Иов 41 глава

Книга Иова
Cовременный перевод WBTC → Елизаветинская Библия

Ты можешь ли, Иов, поймать на свой крючок Левиафана и можешь ли связать его язык?

Не ви́дѣлъ ли є҆сѝ є҆го̀, и҆ глаго́лємымъ не ѹ҆диви́лсѧ ли є҆сѝ;

Ты можешь ли продеть верёвку в ноздри его и проколоть его челюсть иглой?

Не ѹ҆боѧ́лсѧ ли є҆сѝ, ѩ҆́кѡ ѹ҆гото́васѧ мѝ; Кто́ бо є҆́сть противлѧ́ѧйсѧ мнѣ̀, и҆лѝ кто̀ противоста́нетъ мѝ и҆ стерпи́тъ,

Будет ли он молить тебя о свободе и говорить с тобою кротко?

а҆́ще всѧ̀ поднебе́снаѧ моѧ̀ є҆́сть;

Пообещает ли Левиафан тебе служить вовеки?

Не ѹ҆молчѹ̀ є҆гѡ̀ ра́ди и҆ сло́вомъ си́лы поми́лѹю ра́внаго є҆мѹ̀.

Будешь ли ты, словно с птицей, с ним забавляться, будешь ли связывать, чтобы служанки твои с ним играли?

Кто̀ ѿкры́етъ лицѐ ѡ҆блече́нїѧ є҆гѡ̀, въ согбе́нїе же пе́рсей є҆гѡ̀ кто̀ вни́детъ;

Купят ли у тебя его рыбаки, разрежут ли на куски и продадут ли его купцам?

Двє́ри лица̀ є҆гѡ̀ кто̀ ѿве́рзетъ; ѡ҆́крестъ зѹбѡ́въ є҆гѡ̀ стра́хъ,

Можешь ли ты бросить копьё в его голову, можешь ли кожу его пронзить?

ѹ҆тро́ба є҆гѡ̀ щиты̀ мѣ҄дѧны, сою́зъ же є҆гѡ̀ ѩ҆́коже смѷрі́тъ ка́мень,

Если, Иов, ты когда-нибудь руку положишь на Левиафана, то впредь ты не сделаешь этого. Только подумай — какая бы была это битва.

є҆ди́нъ ко дрѹго́мѹ прилипа́ютъ, дѹ́хъ же не про́йдетъ є҆гѡ̀:

Если ты думаешь, что победишь Левиафана, забудь, Иов, — нет никакой надежды, ты даже его вида устрашишься.

ѩ҆́кѡ мѹ́жъ бра́тѹ своемѹ̀ прилѣпи́тсѧ, содержа́тсѧ и҆ не ѿто́ргнѹтсѧ.

Ни в ком нет смелости такой, чтоб разбудить его и рассердить, как и никто против Меня восстать не может.

Въ чха́нїи є҆гѡ̀ возблиста́етъ свѣ́тъ: ѻ҆́чи же є҆гѡ̀ видѣ́нїе денни́цы.

Я ничего не должен никому, под небом всё лишь Мне принадлежит.

И҆з̾ ѹ҆́стъ є҆гѡ̀ и҆схо́дѧтъ а҆́ки свѣщы̀ горѧ́щыѧ, и҆ разме́щѹтсѧ а҆́ки и҆́скры ѻ҆́гнєнныѧ:

Я о ногах Левиафана скажу тебе, Иов, о силе их и красоте.

и҆з̾ ноздре́й є҆гѡ̀ и҆схо́дитъ ды́мъ пе́щи горѧ́щїѧ ѻ҆гне́мъ ѹ҆́глїѧ:

Никто пробить его не может шкуру — она как щит.

дѹша́ же є҆гѡ̀ ѩ҆́кѡ ѹ҆́глїе, и҆ ѩ҆́кѡ пла́мы и҆з̾ ѩ҆́стъ є҆гѡ̀ и҆схо́дитъ..

Никто его не в состоянии заставить рот отворить — людей пугают его зубы.

На вы́и же є҆гѡ̀ водворѧ́етсѧ си́ла, пред̾ ни́мъ тече́тъ па́гѹба.

Щитки рядами на его спине друг к другу припечатаны надёжно.

Плѡ́ти же тѣлесѐ є҆гѡ̀ сольпнѹ́шасѧ: лїе́тъ на́нь, и҆ не подви́житсѧ.

Они плотны настолько, что и воздух между ними не проходит.

Се́рдце є҆гѡ̀ ѡ҆жестѣ̀ а҆́ки ка́мень, стои́тъ же а҆́ки на́ковальнѧ неподви́жна.

Они друг с другом соединены так крепко, что никто разъять не может.

Ѡ҆бра́щшѹсѧ же є҆мѹ̀, стра́хъ ѕвѣрє́мъ четверонѡ́гимъ по землѝ ска́чѹщымъ.

Сверкают молнии, когда чихает он, глаза его как свет зари.

А҆́ще срѧ́щѹтъ є҆го̀ ко́пїѧ, ничто́же сотворѧ́тъ є҆мѹ̀, копїѐ вонзе́но и҆ бронѧ̀:

Из его пасти рвётся пламя, сыплются искры.

вмѣнѧ́етъ бо желѣ́зо а҆́ки плє́вы, мѣ́дь же а҆́ки дре́во гни́ло:

Дым из ноздрей его валит, как будто из-под кипящего котла.

не ѹ҆ѧзви́тъ є҆го̀ лѹ́къ мѣ́дѧнъ, мни́тъ бо каменоме́тнѹю пра́щѹ а҆́ки сѣ́но:

Его дыханье разжигает угли, и пламя рвётся изо рта.

а҆́ки сте́блїе вмѣни́шасѧ є҆мѹ̀ мла́тове, рѹга́етжесѧ трѹ́сѹ ѻ҆гнено́сномѹ.

Могуча его шея, люди бегут в испуге от него.

Ло́же є҆гѡ̀ ѻ҆стнѝ ѻ҆́стрїи, всѧ́ко же зла́то морско́е под̾ ни́мъ, ѩ҆́коже бре́нїе безчи́сленно.

На его коже нет нежных мест, она железа твёрже.

Возжиза́етъ бе́зднѹ, ѩ҆́коже пе́щь мѣ́дѧнѹ: мни́тъ же мо́ре ѩ҆́кѡ мѷрова́рницѹ

Сердце его твёрже, чем жернов мельничный, он не знаком со страхом.

и҆ та́ртаръ бе́здны ѩ҆́коже плѣ́нника: вмѣни́лъ бе́зднѹ въ прохожде́нїе.

Когда Левиафан встаёт и бьёт хвостом, бегут все храбрецы.

Ничто́же є҆́сть на землѝ подо́бно є҆мѹ̀ сотворе́но, порѹ́гано бы́ти а҆́гг҃лы мои́ми:

Отскакивают от него мечи, отскакивают дротики и копья. Оружие ему вреда не причиняет.

всѐ высо́кое зри́тъ: са́мъ же ца́рь всѣ҄мъ сѹ́щымъ въ вода́хъ.

Железо он разрывает, как солому, и бронза для него не крепче дерева.

От стрел не убегает он, и камни отскакивают, превращаются в солому.

Удар булавы для него — прикосновение соломинки, он смеётся, когда в него летят копья.

Кожа на его брюхе, словно осколки, он следы, словно плуг, оставляет в земле.

Он перемешивает воду, словно кипящий котёл, он пузыри пускает, словно масло кипит.

Когда плывёт он, оставляет за собой седую пену.

Нет на земле зверя, подобного Левиафану, — он единственный, кто сотворён без страха.

Он смотрит свысока на самых гордых зверей, он царь над ними, и это Я, Господь, Левиафана сотворил".

« 40 глава 42 глава »