Ты увлек меня, ГОСПОДИ, я последовал за Тобою,
Ты пересилил меня и одолел.2
Стал я для всех посмешищем,
изо дня в день глумятся они надо мной.
Всякий раз, когда я должен пророчествовать,
мне приходится кричать
о насилии и разорении.
Из-за слова ГОСПОДНЕГО
я изо дня в день терплю
поношение и насмешки.
Лишь скажу я себе:
«Не стану более упоминать о Нем
и во имя Его говорить более не буду», —
в сердце моем будто вспыхивает огонь,
он и в костях моих заключен,
стараюсь удержать его,
но не могу.
Слышу я шепот многих у себя за спиной:
«Ужас объял всех!»
«Разоблачите его! Мы разоблачим его! —
говорят мои близкие и ожидают, когда я споткнусь. —
Может, он поддастся на соблазн,
и тогда мы его одолеем
и отомстим ему!»
Но ГОСПОДЬ со мною,
как сильный воин, вселяющий страх во врага!
Потому гонители мои споткнутся
и не одолеют меня!
Не добьются они своего
и будут посрамлены:
падет на них вечный позор,
о котором не забыть!
Ты, ГОСПОДЬ Воинств, испытуешь праведного,
читаешь в сердцах и умах!
Дай мне увидеть
возмездие Твое над ними,
ибо тяжбу свою я вверил Тебе.
Пойте ГОСПОДУ, славьте ГОСПОДА!
Ибо Он спас жизнь обездоленного
от рук злодеев!
Будь проклят день, когда я был рожден,
день, когда родила меня моя мать, —
да не будет на нем благословения!
Будь проклят тот,
кто принес весть отцу моему:
«Сын у тебя родился, мальчик!» —
и тем обрадовал его.
Да постигнет его та же участь,
что постигла города,
которые ГОСПОДЬ не пощадил
и предал разрушению.
Пусть слышит он вопли поутру
и боевой клич в полдень
за то, что не убил меня еще в утробе,
и мать моя не стала мне могилой,
не осталась она навеки в тягости.
Для чего вышел я из чрева —
для того ли, чтобы видеть страдания и горе
и провести свои дни в бесславии?
Толкование Далласской семинарии
3) Реакция Пасхора на пророчество Иеремии (20:1−6).
Иер 20:1−2. Полагают что Пасхор, сын Еммера, или Имера принадлежал к 16-ой священнической череде (1Пар 24:14). Должность, которую он занимал (наблюдение за порядком на всей территории храма; сравните с 29:26) была весьма важной. Пасхор, по всей вероятности, приписывал себе и пророческий дар (оконч. Стиха 6), и в Иеремии, следовательно, помимо всего прочего, видел соперника. По-видимому, в долину сыновей Енномовых он с ним не ходил (19:1−2) и лишь во дворе храма услышал, как повторил свое пророчество Иеремия.
О яростной реакции его читаем в стихе 2: ударил Пасхор Иеремию и заковал в деревянные колодки, установленные у тех храмовых ворот, которые носили название Вениаминовых. «Верхними» они, возможно, названы потому, что вели из священнического, или внутреннего, двора во двор внешний, который расположен был ниже внутреннего.
Наверное на протяжении суток оставался Иеремия скованным. Это было как стоять у позорного столба: пророку, сердце которого разрывалось от боли за слепых соотечественников, надо было до дна испить чашу унижения.
Иер 20:3−6. Освобожденный из колодок, Иеремия не побоялся высказать в лицо своему врагу то, что говорит о ней Господь, Который отныне изменил имя его (стихи 3−4), а затем — повторить свое прочество о вавилонском нашествии, разграблении Иерусалима и Иудеи и отделении их в плен, где умрет и будет похоронен сам Пасхор.
4) Жалоба Иеремии (20:7−18).
Иер 20:7−10. Горько жалуясь на свою судьбу, пророк изливает перед Богом все свое отчаяние. О, у него нет больше сил служить Иегове, он не в состоянии более укорять своих сограждан и предсказывать им погибель! Иеремия как бы спорит с Богом, жалуется на то, что Иегова, Который, конечно же, сильнее его, «увлек» (в значении «уговорил», «убедил») его, и он вынужден подчиняться Его, а не своей воле.
И, вот, стоит ему лишь рот открыть, как он становится объектом насмешек, издевательств, прямого насилия (стих 8). Иеремия рассказывает Богу (стих 9а) о своей пряженной внутренней борьбе (не напоминает ли она о борьбе патриарха Иакова с Ангелом?). Но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих (стих 96), и я, как ни пытался, не смог угасить его, признается он. Иегова, избравший его «Своими устами», победил.
И пророк, мученик своего призвания, остается прикованным к колеснице Его, высшей, правды, как ни ужасает она его слабую человеческую душу. Но не сопряжена ли для него эта «капитуляция» перед Господом с дающим облегчение сознанием: верность Богу и в мучительных испытаниях несравненно лучше прекращения этих испытаний ценой забвения Бога?
В стихе 10 Иеремия продолжает свою исповедь. Он говорит об угрозах ему, которые раздаются вокруг, о готовящихся на него доносах, о том, что и люди, еще недавно дружественно к нему расположенные, стараются «уловить» его, ищут повода для отмщения.
Иер 20:11−13. Иеремия верит, что Господь… сильный ратоборец на его стороне и не даст гонителям его одолеть его. Эта вера временами дает испытывать ему душевный подъем (стихи 11−13), однако, вот она снова — полоса душевного упадка, которому пророк не в силах противостоять (стихи 14−18).
Иер 20:14−18. Он, казалось бы, настигает Иеремию внезапно. Может быть, при мысли, что да, отмщение его врагам и «посрамление» их не за горами, но ведь какой страшной ценой: Иерусалим, этот горячо любимый им город, будет разрушен, и тяжело пострадают все иудеи, братья его… Отчаяние Иеремии достигает высшей точки: он проклинает день своего рождения, сетуя на материнскую утробу за то, что она не стала ему гробом, проклинает и того гипотетического человека, который первым принес его отцу… весть о рождении сына. Метафора и образы этого проклятия весьма созвучны с теми, что находим в книге Иова (Иов 3:1−13); оно служит формой выражения беспредельной скорби и в качестве таковой может рассматриваться как характерный для древневосточной литературы поэтический прием.