Иов 41 глава

Книга Иова
Cовременный перевод WBTC → Синода́льный перево́д

Ты можешь ли, Иов, поймать на свой крючок Левиафана и можешь ли связать его язык?

Наде́жда тще́тна: не упадёшь ли от одного́ взгля́да его́?

Ты можешь ли продеть верёвку в ноздри его и проколоть его челюсть иглой?

Нет столь отва́жного, кото́рый осме́лился бы потрево́жить его́; кто же мо́жет устоя́ть пе́ред Мои́м лицо́м?

Будет ли он молить тебя о свободе и говорить с тобою кротко?

Кто предвари́л Меня́, что́бы Мне воздава́ть ему́? под всем не́бом всё Моё.

Пообещает ли Левиафан тебе служить вовеки?

Не умолчу́ о чле́нах его́, о си́ле и краси́вой соразме́рности их.

Будешь ли ты, словно с птицей, с ним забавляться, будешь ли связывать, чтобы служанки твои с ним играли?

Кто мо́жет откры́ть верх оде́жды его́, кто подойдёт к двойны́м че́люстям его́?

Купят ли у тебя его рыбаки, разрежут ли на куски и продадут ли его купцам?

Кто мо́жет отвори́ть две́ри лица́ его́? круг зубо́в его́ — у́жас;

Можешь ли ты бросить копьё в его голову, можешь ли кожу его пронзить?

кре́пкие щиты́ его́ — великоле́пие; они́ скреплены́ как бы твёрдою печа́тью;

Если, Иов, ты когда-нибудь руку положишь на Левиафана, то впредь ты не сделаешь этого. Только подумай — какая бы была это битва.

оди́н к друго́му прикаса́ется бли́зко, так что и во́здух не прохо́дит ме́жду ни́ми;

Если ты думаешь, что победишь Левиафана, забудь, Иов, — нет никакой надежды, ты даже его вида устрашишься.

оди́н с други́м лежа́т пло́тно, сцепи́лись и не раздвига́ются.

Ни в ком нет смелости такой, чтоб разбудить его и рассердить, как и никто против Меня восстать не может.

От его́ чиха́ния пока́зывается свет; глаза́ у него́ как ресни́цы зари́;

Я ничего не должен никому, под небом всё лишь Мне принадлежит.

из па́сти его́ выхо́дят пла́менники, выска́кивают о́гненные и́скры;

Я о ногах Левиафана скажу тебе, Иов, о силе их и красоте.

из ноздре́й его́ выхо́дит дым, как из кипя́щего горшка́ и́ли котла́.

Никто пробить его не может шкуру — она как щит.

Дыха́ние его́ раскаля́ет у́гли, и из па́сти его́ выхо́дит пла́мя.

Никто его не в состоянии заставить рот отворить — людей пугают его зубы.

На ше́е его́ обита́ет си́ла, и пе́ред ним бежи́т у́жас.

Щитки рядами на его спине друг к другу припечатаны надёжно.

Мяси́стые ча́сти те́ла его́ сплочены́ ме́жду собо́ю твёрдо, не дро́гнут.

Они плотны настолько, что и воздух между ними не проходит.

Се́рдце его́ твёрдо, как ка́мень, и жёстко, как ни́жний жёрнов.

Они друг с другом соединены так крепко, что никто разъять не может.

Когда́ он поднима́ется, силачи́ в стра́хе, совсе́м теря́ются от у́жаса.

Сверкают молнии, когда чихает он, глаза его как свет зари.

Меч, косну́вшийся его́, не устои́т, ни копьё, ни дро́тик, ни ла́ты.

Из его пасти рвётся пламя, сыплются искры.

Желе́зо он счита́ет за соло́му, медь — за гнило́е де́рево.

Дым из ноздрей его валит, как будто из-под кипящего котла.

Дочь лу́ка не обрати́т его́ в бе́гство; пра́щные ка́мни обраща́ются для него́ в плеву́.

Его дыханье разжигает угли, и пламя рвётся изо рта.

Булава́ счита́ется у него́ за соло́мину; сви́сту дро́тика он смеётся.

Могуча его шея, люди бегут в испуге от него.

Под ним о́стрые ка́мни, и он на о́стрых камня́х лежи́т в грязи́.

На его коже нет нежных мест, она железа твёрже.

Он кипяти́т пучи́ну, как котёл, и мо́ре претворя́ет в кипя́щую мазь;

Сердце его твёрже, чем жернов мельничный, он не знаком со страхом.

оставля́ет за собо́ю светя́щуюся стезю́; бе́здна ка́жется седино́ю.

Когда Левиафан встаёт и бьёт хвостом, бегут все храбрецы.

Нет на земле́ подо́бного ему́; он сотворён бесстра́шным;

Отскакивают от него мечи, отскакивают дротики и копья. Оружие ему вреда не причиняет.

на всё высо́кое смо́трит сме́ло; он царь над все́ми сына́ми го́рдости.

Железо он разрывает, как солому, и бронза для него не крепче дерева.

От стрел не убегает он, и камни отскакивают, превращаются в солому.

Удар булавы для него — прикосновение соломинки, он смеётся, когда в него летят копья.

Кожа на его брюхе, словно осколки, он следы, словно плуг, оставляет в земле.

Он перемешивает воду, словно кипящий котёл, он пузыри пускает, словно масло кипит.

Когда плывёт он, оставляет за собой седую пену.

Нет на земле зверя, подобного Левиафану, — он единственный, кто сотворён без страха.

Он смотрит свысока на самых гордых зверей, он царь над ними, и это Я, Господь, Левиафана сотворил".

« 40 глава 42 глава »