Торе, Шауль, вероятно, хочет показать этим, что он сам был гораздо более ревностным, чем те самые законники, которым он противостоит в данном письме.
Причина, по которой Шауль продвинулся в иудаизме быстрее остальных талмидим, заключалась в том, что он гораздо ревностнее следовал Устной Торе, чем большинство его сверстников среди евреев. Шауль, этот выдающийся йешива бохер, относился к Устной Торе столь ревностно, поскольку был парушем (Деят. 23:6, Фил. 3:5). Он всегда был честолюбив, а после встречи с Йешуа изменилось лишь направление его честолюбивых стремлений (ст. 23). Его продвижение в традиционном иудаизме, возможно, заключалось в двух моментах: во-первых, в более строгом соблюдении Закона (Шауль был фрам (идиш), «благочестивый», от немецкого fromm), во-вторых, в более активном участии в жизни общины. В связи с последним, некоторые люди пытались доказать, что Шауль ко времени смерти Стефана уже являлся членом Сангедрина (Деят. 7:58, 8:1, 9:1−2, 23:1 и ком. к этим местам, особенно Деят. 26:10, где он говорит: «Я давал на это своё согласие», то есть на то, чтобы верующих казнили). Если это так, тогда он стал членом Сангедрина в очень молодом возрасте, и это было свидетельством его быстрого продвижения.
Если Шауль играл такую видную роль, почему же о нем не сохранилось никаких упоминаний в еврейских трудах того времени? В Талмуде упоминается имя Йешуа, но имени Шауля там нет. Я не стану подробно рассматривать здесь этот вопрос, отмечу только, что некоторые люди, исследующие эту проблему, полагают, что его сочли отступником, который нанес ущерб Израилю, и поэтому его имя было официально вычеркнуто из памяти евреев. Мессианский еврейский ученый Г.Л. Эллисон считал, что именно по той причине, что Шауль столь усердно соблюдал Закон, традиционная еврейская община сочла своим долгом предать забвению всякую память о нем; см. ком. к Деят. 22:3. Трэверс Герфорд в своей книге «Христианство в Талмуде и Мидрашах» доказывает, что Сота 47а в Талмуде имеет в виду Шауля, когда говорит, что у «Гиезия» (4 Царств 4−5, 8) нет места в грядущем мире (Мишна, Сангедрин 10:2) и что он, имея возможность раскаяться, отказался сделать это.
15 Когда же Богу, избравшему меня ещё до моего рождения и призвавшему меня по Своему благоволению, было угодно 16 открыть мне Своего Сына, чтобы я возвестил о нём язычникам, я не стал ни с кем советоваться
Стихи 15−16. Богу, избравшему меня ещё до моего рождения, как это было с Иеремией (Иеремия 1:5; ср. Кн. Исайи 49:1); на самом же деле, это произошло «до сотворения вселенной» (Еф. 1:4); призвавшему меня (Деят. 9:4), чтобы открыть мне Своего Сына (Деят. 9:5), чтобы я возвестил о нем язычникам (Деят. 9:15, 22:21, 26:18−23, Рим. 11:13).
17 и не пошёл в Йерушалаим, чтобы встретиться там с посланниками, которые были избраны до меня. Вместо этого я сразу же направился в Аравию, а затем вернулся в Дамесек.
Я сразу же направился в Аравию. Филипп Гоубл, нееврей, автор нескольких книг о мессианском иудаизме и пьесы о Шауле, «Раввин из Тарса», сказал: «Христианство представляет собой всего лишь межкультурный иудаизм». Я считаю, что Шауль за то время, которое он провёл в Аравии обособленно от остальных братьев, будучи направляемым только Святым Духом, выработал примерный план того, каким образом Евангелие, прежде ограниченное еврейскими этническими рамками, отныне могло стать независимым от еврейской культуры, а следовательно, полностью доступным не только евреям, но и язычникам, без необходимости их обращения в иудаизм (см. ст. 23; 2:2, 6−9; 5:2−4).
Шауль, должно быть, сразу осознал, что позиции фарисейского иудаизма, которому он обучился у рабана Гамлиэля (Деят. 22:3), пошатнулись с приходом Мессии Йешуа. Однако ему, видимо, потребовалось немало времени, чтобы обдумать некоторые конкретные вопросы: природа искупления и прощения, авторитетность Письменной и Устной Торы, значение мессианских пророчеств, роль еврейского народа и его будущее, первостепенная роль веры для спасения, роль этики, а также другие важные теологические вопросы, — сформулировать и усовершенствовать свои взгляды, придать им тот вид, в каком они появляются в его письмах. После того, как Бог призвал Шауля быть посланником для язычников, тот осознал, что должен проповедовать им Евангелие не так, как оно преподносилось евреям. Ему предстояло самостоятельно обдумать особенности проповеди язычникам. Никто не мог направлять его в этом — он был первопроходцем. Однако образование, полученное им у Гамлиэля, дало ему возможность основательно исследовать эти вопросы.
Возможно, процесс обращения Шауля не был бы столь болезненным, если бы он, подобно некоторым из своих собратьев-евреев, воспринял веру в Йешуа как добавление к традиционному иудаизму признания Йешуа долгожданным Мессией. Было бы проще, если бы признание Йешуа было для него тем, чем оно стало для многих язычников, которых он привел к вере, а именно принятием новой религии, заменившей прежние языческие ценности и обычаи. Для Шауля откровение о Йешуа как о Божьем Сыне не было ни тем, ни другим. Это было радикальное переосмысление всех его прежних верований, вылившееся в концепцию религии, отличающуюся от мессианского иудаизма остальных посланников в большей степени, чем сам мессианский иудаизм отличался от традиционного. Только долгие размышления позволили ему определить, от чего нужно было отказаться вообще, что следовало пересмотреть, а что — оставить без изменений. Поэтому, хотя он без колебаний с головой окунулся в проповедь Евангелия (Деят. 9:20, 22, 28), первостепенной его задачей было определить, что изменилось с приходом Мессии, в свете его глубокого знания иудаизма и в свете полученного от Бога призвания проповедовать эту еврейскую истину не-еврейскому миру. (Данный отрывок с незначительными изменениями взят из примечания Э.Д. Бертона к этому же стиху в его книге «Международный критический комментарий: Послание к Галатам», написанной в 1921 году.)
Таким образом, Шауль оказался хорошим примером того, о чем говорил Йешуа, заметивший: «Каждый учитель Торы, ставший талмидом для Царства Небес, подобен хозяину дома, выносящему из своей сокровищницы как старое, так и новое» (Мат. 13:52 и ком.). Черпая идеи из необъятной сокровищницы еврейской мысли, используя знания, полученные после многих лет, проведенных среди язычников, а также исходя из своего личного опыта общения с Мессией, Шауль разработал основные принципы межкультурного иудаизма, который стал впоследствии известен как христианство.
Подобное испытание ожидает и современных учителей Торы, которые решаются на этот шаг. Возможно, для еврея, имеющего образование в иудаизме, это наиболее охватывающий опыт, какой только можно себе представить. Ему предстоит применить все то, что ему известно из традиционного иудаизма, к развивающемуся мессианскому иудаизму, дабы последний мог серьезным образом подходить к рассмотрению всех наиболее важных еврейских вопросов. Современный мессианский иудаизм остро нуждается в своём раби Шауле.
Однако современная ситуация имеет одно отличие. Христианство представляет собой межкультурный иудаизм, но мессианский иудаизм — это не просто христианство, переосмысленное в рамках еврейской культуры, хотя многие в традиционной еврейской общине именно так и считают. Об опровержении подобной идеи см. главы 1−2 в моей книге «Восстановление еврейских корней Евангелия» или см. Приложение к «Мессианскому еврейскому манифесту». Из-за массы ненужных добавлений, которыми за две тысячи лет обросло христианство, необходимо, чтобы мессианские раввины нашего времени, следующие по стопам Шауля (пусть их будет много!), так же глубоко изучили традиционный иудаизм и христианство, как изучил некогда Шауль религию своего времени, не ради синкретизма или синтеза идей, а для того, чтобы выяснить, в чем же состоит истина.
18 И только три года спустя я всё-таки пришёл в Йерушалаим, чтобы познакомиться с Кефой, и оставался у него две недели.
С Кефой, Петром; см. ком. к Мат. 16:18.
19 Остальных же посланников я не видел, за исключением Яакова, брата Господа.
Яакова, брата Господа. Брат Йешуа (Мат. 13:55, Map. 6:3, 1 Кор. 15:7) был не только автором книги Нового Завета, Послания Яакова (Яак. 1:1), и руководителем мессианской общины Иерусалима (Деят. 12:17, 15:13, 21:18), но также одним из посланников, подобно Бар-Набе и Шаулю (Деят. 14:4, 14; 1 Кор. 9:5−6). Это означает, что посланников было больше двенадцати (см. Рим. 16:7), хотя Двенадцати из них отводилась особая роль (Мат. 19:28, Отк. 21:14); по сути, на основании Еф. 4:11 можно предположить, что в Мессианской Общине по-прежнему может существовать должность посланника.
20 (В отношении всего того, о чём я вам пишу, перед Богом заявляю, что не лгу!) 21 3атем я отправился в Сирию и Киликию; 22 однако в Йегуде мессианские общины не знали даже, как я выгляжу,
В качестве ещё одного доказательства того, что Шауль услышал Добрую Весть не от других людей (ст. 11−12): он пишет, что в Йегуде, где было больше всего верующих, мессианские общины не знали даже, как я выгляжу, не говоря уже о том, что это не они изложили ему своё понимание Евангелия.
23 до них дошло только следующее известие: "Человек, который прежде преследовал нас, теперь проповедует Добрую Весть о той вере, которую раньше стремился уничтожить"; 24 и они прославили Бога за меня.
Стихи 1:13 — 2:14. Здесь Шауль приводит свидетельства в пользу того, о чем он утверждал в ст. 10−12. Конечно, о Евангелии он узнал не в традиционном иудаизме (ст. 13−14). Бог Своей суверенной волей избрал его, призвал исполнить определенное задание, явил ему Своего Сына и сделал посланником среди язычников (ст. 15−16). Даже после этого он не стал учиться вместе с теми людьми, которые были избраны посланниками задолго до него. Для того чтобы подготовиться к исполнению порученного Богом задания, он направился в Аравию на целых три года (ст. 17−18) и там начал разрабатывать свою революционную версию Евангелия — революционную в том смысле, что впервые было положено библейское и теологическое основание проповеди Евангелия язычникам без необходимости их обращения в иудаизм (см. ком. к ст. 17).
Начиная с 1:18 и до 2:14, Шауль объясняет, почему, несмотря на то, что его служение развивалось обособленно от верующих еврейских руководителей, его учение все равно было одобрено ими как правильное. Вопреки давлению, оказываемому со стороны законников (2:3−5) и даже со стороны Кефы, главного посланника (2:11−14), он не изменил своё видение Евангелия и ничего не прибавил к его требованиям. Идеи, в общих чертах отмеченные здесь, стих за стихом рассматриваются в примечаниях ниже.
Стихи 1:17−21, 2:1−2. Ученые спорят о том, каким образом можно соотнести приведенную здесь хронологию жизни Шауля с тем, о чем сообщает Лука в Книге Деяний. Возможна следующая последовательность событий: Шауль уверовал по пути в Дамаск (Деят. 9:3−19) и провёл какое-то время с мессианскими еврейскими верующими, проповедуя Евангелие в их синагогах (Деят. 9:20−22). Затем он сразу же направился в Аравию (ст. 17); неизвестно, как долго он там пробыл, но, судя по ст. 18, он мог находиться там максимум три года. Затем он вернулся в Дамесек, где продолжал проповедовать Евангелие еврейскому народу до тех пор, пока некоторые евреи не составили против него заговор с целью убийства. Ему пришлось бежать, и в этом ему помогли верующие, которые спустили его в корзине по городской стене (Деят. 9:23−25, 2 Кор. 11:30−33; другой вариант: он бежал из Дамаска, направился в Аравию и возвратился через три года, не подвергая на этот раз себя такой опасности).
Только после этого Шауль пришёл в Йерушалаим (Деят. 9:26−30), всего на две недели. Шауль пишет, что он пошёл, чтобы познакомиться с Кефой (ст. 18, однако никого из посланников не видел, за исключением Яакова (ст. 19); тем не менее, в Деят. 9:27 сказано, что Бар-Наба привел его «к посланникам», а не только к двум из них. Можно привести эти две версии в соответствие, если предположить, что Шауль был представлен всем или большинству посланников, но не имел возможности провести с ними достаточно времени для того, что-бы получить какие-либо указания или обсудить с ними своё понимание Доброй Вести (на чем он сосредоточивает внимание в данном письме, но не в Книге Деяний).
Затем он отправился в Сирию и Киликию, а конкретно в Тарс (Деят. 9:30), и провёл там несколько лет, пока Бар-Наба не позвал его в Антиохию, где Шауль стал его помощником (Деят. 11:25−26). ещё через какое-то время Бар-Наба и Шауль направились в Иерусалим с пожертвованием от собрания в Антиохии, предназначавшимся братьям из Иудеи (Деят. 11:29−30, 12−25). Только спустя четырнадцать лет Шауль вновь побывал там (2:1): очевидно, он сделал это только потому, что получил откровение (2:2).
Во время посещения он и Бар-Наба (2:1) пришли к согласию с иерусалимскими руководителями относительно принципов проповеди Евангелия язычникам, что описывается в 2:2−10. После этого Шауль с Бар-Набой проповедовали Галатам (Деят. 13:2, 14:1−23), и Шауль написал им данное письмо из Антиохии, либо в течение «некоторого времени», о котором говорится в Деят. 14:28, либо по окончании событий, описанных в Деят. 15:1−2. Последнее представляется более вероятным в свете 2:11−14 ниже. Послание к Галатам было написано до того, как состоялся Иерусалимский совет (Деят. 15:3−29); поэтому более конкретные указания, касающиеся особенностей проповеди Евангелия язычникам, Шауль сообщил жителям Галатии позже (Деят. 15:36, 16:4−6).