жизнь моя1 угасает,
могила2 ждет меня.
Окружают меня лишь насмешки,
только вражду людскую3 и вижу.
Будь же Ты, Господи, моим поручителем перед Собою,
кто еще сможет за меня поручиться?
Ты закрыл их сердца для понимания,
потому не позволишь им восторжествовать надо мной! 4
Кто друга своего оговаривает ради корысти,
померкнут глаза у детей его!
Сделал Он меня посмешищем для народов,
в лицо мне теперь плюют.
Глаза мои ослепли от горя,
и весь мой облик5 подобен тени!
Глядя на это, ужасаются праведники,
негодуют они6 на нечестивого!7
Праведник тверд на своем пути,
тот, у кого руки чисты, день ото дня крепнет!
А вы все8 возвращайтесь сюда!9
Но не найти мне среди вас мудрого.
Дни мои истекают,
разбиты мои надежды,
все чаянья сердца.
А они ночь объявляют днем,
говорят: „Рассвет близок“, хотя кругом — тьма.
И на что мне еще надеяться?
Что Шеол домом мне станет?
И среди тьмы я постель себе постелю?
Что я гроб назову своим отцом,
а червя — матерью или сестрой?
Где же теперь мое упование?
Надежда моя — кто ее видел?
Неужели сойдет и она к вратам Шеола
и вместе со мной в могилу ляжет?»10
Толкование Далласской семинарии
Иов 17:3−5. И вот защиты от них он ищет у Бога, «убивающего его», потому что, вопреки всему, уповает на Него (сравните 13:15). Более того, Иов молит, чтобы Бог заступился и поручился за него пред Самим Собою, так как больше сделать это некому. Здесь снова изумительное прозрение тайны богочеловечества: стих 3 логически связан со стихом 19 в предыдущей главе. (Хотя мотив упования пробивался сквозь плач и жалобы Иова и прежде, здесь луч надежды во тьме богооставленности, пожалуй, вспыхивает особенно ярко; в стихе 3 можно поэтому видеть переломный момент как трагедии Иова, так и самой книги.) Больше сделать это некому, ибо Бог лишил разумения лжедрузей Иова, не способных и мысли допустить о возможности страдания праведника; не значит ли это, что Он не даст восторжествовать их ложному представлению о греховности? (стих 4) Не даст тем, которые оговаривают ближнего своего (таков смысл первой фразы в стихе 5), восторжествовать морально. Нет, они и в детях своих понесут наказание!
г. Дилемма Иова (17:6−16)
Иов 17:6−9. Однако в том положении, в какое Бог поставил Иова теперь, он является притчею (предметом оговоров и насмешек) для народа и посмешищем для него (стих 6). Но люди праведные, глядя на него, изумятся несправедливости его страданий; рассуждения лицемера (лицемерами, в сущности, явили себя посетители Иова) вызовут у него негодование. Сам же праведник, обреченный страдать, будет лишь крепче держаться пути своего, т. е. убежденности в невиновности своей перед Богом, и в чистоте своей будет… утверждаться.
Иов 17:10−16. Саркастическим вызовом троим друзьям звучат слова Иова в стихе 10, которые в свободном переводе могли бы прозвучать так: «Ну, выступите все вместе, набросьтесь на меня сообща! По-настоящему мудрого нет между вами».
Все у меня позади, и все мои надежды разбиты (стих 11), продолжает он. Так что пустое это дело — сулить ему грядущий (в случае покаяния) день, говоря, что свет снова воссияет на его небосклоне (в схожих образах сулил Иову надежду Софар; 11:17−18). Стих 12. Сам Иов не имеет другой надежды, как успокоиться во тьме могилы, в преисподней, где черви будут ему тем же, что на земле мать… и сестра. «Кто может увидеть для меня надежду?» — так, видимо, следует читать вторую фразу в стихе 15. Вместе с ним сойдет надежда в преисподнюю; окончание стих 16 (в буквальном переводе с еврейского) читается как: «там, по крайней мере, в прахе, я найду покой».