2. Необходимость нового завета (9:1−10)
Хотя старый завет можно считать тенью прошлого, автор не спешит поспешно или опрометчиво отмахнуться от него. Он признает его прежнюю славу даже тогда, когда констатирует факт утраты им своей ценности. Уэсткотт говорит: «Кажется, автор находит удовольствие в воспоминаниях о священных реликвиях прошлого... Его неудержимо привлекают величественные и прекрасные атрибуты обряда поклонения Моисеева периода». Христиане знают об этом. Признание красоты и величие закона помогает им лучше понимать евангельскую весть. В начале этой главы автор дал описание устройства земного святилища (ср.: Исх. 25 и 26), завершая его обескураживающим замечанием о том, что не может больше продолжать столь подробное описание. Может быть, ему хотелось подробнее заняться типологическим анализом этих исторических фактов? Мы можем только догадываться о его намерениях. В течение многих веков комментаторы послания к Евреям пытаются угадать, что же автор хотел этим сказать. Но чаще всего все сводится к личной изобретательности каждого из исследователей, а не к истине Писания. В этой связи Кальвин сделал следующее предупреждение:
«Чтобы пресечь неоправданную человеческую любознательность, апостол сводит к минимуму всяческие детали... опасаясь, что их изобилие может прервать нить его рассуждения... Философствование, выходящее за разумные рамки (что бывает довольно часто), не только бесполезно, но и опасно... Нам следует проявлять большую сдержанность и умеренность в нашем желании узнать больше, чем Богу угодно открыть».
Автор исполнен страстного желания раскрытьсмысл евангельской вести на фоне закона; сущность нового завета — на фоне старого; жизненность и надежность благословений первого — на фоне несовершенств второго. Далее он называет три недостатка старого завета: новый завет был необходим, потому что старый ограничивал доступ к святыне, обеспечивая лишь частичное очищение и частичное прощение.
При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; 7 А во вторую — однажды в год один только первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа. 8 Сим Дух Святый показывает, что еще не открыт путь во святилище, доколе стоит прежняя скиния. 9 Она есть образ настоящего времени, в которое приносятся дары и жертвы, не могущие сделать в совести совершенным приносящего, 10 И которые с яствами и питиями, и различными омовениями и обрядами, относящимися до плоти, установлены были только до времени исправления.
1) Ограниченный доступ
Описание устройства земного святилища является хорошей прелюдией к следующему за ним описанию ежегодного Дня искупления. В процессе этого великого праздника первосвященник проходил через внешнюю завесу, где несли служение рядовые священники, и входил в «святая святых». Входить в это священное место ему было разрешено лишь раз в год, чтобы он окропил место умилостивления кровью за себя и за грехи... народа. В те времена вход в святилище был вообще закрыт. Само присутствие наружной палатки символизировало ограничение доступа и ограниченный характер служения по условиям старого завета. Тяжелый занавес отделял рядовых служителей от внутреннего святилища. Разумеется, чтобы доступ стал открытым для всех, всю конструкцию необходимо было усовершенствовать. До тех пор, пока существует эта граница между внешней и внутренней частями палатки, путь в святилище еще не открыт. Это разделение рассматривается автором как образ настоящего времени, как «иллюстрация настоящего времени» (NIV). Через Христа доступ открылся всем (10:19−20). Эра ограниченного доступа ушла навсегда.
2) Частичное очищение
Однако наш автор знает, что истинная преграда между человеком и Богом имеет нематериальную природу. Тяжелая завеса — это только символ. Проблема глубоко внутренняя и сокрыта в наших сердцах и душах. Главная трудность в этой связи, по выражению Беньяна, заключена в «больной совести». Старый завет сделал все, что мог, но он не смог помочь человеку в самом главном — решить его главную внутреннюю проблему, а именно: исцелить его совесть. Только лучший завет мог дать ему полное и совершенное внутреннее очищение.
3) Неполное прощение
В рамках старого завета человеческая совесть оставалась неспокойной, потому что многие грехи не могли быть прощены посредством религиозной системы жертвоприношения. Все эти средства годились только для очищения от непреднамеренных грехов, совершенных по незнанию, но были бессильны перед сознательными преступлениями. Человек находился в очень серьезном положении, потому что грешил не только случайно, но и сознательно, из бунтарских побуждений. Что мог сделать закон с людьми, которые, подобно нам, по словам Форсита, «ведут себя совсем не как заблудшие овцы и блудные сыновья, а как вооруженные бунтари»? Чем можно было помочь богохульнику, мучимому угрызениями совести и ищущему облегчения от тяжкого чувства собственной вины?
В Послании к Евреям, как нигде в новозаветном Писании, отягощенная грехами совесть может найти помощь. Здесь мы найдем весть о вечном прощении. Бог обещает его (8:8−12). Верное слово нового завета, произнесенное за несколько столетий до прихода Христа, звучит для нас как утешение и надежда: «Я буду милостив... и грехов их... не воспомяну». Бог провозгласил это, а Христос принял. Его жертва приносит очищение и облегчение, которых так жаждет наша душа. Послание постоянно напоминает о гарантированности нашего прощения. Божьему народу дарована привилегия незаслуженного освобождения от наказания и вечная безопасность. Их беззакония забыты, а их имена записаны на небесах (8:12; 12:22−23). Это потрясающая весть о лучшей надежде, о новом завете и о вечном искуплении.
3. Плоды нового завета (9:11−14)
Теперь, после подробного анализа недостатков и слабых сторон обрядовых законов автор обращается к будущим благам, обетование которых принес Христос. Он вошел в вечное небесное святилище с большею и совершеннейшею скиниею и принес кровь не жертвенных животных, а Свою собственную. Каковы же результаты нового завета и новой, более совершенной жертвы, принесенной Самим Христом? Этот завет гарантирует наше спасение, очищает нашу совесть и освящает наше служение.
1) Он обеспечивает наше спасение
Чтобы лучше донести до читателей смысл послания, автор использует в данном отрывке целую серию ярких контрастных приемов. Старый и новый заветы поставлены рядом для того, чтобы выразительнее показать преимущества второго по сравнению с первым. Красота и достоинство земного святилища изображаются на фоне славы и величия небесной скинии (9:1−5; ср.: 9:24). Чисто внешняя форма контрастирует здесь с внутренним содержанием (9:10, 13; ср.: 9:14). Все преходящее и непрочное, действующее «только до времени исправления» через Христа, совершенно проигрывает рядом с тем, что бесконечно и вечно (9:9−10; ср.: 9:12). Кровь насильно убиваемых животных малоэффективна по сравнению с добровольной жертвой Божьего Сына (9:12−14). Постоянно повторяющиеся, частичные и неполные жертвы ничтожны в сравнении со смертью Христа (9:25−26). Там — обещание; здесь — исполнение. Ежегодные напоминания о человеческих грехах, с одной стороны, и обещание Бога забыть их навсегда — с другой (10:3, 17). Священники, которые всегда стоят в Божьем присутствии, исполняя свое служение, — это одно, а Первосвященник, совершивший наше спасение и сидящий по правую руку Бога, — это совсем другое, ибо слабость и неполнота служения тех священников не идет ни в какое сравнение с абсолютной законченностью и полнотой Его славного дела.
В 9:12 с большим мастерством представлен один из самых замечательных авторских приемов контраста. Автор исполнен желания помочь людям с нечистой совестью. Под законом никто не мог быть уверен в прощении, и жертвы приходилось приносить постоянно, потому что они не могли «уничтожить грех» окончательно. Пришел Христос, чтобы Своей смертью дать нам вечное искупление (10:11; 9:12). Оно отвечает всем потребностям грешной человеческой души, оно покрывает все ее будущие и прошлые беззакония. Результат Его жертвенной смерти заключается в том, что каждый человек, смиренно приходящий к Нему, может в одно мгновение получить вечное спасение. Такие люди в течение многих лет с глубокой благодарностью хранят в сердце это ощущение обретенного спасения и безопасности. Им чужды духовная надменность и высокомерие, — напротив, они исполнены невыразимой благодарности за прощение неоплаченного долга:
Претерпев великое поругание,
Под градом насмешек
На моем месте стоял Он,
Своей кровью скрепивший мое спасение:
Аллилуйя! Как прекрасен мой Спаситель!
Слово искупление, прозвучавшее в ст. 12, ассоциируется в нашем понимании с рынком рабов. Слово, употребляемое здесь автором (lytrоsin), означает освобождение из плена. Этот образ уходит своими корнями в далекую ветхозаветную историю (Лев 25:48; Чис 18:16; Пс 110:9; Пс 129:7). Вечное освобождение, совершившееся в истории и доступное нам сегодня через Христа, является фактическим освобождением от наказания и власти внутреннего греха. Существует, однако, опасность искажения исторической сущности этого понятия. Такую опасность представляют некоторые современные богословские концепции освобождения. Их адепты сознательно уклоняются от серьезного обличения человеческой греховности, столь выразительно продемонстрированной не только в Священном Писании, но и откровенно фигурирующей на страницах всех ежедневных мировых газет. Для них нет ничего важнее современной реальности и стремления к переменам. Бразильский богослов Хьюго Ассман сказал, что его внимание привлекло замечание одного, по его мнению, «посвященного христианина», который заявил: «Библия? Она не существует. Единственная Библия, которую я признаю, это социологическая библия, описывающая то, что открыто мне, как христианину, здесь и сейчас». Но дело в том, что любая теория, пренебрегающая таким важнейшим фактором, как авторитет Библии, или отвергающая его, не только подозрительна, но лжива и опасна.
К примеру, некоторые формы «черного» богословия, порожденного справедливым стремлением к расовому равноправию, являются серьезным искажением апостольской Благой вести, с такой ясностью изложеной в книгах Нового Завета. Конечно, расовая дискриминация отвратительна везде, где бы она ни проявлялась. Однако нельзя реагировать на эту форму насилия изобретением «нового евангелия». Ведущий представитель «черного» богословия Джеймз X. Коун утверждает, что мы «не можем решать этические проблемы нашего времени теми методами, которыми пользовался некогда Иисус. У нас свои альтернативы». И далее: «Небесная концепция неактуальна для „черного” богословия. Христианин не может позволить себе тратить время на созерцание другого мира (если такой существует)». Или: «Революция заключается не в „перемене сердца”, а в бескомпромиссной схватке радикального черного движения с системой белого расизма с целью его решительного и полного уничтожения.
Чтобы бросить в лицо белым расистам: „Если вы хотите войны, мы готовы принять вызов”. Вот что значит черная революция». Невозможно отрицать важность затронутой здесь темы, ради которой мы сделали отступление от нашего послания, ибо очевидно, что подобные современные богословские тенденции прямо противоречат его главному лейтмотиву. Послание к Евреям исполнено неподдельной убежденностью в том, что Бог, поставивший искупление человека в прямую зависимость от страданий Христа, и ни от чего другого, совершил дело, которое, по Его мнению, было не только наилучшим, но и единственным разрешением стоящей перед человечеством дилеммы. Поиск освобождения вполне правомерен и похвален, но, тем не менее, учение Нового Завета многократно подчеркивает, что есть самая страшная форма несвободы, которая, если ее не победить, приведет человека к вечному отделению от Бога, пожертвовавшего Своим единственным Сыном ради нашего искупления.
2) Он очищает нашу совесть
Люди, которые страдали от власти греха и находились под осуждением закона, могли с помощью старозаветных обрядов получить внешнее очищение и примириться на этом основании с Богом. Разумеется, посредством этих жертв совершалось очищение плоти, но тогда насколько больше могла удовлетворить эту человеческую потребность кровь Христа! (рассуждения автора основаны на английском переводе Библии — примечание переводчика.). Человек нуждается не в обрядовом очищении, а в глубоко исцеляющем действии, полностью очищающем его совесть. Человек ищет мира с Богом и мира от Бога (Рим 5:1; Кол 1:20). Любой человек с виновной совестью, до своего обращения находившийся под строгой властью закона, не может не испытывать острой душевной боли. Он взывает к Богу о помощи. Можно сказать, что послание к Евреям лучше, чем любое другое место Нового Завета, отвечает на эту просьбу человеческой души. И этот ответ — в крови Христа, потому что только она способна очистить и исцелить больную совесть. Человек может быть очищен от грязи греха и знать, что он прощен. Несмотря на все свои замысловатые обряды и ритуалы, иудаизм I в. не мог освободить человеческую душу от греха. Христиане из иудеев могли радоваться, потому что их совесть была очищена силой жертвы, принесенной Христом.
3) Он освящает наше служение
Человек, не знающий воли Бога и Его целей, не умеющий обрести мир для своей души, направляет всю свою энергию на мертвые дела. Возможно, под этими словами подразумевается обрядовая храмовая деятельность, которая не способна оживить дух человека; возможно, но более вероятно, что имеются в виду любые неблаговидные дела и поступки, далекие от истинной жизни в Боге; возможно, речь здесь идет о бесплодных усилиях человека достичь удовлетворенности собой и, в итоге, — спасения. Но каким бы значительным ни казалось все это, оно является лишь негативной стороной великого достижения Христа. В этой связи одинаково важны оба аспекта великого дела искупления: негативный и позитивный, ибо здесь говорится об очищении совести «от мертвых дел для служения Богу живому и истинному». Прав Уэсткотт в своем комментарии к этому стиху:
«Очищение — это не цель, а средство новой жизни. Целью восстановления мира с Богом является активное служение Тому, Кто один дает всему жизнь. Стремление исполнять предписанные требования уступает место желанию исполнять свою личную миссию по воле Бога».
Заключение
Рассмотренный отрывок послания знакомит читателя с важнейшим христианским учением о новом завете. Помимо этой доминирующей темы, он также рассматривает важную сторону учения о христианской жизни, напоминая нам о многочисленных привилегиях, воздействуя на нашу духовную пассивность и призывая нас к обновлению нашего посвящения.
I) Христиане — прилежные ученики
Новый завет написан в христианских сердцах и душах. Его обновляющее действие доступно каждому (8:10−11). Автор сам многое узнал, изучая Священное Писание: и слово пророков (8:8−12; ср.: Иер 31:31−34), и устройство святилища с его обрядовыми правилами, касающимися Дня искупления, приемов пиши и питья, а также ритуального очищения от грехов (9:1 — 10, 13). Все это постоянно напоминает нам о необходимости внимательного изучения Священного Писания. Изучение Библии важно не только для нашего духовного совершенствования, но и для духовного роста других людей.
2) Христиане способны на искреннее покаяние
У Бога нет «любимчиков». Социальные отношения никак не влияют на Божью благодать, которая дарована всем «от малого до большого» (8:11). Когда мы исповедуем собственные грехи и беззакония, Бог обязуется услышать нас и простить, и забыть их. Когда мы решаемся забыть что-то, мы только сильнее сосредоточиваемся на своих стараниях, не в силах избавиться от воспоминания. Но Бог говорит: «Я буду милостив к неправдам их и грехов их и беззаконий их не воспомяну более» (8:12). Бог помнит о Своем милосердии и забывает наши грехи. Только дьявол постоянно напоминает нам о наших прежних грехах и наших нынешних слабостях.
3) Христиане — послушные служители
Служение живому Богу нельзя рассматривать как периодическое исполнение церковных обязанностей или даже как ответственное христианское задание. Здесь использовано слово lalreuein, означающее «исполнение священного служения при полном послушании» (Уэсткотт). Такое служение неизменно подразумевает благоговейное и трепетное отношение к Богу. Описывая вечный город Бога, апостол Иоанн говорит, что там «рабы Его будут служить Ему» (Откр 22:3). Такое служение исполнено благодарением Богу за то, что мы больше не слуги греха, а Его слуги. Искупленные Господом не только «так... скажут» (Пс 106:2), но и принесут Богу нечто более важное, чем слова, а именно: свое свидетельство верности и поклонение. Благодарность верующих за искупление выражается также в абсолютном подчинении воле Бога и абсолютном одобрении всех Его дел."
15. Вечное наследие. 9:15−22
Мы уже знаем, как прекрасно и убедительно автор послания повествует о вечном и неповторимом деянии, совершенном Христом, и удивляемся красочности словесных средств, с помощью которых он рисует то «лучшее», что несет Благая весть. Чтобы лучше донести до читателя мысль о превосходстве Христа и о преимуществах нового завета, автор дает несколько впечатляющих иллюстраций: одну, касающуюся правового аспекта, а остальные — библейского. Первая соприкасается с реалиями обыденной жизни, а остальные — с тематикой Священного Писания.
1. Правовой аспект (9:15−17)
Автор использует здесь двойное значение одного очень важного слова: diatheke (что значит «завет»), которое уже встречалось на страницах послания. Однако это слово можно перевести как «завещание». Кстати, в светской греческой литературе оно употребляется именно в этом значении («завещание, наследство»). Некоторые комментаторы настаивают на варианте перевода «завет» даже в анализируемом нами отрывке. Но дело в том, что здесь речь идет об обязательной смерти того, кто оставляет diatheke, и об обещанном вечном наследии, что недвусмысленно свидетельствует в пользу правового осмысления таких понятий, как «последняя воля и наследство». Более того, вариант перевода «волеизъявление» или «завещание» в настоящем контексте более приемлем и оправдан, чем вариант «завет», так как упоминание «наследства» неизбежно приводит нас к мысли о последней воле и завещании Христа и о том наследстве, которое Он завещал нам через Свою смерть и пролитую кровь. Перед нами разворачиваются три аспекта правового акта наследования: завещатель, наследник и наследство, получаемое наследником после смерти завещателя.
1) Щедрый завещатель
Как же великий и вечный завещатель выражает Свою милость к нуждающемуся человеку?
Во-первых, реальным проявлением Своей любви. Христос предстает перед нами как посредник (mesites). Этой темы мы уже касались в предыдущих главах, где служение Христа названо «превосходным» и сказано, что оно настолько «превосходнее» ветхозаветного служения, насколько завет, ходатаем которого Он является, «лучше» старого (8:6). Этим словом характеризуется деятельность арбитра, «который выполняет функции посредника между двумя сторонами с целью избежания разногласий и достижения общей цели». Слово, описывающее Христа как посредника (Mesites), выполняет в тексте послания очень важную функцию (Евр 9:15; Евр 12:24; ср.: 1Тим 2:5), потому что подводит нас к пониманию истины об огромной и непроходимой пропасти между Богом и человеком, но в то же время показывает, как милостив Бог в Своем сострадании человеку и огромном желании примириться с ним. Христос приходит как Божий Mesites, чтобы примирить праведного Бога с его бунтующими и непокорными детьми, сломать огромные барьеры между Богом и человеком и открыть путь в святое Божье присутствие.
Во-вторых, щедрость посредника (Mesites) проявляется в том, что Он приносит в дар Свою жизнь. Бог отдал Своего Сына, а Иисус отдал все, что имел. Иисус сделал возможным примирение ценой Своей крови. Из любви Он отдал Себя на крестное распятие и понес на Себе наши грехи. Эти стихи разъясняют, что прежде смерти завещателя наследники завещания не могут получить право на наследство. Для этого смерть завещателя должна быть констатирована однозначно. Много раз в послании утверждается одна и та же мысль: Христос умер ради нас, принеся в искупительную жертву Самого Себя (9:12, 14).
2) Благодарные наследники
Человек перед Богом подобен нищему, потому что не в состоянии отвечать требованиям чистого и святого Бога с помощью своих бессмысленных «праведных» дел. Если мы не признаем нашу духовную нужду и не увидим себя такими, какие мы есть, если мы не позволим Ему снять ширму, прикрывающую нашу нравственную фальшь, мы не войдем туда, где нас ожидает Его помощь.
Духовно опустошенный человек слышит любящий и милосердный призыв Бога. Только призванные получают наследство. Те, которые ответили на «небесный призыв» (3:1; рассуждения автора основаны на английском переводе Библии — примечание переводчика.), знают, что Бог призвал их не за их заслуги и достижения, не за их религиозное рвение или высокую мораль, а лишь по Своей благодати. Кроме того, согласно новому завету, «призыв» — это нечто большее, чем «приглашение» (в английском языке в обоих случаях используется одно и то же слово «call». — Примеч. ред.), используемое в Евангелиях при описании свадебных празднеств и частных обедов (Мф 22:3; Лк 14:8: Ин 2:2; 1Кор 10:27). В греческой и новозаветной литературе это слово обозначает также вызов в судебные инстанции. Однако, надо сказать, для указанного слова приемлемо и значение «приглашение», тесно связанное с понятием «милосердие», и значение «вызов в суд». «Призыв» же исходит не просто от какого-то хозяина, но от Бога. Отзываясь на этот призыв, мы оказываемся там, где нас ждет прощение и неисчислимые блага.
3) Щедрый завещатель
Откликнувшиеся на небесный зов получают право на обещанное вечное наследство. В этой связи надо рассмотреть три слова, каждое из которых насыщено особым смыслом. Слово «обещанный» подразумевает гарантированность наследия, слово «вечный» характеризует качество этого наследия, а само слово «наследие» передает его содержание.
Рассмотрим вначале понятие «гарантированное» наследства. Этот щедрый дар обещан Богом. Здесь вновь раскрывается одна из любимейших мыслей автора послания, которую он страстно желает донести до читателей: дар Божьей благодати через то, что совершил Христос, зависит не от наших дел, а от Его слова. Если это наследие названо обещанным, значит оно уже принадлежит нам, потому что Бог, Который никогда не лжет, поклялся Собой (6:17−18), что это так Следовательно, мы уверены в этом.
Каково же качество этого наследства? Оно вечно. Это впечатляющее слово нередко появляется на страницах послания (5:9; 6:2; 7:24; 9:12, 14−15; 13:20). Оно не может быть отнято, оно не подвластно времени. Послание было адресовано христианам, переживавшим тяжкие гонения, но, хотя преследователи могли отнять у них все земное имущество и даже жизнь, лишить их небесного наследства и вечной жизни они не могли, потому что эти дары нетленны. Их сокровища находились не в банках и не в хранилищах Римской империи, но втом месте, куда Иисус велел им вкладывать истинные сокровища, то есть на небесах (Мф 6:19−21).
Каково же содержаниеэтого завещания? Это наследство Бога, обещанное Его народу и сохраненное для него. Автор с радостью открывает нам смысл небесного наследия, заключающийся втом, что верующим дано в наследство особое место, обетованная земля. Но Божьи благословения относятся не только к будущему, но и к настоящему, потому что «последние дни» уже наступили, и началась новая эпоха. Во Христе мы входим в «будущий век» и уже видим «силы будущего века» в действии (1:2; 2:5; 6:5). Автор особенно выделяет мысль о том, что наследие верующих начинается уже сейчас, и говорит об искуплении в настоящем времени. Смерть Христа совершилась для искупления от преступлений, сделанных в первом завете. Уже говорилось о том, что понятие «искупление» (apolytrцsis) ассоциируется с работорговлей. До прихода Христа все мы были рабами греха, но через Его жертву мы освободились из плена этого тирана и сейчас свободны, чтобы служить Богу как Его праведные слуги (Рим 6:16, 18, 22; Гал 3:13; Еф 1:7; Кол 1:14). Теперь эти благословения принадлежат нам. Завещатель умер, и после этого все бесценные блага Его наследия переходят к нам по праву.
2. Две библейские иллюстрации (9:18−22)
Главная тема этих стихов сводится к следующей фразе — не без крови. Ссылка на смерть великого завещателя имеет прямое отношение к обстоятельствам смерти Христа. Его кровь пролилась.
Здесь необходимо остановиться на сущности понятия «кровь» Христа, пронизывающего весь Новый Завет. Несомненно, имеется в виду Его жертвенная смерть, которую невозможно, как считает автор, рассматривать в отрыве от ветхозаветного Писания. В Новом Завете имя Христа намного чаще сопровождается словом «кровь», чем словами «крест» и «смерть». Некоторые современные богословы последовали комментарию Уэсткотта, выпущенному в конце XIX в., согласно которому «пролитие крови» означает начало новой жизни. Уэсткотт утверждает, что в библейское понятие «жертва» включены два фактора: «смерть жертвы с пролитием ее крови и высвобождение, если можно так выразиться, источника жизни, оживляемого этой кровью, в результате чего эта новая жизнь высвобождается для иной цели». Далее Уэсткотт приходит к выводу, что «Кровь Христа дает начало новой жизни Христа».
С другой стороны, Алан Стиббз считает, что, в библейском понимании, пролитие крови подразумевает не освобождение жизни от бремени плоти, а окончание жизни во плоти. Оно свидетельствует о физической смерти, а не о духовном возрождении [. М. Stibbs, The Meaning of the Word 'Blood' in Scripture (IVP, 1947), p. 12; см. также: L. Morris, The Biblical Use of the Term ”Blood”*, Journal of Theological Studies, 3, 1952, pp. 216−227; аргументацию того, что в Ветхом Завете термин «кровь» подразумевает «насильственное отнятие жизни, а не появление новой жизни для выполнения какой-то новой функции, одним словом, скорее смерть, чем жизнь» (см.: ibid., р. 223).]. В Послании к Евреям фраза «до крови сражаться» (12:4) решительно говорит о выборе смерти перед лицом компромисса. Употребляемое в тексте послания слово «кропление» кровью Христа подразумевает «распространение на окропляемого человека тех бесценных благ, которые Его смерть содержит в себе, при этом проливаемая кровь является доказательством факта смерти». Это имеет непосредственное отношение к нам, так как речь идет о нашей «причастности к смерти Иисуса, нашем участии в ней и нашем спасении благодаря ей». Понятие «пролитая» кровь Христа связано с фактом Его единократной жертвенной смерти, а понятие «кропление» кровью — с благословениями, даруемыми нам в результате этой смерти. Автор доказывает необходимость «пролития» и «кропления» на примере двух великих событий иудейской религиозной истории. Он видит свою цель в убедительном доказательстве того, что без пролития крови Христа очищение человека от бремени греха невозможно.
Во-первых, старый завет был утвержден на крови (9:18). Первый завет, установленный через посредство Моисея, не могбыть «введен в действие» (NEB) без пролития крови. Для этого кровью окроплялась вся община, после чего они становились народом завета (Исх 24:6−8; 1Пет 1:2). Также, говорит автор, кровь попадала и на книгу завета. Таким образом, и народ, и книга завета получали знак креста. Об этом упоминал Господь Иисус, когда на последней трапезе Он говорил ученикам о предстоя* щей жертве как о «Крови нового завета», которая должна была пролиться «за многих... во оставление грехов» (Мф 26:28).
Во-вторых, кровью было освящено святилище (9:21). Первое святилище, представлявшее собой скинию собрания в пустыне, очищалось кроплением крови (Исх 24:26; Лев 8:15, 19; Лев 16:14−16). По условиям старого завета, чистым считалось только то, чего коснулась пролитая кровь. По мнению автора, это прообраз духовной жизни. Без искупительной смерти Иисуса и пролития крови Христа прощение грехов невозможно.
Заключение
Под давлением гонений и насилия иудейские христиане 1 в. находились в состоянии постоянной опасности отпадения (3.12) или отступления (2:1) от христианской истины. Живя под законом, они, казалось бы, имели очень много. Священники служили им как посредники, система жертвоприношения придавала некоторое ощущение безопасности, и, как иудеи, они считали себя избранным Божьим народом, будущее которого обеспечено. В своем пасторском наставлении автор выделяет три важных момента: во Христе мы получаем, во-первых, прощение, распространяющееся на всю нашу прошлую жизнь (9:22); во-вторых, посредника для нашей настоящей жизни и, в-третьих, гарантированное наследство в будущем (9:15).
Эти три фактора действуют в наше время не менее активно, чем в ранней церкви. В тяжелые, кризисные периоды наши современники также страдают от одиночества, болезней, отчаяния, разрушения семей, крушения карьеры и т. п. В такие минуты все мы нуждаемся в сострадании. Мы отчаянно взываем к всемогущему Богу о помощи. Но если мы неверующие люди, то как мы можем приблизиться к святому и праведному Богу? Нам нужен посредник. Отчаявшись в поисках сострадания и понимания и, хуже всего, не имея доступа к святому Богу, мы очень нуждаемся в ком-то, кто встал бы между нами и Богом, не в том, кто далек и непонятен, а в том, кто рядом.
Кроме того, современный человек страдает от страха смерти. Автор делится с читателями своей совершенной уверенностью в будущем. Учение, изложенное в послании, обращено не только к сердцам первых христиан, оно поразительно актуально звучит и для наших современников. Ст. 15 напоминает нам о том, что в Христе — разрешение всех человеческих проблем: комплекса вины, одиночества и смерти. Наш прошлый грех прощен, совершилась смерть Его, бывшая для искупления. Теперь мы имеем доступ к Богу, потому что Христос есть ходатай нового завета. Наше будущее наследие нетленно, дабы... призванные к вечному наследию получили обетованное (9:15).
16. Уникальная жертва. 9:23 — 10:18
Теперь мы подошли к последней из пяти ключевых тем, разработанных автором в основной, центральной части послания (7:1 — 10:18). Подробно проанализировав миссию Христа как великого Первосвященника (7:1−28) в небесном святилище (8:1−5), он рассмотрел сущность лучшего, то есть нового завета (8:6 — 9:14) и вечного наследия, даруемого верующим через смерть Христа (9, 15−22). В данном отрывке автор приступает к теме, которой он неоднократно касался в предыдущих главах, — теме совершенной жертвы Христа. Он уверен, что принесение тела Христа (10:10) уникально в отношении своей цели, сущности, цены и результата.
1. Божественная цель (9:23−24)
Согласно Божественному провидению, жертва Христа преследовала три цели. В этой связи автор разъясняет, что очистила жертва Христа, куда Он вошел и почему Он является нам в присутствии Бога.
1) Что очищено жертвой Христа (9:23)
Мы уже знаем, что во времена старого завета все атрибуты земного святилища очищались и освящались жертвенной кровью. Автор напоминает нам, что те жертвы были лишь земными копиями небесных реальностей, в которых никакое очищение кровью животных невозможно.
Но что имеет в виду автор, говоря, что небесные реалии должны очищаться лучшими жертвами, чем те, которые приносятся в земном святилище в виде крови животных? (рассуждение автора основано на английском переводе Библии — примечание переводчика.). Уильям Мэнсон предлагает довольно удачный комментарий этого стиха. Он говорит, что автор обращается к иудейским христианам, которые «в процессе духовного христианского поклонения лишились множества различных освященных обрядов и ритуалов старой религии». Послание утверждает, что «христианство обладает своими собственными величественными, хотя и невидимыми святыми обрядами, которые обеспечены лучшей и более величественной Жертвой... Автор как бы рисует в нашем воображении такую картину: и книга нового завета (вечное Евангелие, написанное на небесах, а не современный Новый Завет, тогда еще не существовавший), и христианское святилище (небесный Сион, ср.: 12:18−24), и Новый Израиль (христианская церковь, включающая всех искупленных на небесах) — все освящается кровью Христа. Знак Христа присутствует на каждом из них. Другими словами, Евангелие, которое мы проповедуем, окроплено кровью Его совершенной жертвы. «Плохо», когда о жертвенной смерти Христа не «говорится публично» (Гал 3:1; рассуждения автора основаны на английском переводе Библии — примечание переводчика.). Приходя к Богу в молитве, мы входим в святилище «посредством крови Иисуса Христа» (10:19), а общи на, к которой мы принадлежим, состоит из людей, очищенных этой кровью (12:24).
2) Куда вошел Христос (9:24а)
...Христос вошел... в самое небо... Цель Бога — искупление человека — достигнута посредством совершенной жертвы Христа. Ежегодно в День искупления посвященные верующие с благоговением ожидали входа первосвященника в Божье святилище (9:7), ибо он шел туда ради них. Сама мысль о том, что он вошел туда, давала им огромное облегчение. Однако этот труд священника был недостаточен и неэффективен. Тот факт, что Христос вошел в самое небо, свидетельствует, что Его труд был завершен полностью. Здесь повторяется то же положение, что и в начале послания: «совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную (престола) величия на высоте». Свидетельство, что наш великий Первосвященник вошел в небо, убеждает нас в том, что через Его жертвенную смерть Его искупительная миссия была триумфально завершена. В минуты наивысшего страдания на кресте Иисус воскликнул: «Совершилось». Его вхождение в небо является видимым знаком того, что Его вечное дело действительно доведено до конца.
3) Почему Христос явился перед Богом (9:24)
Кто-то может спросить: «Но какое отношение данный исторический факт имеет ко мне? Ведь это дело далекого прошлого». Послание говорит, что Он вошел в самое небо. Да, это уже история, но далее в этом стихе говорится, что Он вошел туда по воле Бога, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие. Этой мысли — о явлении Христа перед Богом — уделяется особое внимание в данном разделе послания. При воплощении Он явился на земле в присутствии человечества, чтобы уничтожить грех (9:26), теперь же, как сказано, по завершении Своей искупительной работы Он явился в присутствии Бога, но на этот раз с сердцем, наполненным человеческими нуждами и скорбями. В конце концов, Он явится вновь, но уже не для очищения греха, как в первый раз, а с триумфом, для ожидающих Его во спасение. Его жертва искупила наш грех. Тот, Кто сегодня входит в вечное святилище за нас, это наш Посредник, Который жил и трудился ради нас в прошлом; это наш Поручитель, Который гарантирует нам доступ в вечное святилище в настоящем, и это наш Вождь, Который идет впереди нас в будущее. Исполнив Божественную миссию, Христос совершил Своею жертвой то, что ветхозаветные жертвы сделать не могли. Те прежние жертвы имели частичное и ограниченное действие, а действие Его жертвы неограниченно и вечно.
2. Однократный характер Его жертвы (9:25 — 10:4)
Анализируя работу Христа, автор вновь и вновь подчеркивает, что она была совершена однажды, к концу веков (парах). Характерной чертой старозаветного жертвоприношения была его нескончаемость. Жертвы приносились каждый год постоянно (10:1). Они каждогодно напоминали о человеческих грехах (10:3). И в этом состояла их важнейшая и необходимая функция. Пока приносились жертвы, человек постоянно ощущал свою духовную немощь. Хотя животные жертвы не могли полностью удовлетворить духовные потребности человека, они все же указывали внутрь его души, разоблачая грех, а также вперед в будущее, в котором было предусмотрено надежное основание для прощения человека и примирения его с Богом.
Послание вновь свидетельствует о том, что это основание уже заложено; время ожидания закончилось: Христос явился. Первосвященнику приходилось входить в святилище год за годом, но совершенная жертва Христа не нуждается в повторении. Он явился однажды, в конце времен. Это слово (парах) повторяется в ст. 28: «Христос, однажды принесши Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих...» Прежде священник предлагал в качестве жертвы кровь животных. Он входил в святилище с чужою кровью, потому что никакой священник не приносил в жертву себя. Но наш Первосвященник пришел к Богу с жертвою Своею. Эта однократная жертва Христа настолько достаточна и эффективна, что нет нужды приносить ее повторно; она приносит такие духовные плоды, которые просто немыслимы и невозможны для животных жертв.
Своей жертвой Христос выполнил две задачи: Он устранил наш грех, и Он удалил его. Сначала эта мысль была выражена автором посредством правовой терминологии (грех аннулирован), а затем — священнической (грех унесен прочь подобно тому, как жертва уносится на жертвенник).
1) Сила греха в нас уничтожена (9:26)
Наш Первосвященник явился для уничтожения греха жертвою Своею. Слово, употребленное в этом стихе (athetesin), переводится как «удалить», «устранить» (NEB) или «покончить» (NIV) и означает буквально, что Христос пришел, чтобы «уничтожить грех полностью». Это же слово употребляется в 7:18, где говорится, что закон священнического богослужения «отменен» (athetosis) по причине своей «немощи и бесполезности». Это значит, что смерть Христа не только обезоружила дьявола и победила силу смерти, но и уничтожила грех. Иисус пришел, чтобы освободить человека от мертвой хватки греха. Очевидно, что грех все еще имеет очень большую власть в современном мире, так же смерть и дьявол не менее активны, но все они уже потеряли свою прежнюю безграничную власть над человеком. Во Христе мы освобождены от этой рабской зависимости.
2) Мы освобождены от наказания (9:28)
Христос умер, чтобы «унести» (NIV) наш грех. Этот глагол часто встречается в Септуагинте при описании работы священника, заключавшейся в возложении жертвы на жертвенник (Лев 14:20). Чтобы лучше представить иудейский обряд священства, автор использует здесь специфические понятия и особый язык, как делаетэто и вдругих аналогичных местах послания (7:27; 13:15). Параллельное место мы находим в посланиях апостола Петра, где говорится, что Христос вознес наши грехи на крест (1Пет 2:24). «Христос „вознес на древо” грехи и там покончил со всяким грехом и со всеми грехами» (Уэсткотт). Более того, ради искупления человека Христос взял грех и унес его совершенно так же, как иудейский козел отпущения грехов уносил на себе грех Израиля в пустыню. Первосвященник возлагал руки на голову животного и исповедовал грехи народа: «и возложит их на голову козла и отошлет... в пустыню» (Лев 16:22). Как тогда в Израиле, так и сегодня наша вина «удалена» (ср.: Ис 6:7) от нас, и наш грех очищен.
В связи с этим нельзя не вспомнить еще один момент из пророческих книг. Автор хочет напомнить нам знаменитую песню о Рабе из Книги Исаии, где говорится, что «Он понес на Себе грех многих». Между языком повествования в Ис 53:12 и в данном отрывке послания к Евреям есть определенное сходство. Когда Христос понес наши грехи на крест, Он взял на Себя все проклятия и все наказания, предназначавшиеся нам. Он «претерпел муки от „проклятия” этих грехов... заключавшегося в отлучении от Бога, и, как следствие, получил сполна наказание за них». И все это сделал Христос на кресте, принеся Свою уникальную жертву, то есть Себя Самого. Грамматическое время глагола «понести» (anenengkein) показывает окончательную завершенность действия. Следовательно, дело закончено полностью. Мы уже не можем ничего добавить к нему своими хорошими делами, но можем только довериться ему по благодати.
В этих стихах говорится о двух пришествиях Христа: Он... явился для уничтожения греха жертвою Своею (9:26); Христос... во второй раз явится... для ожидающих Его во спасение. Брюс совершенно обоснованно увязывает это событие с темой священства: «Израильтяне, наблюдавшие за первосвященником, входившим ради них в „святая святых”, трепетно ожидали его возвращения как знака того, что предложенная им жертва принята Богом... Так и наш автор представляет Иисуса, входящего в небесное святилище, чтобы появиться вновь однажды и засвидетельствовать Своему народу о спасении, которое Его совершенная жертва принесла им». Уэсткотт также подчеркивает, что, согласно автору послания, Он «однажды был принесен в жертву (9:28), и в определенное время Он возвратится из Божьего Присутствия, чтобы доказать реальность результатов Своего великого дела».
И вновь автор возвращается к мысли, что иудеи, жившие под законом, были лишены духовной силы и полноты, но «ожидающие Его» знают, что, когда Он явится, чтобы спасти, это будет для них спасением во всей полноте. Такое спасение было недоступно людям во времена закона; верным закону ничего не было известно о прошении, чувстве уверенности и мире, которыми были благословлены первые христиане. Закон был лишь тенью (10:1), а не истинным образом (eikцn). Старозаветные жертвы — это только тени. Они бессильны и не могут ни «сделать совершенными» (teleiцsai), ни привести к духовной зрелости, ни дать полноту приходящим. Согласно учению послания, дело Христа достигло совершенства и полноты (2:10; 5:8), что открыло путь полному и безграничному действию Бога в сердце верующего. Закон «ничего не довел до совершенства»; прежние жертвы «не могут сделать в совести совершенным приносящего». Но Своей жертвой Иисус «одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (7:19; 9:9; 10:14).
Автор утверждает, что невозможно жертвенной кровью животных достичь такого полного очищения, в котором нуждается человек (10:4). Отвергается не только вся старозаветная система жертвоприношения как недостаточная и неспособная дать полное очищение, но, по всем признакам, выносится приговор любой другой религиозной системе как пути к прощению и вечному спасению. Последнее утверждение подводит нас к очень сложной теме, затрагивающей сокровенные религиозные чувства других людей и касающейся вопроса их участи в вечности. Но от этого нельзя отмахнуться. Что может сказать послание к Евреям современному обществу, кишащему многообразными и соперничающими религиозными идеями? Эту проблему нельзя просто переложить на плечи наших друзей-миссионеров, трудящихся за океаном, ибо последователей всех мировых религий мы встречаем сегодня также в большинстве западных городов. Ислам уже считается второй крупнейшей религией Великобритании. Такая же картина наблюдается в Европе. Другие религии наступают очень активно, и в большинстве случаев эффективно. Как быть в такой ситуации христианину? Как совместить бескомпромиссность истины, провозглашенной в послании к Евреям, с претензиями представителей других религий?
Надо сказать, что христианин, желающий свидетельствовать верующим других религий о своей вере, должен быть сам прежде всего внимательным слушателем. Он не должен врываться в чужую веру со своим поспешным судом и оскорблять религиозные чувства других людей. Он постарается понять и уважать убеждения того, в ком он, прежде всего, видит друга, а не объект для обращения в свою веру. Если нами руководит любовь, мы захотим познакомиться с доктринами иудаизма, ислама, буддизма, индуизма и сихка так, чтобы понять их правильно.
Во-вторых, верующий примет все хорошее из других религий. Одобрение позитивного содержания другой веры не можетскомп-рометировать ясные и бескомпромиссные истины христианства. По словам Р. У. Ф. Бутона, «мы восхищаемся тем благоговением перед даром жизни и поиском мира, которые свойственны индуизму, буддистским стремлением к внутреннему озарению и нравственному совершенству, любовью к ближнему и практической помощью ему, свойственными сикхской религии, и все это хорошее и доброе только укрепляет нашу собственную веру и помогает нам в практической жизни». Мы убедились, что автор послания с большой симпатией относится к иудаизму, хотя и не признает его как путь к спасению. Его законы разоблачают грех (10:2−3), в его истории отражены все превратности нашего пути веры (гл 3−4), а его герои показывают нам примеры истинной веры (гл. 11).
В-третьих, вполне возможен диалог между религиями на темы человеческой вины, страха, одиночества, морального падения, бесцельности жизни, чувства незащищенности и т. п. В других религиях мы находим «разнообразие человеческих усилий, нацеленных на объяснение такого феномена, как жизнь, ради того чтобы выйти за пределы конечной реальности и создать такую систему мышления, которая будет способна удовлетворить нужды человека». При наличии в других религиях такого множества общих черт, касающихся основных нужд человечества, христианин может устанавливать мосты общения с ними подобно тому, как это делал Павел в афинском ареопаге, когда, начав с рассуждений об особой образованности и набожности своих греческих соседей, он перешел затем к их несовершенствам и, наконец, к Божьему откровению во Христе (Деян 17:16−31). Христианин не должен спешить навязывать доктрины своей веры, но, с другой стороны, он не должен стыдиться исповедовать их, когда это требуется, и всегда делать это в духе любви и искреннего доброжелательства. Христианин должен стойко держаться бескомпромиссной природы своей веры. Другие религии, возможно, за исключением буддизма, весьма жестко отстаивают свои догмы, поэтому, когда мы несем Благую весть другому человеку, мы должны понимать, насколько он готов ее принять. Бомбардировка новообращенного «доказательными цитатами» только вызовет протест с его стороны и заставит его занять оборонительную позицию. Он нуждается в понимании, любви и помощи.
Однако, в любом случае, мы приходим к истине об уникальности Христа, и здесь нашим несомненным помощником является послание к Евреям с его безусловным авторитетом для христианской веры и практической жизни верующего. В итоге, мы не можем не сказать своему собеседнику с любовью, но твердо, о том, что вечная жизнь невозможна вне Христа, ибо послание утверждает, что невозможно, чтобы кровь быков и козлов уничтожала наши грехи, и точно так же человеку невозможно достичь спасения с помощью пяти столпов ислама, или индуистского самоотречения, или буддистской этики, или сикхских рецептов самоспасения. В отрывке, который мы рассматриваем, подчеркивается мысль об огромной духовной жажде человеческого сердца. Грех человека должен быть «уничтожен». Чтобы совершилось чудо спасения, на землю «явился» Христос, Сын Бога, Который принес в жертву Себя Самого. Невозможно, чтобы остальное большинство людей, помимо тех, кого Он спас Своей смертью, могли спасаться какими-то другими средствами. Автор послания полностью отрицает такую возможность. Человек не только нуждается; человек осужден (9:28). Христос придет во второй раз, но не как воплотившийся искупитель, а как вечный судья. «Одной жертвой за грехи» (10:12) люди могут быть спасены сразу и навсегда. Мы не должны позволить современному религиозному плюрализму с его разнообразными учениями о спасении замутить ясную и четкую идею христианского Евангелия, Новая жизнь для всех людей сокрыта только во Христе, и мы далее увидим, насколько велика ее цена."